К осени стало ясно, что  золота в этих местах много. Пора было собираться домой. Со дня на день люди ждали, что за ними придет судно, но его все не было. Поздней осенью двое мужчин ушли за помощью, но не вернулись. До ближайшего жилья нужно было пройти сотни километров через горные реки и глубокий снег, — в этих условиях у геологов почти не было шансов добраться до цели.  Оставшимся членам экспедиции пришлось готовится к зимовке, несмотря на нехватку теплой одежды и продуктов.

Весной отчаявшиеся и больные цингой геологи, решили добираться до ближайшего поселка самостоятельно, и были вынуждены оставить здесь все лишнее, в первую очередь золото и золотой песок.

В найденном нами тайнике не было топографических карт, отчетов о проделанной работе, и других документов, вероятно, геологи забрали их с собой. Позднее, будучи в Москве, я позвонил в Петербург, чтобы разузнать об их судьбе, но руководство бывшего горного института так не смогло обнаружить никаких документов об этой экспедиции.

Восемьсот семьдесят один день блокады стер память об этих мужественных людях так, как будто они были  ее участниками.

Найденное нами золото принадлежало государству, но даже при желании, мы не смогли бы забрать с собой такой вес. Стоя над найденным мною кладом, я вспомнил слова покойного Рудольфа: "золото штука опасная... Если бы те дамы, которые носят золото, знали сколько на нем крови! Кровь египтян и ассирийцев, майя и римлян, европейцев и китайцев, белых и черных."

Все в жизни относительно, и я подумал о том, что сейчас с удовольствием променял бы все найденное золото на пять банок тушенки.

Нашей с Юрой крови этот желтый металл точно не стоил. Подумав еще немного, я добавил в стальной ящик найденный мной раньше самородок. С молчаливого одобрения Юры, я снова забросал тайник землей и утоптал ногами поверхность над ним. Пусть полежит до поры до времени!

До следующего места, где мы могли спуститься на берег было чуть менее девяти километров. Позавтракав, мы сверились с картой, определили направление, и двинулись прямо по тундре. В пути раз нам не раз приходилось менять направление, обходя пасущихся на брусничных полях медведей. Я помнил судьбу Рудольфа, и при виде этих огромных зверей меня охватывал неудержимый страх.

К счастью, на этот раз все обошлось. Спустившись на берег, мы нашли подходящее местечко для ночлега, и привычно запаслись плавником. Поужинав, мы легли спать, даже не догадываясь, что эта ночевка на берегу станет последней.

— Эй, подъем, бродяги! — услышав эту команду я удивленно продрал глаза, но то что я увидел, не было ни сном ни галлюцинацией.

Наступило утро. Возле догорающего костра стояли три человека в военно-морской форме, а неподалеку от берега стояла моторная лодка, где сидел четвертый. Метрах в пятистах от берега стоял корабль, на борту которого большими белыми буквами было написано: "Береговая охрана". Наше путешествие было окончено.

Глава 19.

— У вас есть право на ношение оружия? — спросил моряк с погонами лейтенанта.

— Видите ли, собираясь на эту прогулку, мы забыли взять с собой какие-либо документы! — сердито сказал я.

— Сдайте его, пожалуйста!

Я снял с брезентового ремня кобуру и протянул ее лейтенанту. Тем временем один из матросов подобрал ружье, лежащее на камнях.

— Поднимите руки над головой!

Мы с Юрой подчинились. Второй матрос ощупал наши карманы, и кивнул начальнику.

— Садитесь в лодку, и не забудьте взять свои вещи!

Мы подчинились. И куда Юра спрятал свой нож?

Скоро мы оказались на корабле, где и глазом не успели моргнуть, как у нас отобрали рюкзаки, а самих заперли в душной каюте без иллюминаторов. Юра угрюмо молчал, а я сильно разозлился. Наше спасение представлялось мне совсем не так.

— Не думал, что на корабле можно оборудовать камеру для заключенных! — я выругался и пнул ногой дверь каюты.

— Эй, вы, потише там! — раздался голос за дверью.

— Выпустите нас. Мы ничего дурного не сделали!

— Ага, сейчас, разбежался, — хмыкнул голос.

— За что нас арестовали?

— Вы нарушили режим государственной границы России!

— Ничего мы не нарушали!

— Там разберутся! А мне запрещено вести с вами переговоры!

— И что вы за люди! Поесть хоть дадут?

— Обед будет, — дадут!

Еду принесли часа через три. Это был борщ и макароны по-флотски, которые показались мне необыкновенно вкусными. После приема пищи моя злость несколько поостыла. В конце концов все временные неудобства скоро закончатся. Для этого пограничникам было достаточно установить мою личность. Юре в этом плане было несколько хуже, — его могла ждать депортация на родину. Но рабочих рук на Камчатке не хватает, так почему бы властям не пойти ему навстречу?

После обеда я почувствовал, что валюсь с ног от усталости. После бесконечных ночевок у костра, корабельные койки казались очень комфортабельными, и я моментально провалился в сон. И мне снилась Полина.

Когда я проснулся, стояла тишина, лишь вдали приглушенно слышались какие-то звуки и голоса. Машина не работала, и это скорее всего обозначало, что корабль стоит на якоре. Вскоре наша дверь открылась, за ней было двое матросов с короткоствольными автоматами.

— На выход, по одному!

— Где это мы?

— Скоро узнаете!

На берегу нас с Юрой посадили в крытый брезентом грузовик и под конвоем отвезли на пограничную заставу поселка Ракушечное. Я отметил, что здешняя камера для арестантов содержится гораздо хуже, чем та каюта, где мы спали на корабле. Допрашивали нас, естественно, по одному.

Сидящий за столом толстяк с погонами старшего лейтенанта представился заместителем начальника заставы. Первые вопросы были стандартными: фамилия, инициалы, год рождения, и адрес регистрации. Ничего особенного, но меня поразило, что военный ничего не записывает, и я спросил его почему. Здесь он меня и огорошил.

— Вы всегда носите бороду?

— Нет, я оброс во время перехода!

— В ваших вещах мы нашли справку об освобождении на имя Петра Васильевича Кузнецова… — и толстяк выдержал длительную паузу, — и на ней ваша фотография, только без бороды.

— Не моя это фотография! Понимаете, эта бумага попала ко мне случайно, — запинаясь, произнес я.

Еще на корабле мы с Юрой договорились, что на допросе не будем говорить ничего лишнего, чтобы не осложнять наше положение. Труднее всего было объяснить наличие у нас оружия, но эту проблему мой товарищ брал на себя. Юрина версия была фантастична, но могла показаться правдоподобной. Он собирался объявить себя рабочим охотничьей экспедиции, пропавшей на Камчатке около года назад.

Моя история была совсем короткой: оказавшись на берегу, я случайно встретил Юру, который помог мне добраться до обитаемых мест. И вдруг такой прокол!

— Можно я закурю? — задавая этот вопрос, я вдруг ощутил себя героем криминального кино, которое когда-то видел. Там матерый уголовник оттягивал признание, и просил сигарету у пожилого и умудренного опытом следователя.

— Курите, курите! — подыграл мне пограничник, протягивая сигарету.

— Так как же попала к вам эта бумажка?

— Я нашел ее, — чувствуя себя полным идиотом, сказал я.

— Вот так шел по берегу и случайно нашел, да?

Я понуро кивнул головой.

— И пистолет вы тоже нашли случайно?

— Оружие и снаряжение было у Юры еще до того, как встретился со мной!

— И ваш попутчик сразу же доверил вам пистолет?

— Из меня плохой охотник. Ружье было у того, кто умеет охотиться!

— А вам не кажется, что ваши аргументы не убедительны? — именно такой вопрос задавал преступнику следователь из фильма. — Может быть, вы облегчите свою совесть, и расскажете мне правду?

— Я уже все рассказал, и моя совесть чиста! — заявил я, взяв себя в руки.