– А зрителя? – поинтересовался заместитель директора.

– Зрителю он может позволить любить себя. И только! Поверьте, у меня есть опыт. Мой первый муж был артистом, – женщина немного помолчала, – ну что же, всегда наступает момент, когда надо остановиться, во всём нужна мера. Мне кажется, дальше здесь будет неинтересно!

– Я провожу вас домой?

– Не надо, – она внезапно стала серьёзной и взглянула на часы, – наверное, за мной уже приехали.

– Второй муж? – у Ивана Ивановича была привычка, весьма нелюбимая многими женщинами: он любил вносить ясность во всё.

– Нет, его водитель. До свиданья, было приятно познакомиться!

Ивану Ивановичу стало ясно, что математичка просто кокетничала. Дальнейшее знакомство было бесперспективно, но неудача не особенно беспокоила его.

Не одна, так другая! – отношения бывшего семьянина с женщинами были лёгкими, прочных связей он предпочитал не заводить, оберегая недавно обретённую свободу.

Веселье тем временем становилось необузданным. Директриса закурила, за ней жадно задымили остальные.

– Сегодня я добрая, – сказала она. – Можете курить!

В самом деле, не выбегать же директору в курилку! Тем более что некурящих и непьющих учителей на банкете уже не осталось, – они уже ушли домой.

Лампасов устал играть. Теперь он отдыхал с сигаретой в руках, а атмосферу праздника поддерживал переносной музыкальный центр. Подогретые винными парами дамы изображали танец на освобождённом от столов пятачке.

– Тост! – директриса высоко подняла стаканчик с водкой, привлекая внимание оставшихся. – Хочу выпить за наших мужчин, за их талант! Конечно, Ивану Ивановичу далеко до Владимира Яковлевича, то есть я хочу сказать, что их таланты слишком неоднородны. (Здесь она запуталась.) В общем, за мужчин!

Что у пьяного на уме, то и на языке! – подумал Иван Иванович, – пусть себе носится с Лампасовым, меньше будет меня дёргать!

– Всем танцевать! – Людмила Борисовна вышла к топчущимся на нетвёрдых ногах подругам. – Почему музыка вялая!? Владимир Яковлевич! Сделайте нам, наконец, музыку!

Герой дня бросился к музыкальному центру и вскоре воздух сотрясли новые ритмы, – это был Джерри Ли Льюис. Танцующие задвигались неистово, казалось, их дёргает за руки и ноги неведомая сила.

Лампасов схватил со стола открытую бутылку и, делая большие глотки из горлышка, присоединился к танцующим. Водка лилась ему на рубашку, но он не обращал на это внимания. Переполненный чувствами понятными ему одному, Лампасов презрительно прищурился и отбросил опустевший сосуд в сторону. Раздался звон, бутылка разлетелась вдребезги. Она ударилась о станину швейной машинки.

– Всё! Пора заканчивать веселье! – директриса казалась отрезвевшей.

Музыка оборвалась. Под ногами хрустели осколки. Если бы раньше Ивану Ивановичу рассказали, как могут гулять учителя, он бы в это никогда не поверил.

Весёлая математичка оказалась права, – всё надо заканчивать вовремя!

В октябре погода испортилась. Перепады температуры способствуют обострениям хронических болезней особенно у пожилых людей, и учителя начали болеть.

Иван Иванович почти всё рабочее время проводил на подменах, лишь иногда приходилось разбираться с «трудными». Он записывал результаты проведённой работы в тетрадку, но это не вносило особенных перемен в поведение подростков. Школьники писали объяснительные, драчуны мирились, подавая друг другу руки, прогульщики клялись всем святым, что никогда больше не пропустят занятия, а назавтра всё повторялось с удивительной закономерностью.

Дрались дети жестоко. Ивану Ивановичу довелось разбирать такой случай: по дороге из школы некий восьмиклассник избил сразу двоих, нанеся им серьёзные травмы. Разъярённые родители заявили, что передадут дело в суд. Оказалось, нападавший бил сразу двоих с такой яростью, что раздробил себе руки. Рентген показал повреждения костей и суставов.

– Надо же до какого состояния довели парня! – заметил Иван Иванович. – А вы знали о том, что ваши мальчишки его дразнили и били регулярно? И в этот момент он был в состоянии аффекта?

Оказывается, нет, – родители этого не знали. И этого не может быть вообще, дома дети так себя не ведут. А на нечуткость Ивана Ивановича обязательно будут жаловаться «в вышестоящие инстанции».

Впрочем, после разговора, они кое-что поняли. Сторонам удалось договориться между собой и дело замяли. А школьников родители оставили в том же классе; мол, пусть дети учатся дружить. Правду говорят, что от трагического до смешного – один шаг!

Скоро Иван Иванович в очередной раз был отправлен деятельной Галиной Григорьевной на замену, вместо заболевшей учительницы истории. Это был девятый «в», в котором он уже бывал.

Эти дети Ивану Ивановичу нравились. За короткое время он научился профессионально-учительскому взгляду на учащихся, оценивая классы в целом. Большинство подростков было выше замдиректора ростом. Были, конечно, и исключения, ну а где их нет?

На первой парте сидели уже знакомые ему Лена и Вероника. Иван Иванович приветливо кивнул им. Замены приучили его импровизировать. Не понимая химии или математики, Иван Иванович вызывал кого-нибудь к доске решать задачи, на литературе можно было организовать чтение по ролям, историю и географию он ещё помнил. Сложнее было с иностранными языками.

– Что проходите сейчас по истории? – он открыл новенький, пахнувший типографской краской, журнал. На первой странице, в графе классный руководитель, было коряво выведено: Владимир Яковлевич Лампасов.

Значит это его класс! – сообразил Иван Иванович. В эту минуту он позавидовал Лампасову, опередившему его с работой. Возможность учить, не думая ни о чем другом, нехитрые обязанности классного руководителя казались Ивану Ивановичу именно той работой в школе, с которой он справился бы.

Импровизировать не пришлось. В кабинет вошли женщины: Людмила Борисовна и другая, с сединой в волосах. Иван Иванович вспомнил, как она предлагала салат на учительской вечеринке.

– Дети! Представляю вам Валентину Михайловну. Она психолог, будет работать у нас в школе. Сейчас Валентина Михайловна проведёт с вами тестирование по профориентации, – сказала директриса, – пожалуйста, ведите себя прилично!

– Вы не будете возражать? – вежливая улыбка Валентины Михайловны была обращёна к Ивану Ивановичу.

– Не будет! – хозяйским тоном заявила директриса, не давая ему ответить. – Он всё понимает!

– Только сказать не может! – съехидничал Иван Иванович. – Сегодня я оставил дома хвост….

– Не надо так шутить! – Директриса осуждающе посмотрела на него и вышла из кабинета.

– Сейчас я раздам листки с тестами, – начала работать Валентина Михайловна, – должны ответить на поставленные вопросы. Варианты ответов: да, нет, не уверен.

Школьники зашелестели листами. Это было куда занятнее уроков. Иван Иванович наблюдал за психологом с любопытством. Сегодня эта женщина показалась ему гораздо интересней.

Похоже, она моложе, чем я думал – размышлял Иван Иванович, – хорошая фигура, привлекательные черты лица. Тогда почему седина в волосах?

Прозвенел звонок, листы с тестами были собраны.

– Меня вы тоже можете протестировать на профориентацию? – спросил Иван Иванович.

– Вас поздновато, такое тестирование после двадцати пяти лет не имеет смысла, – ответила Валентина Михайловна, – но если хотите можно определить состояние психического здоровья, интеллект, есть и другие интересные тесты. Будет время, заходите ко мне! Это на втором этаже, рядом с учительской. Могу напоить чаем или кофе, у меня есть кипятильник.

Её улыбка располагала к общению.

– Обязательно зайду! – сказал Иван Иванович.

Комнатой психолога оказался бывший кабинет Галины Георгиевны. Он был узким, шириной в одно окно. На окне решётка, оставшаяся от времени, когда здесь стоял компьютер. Дверь, ведущая в смежную учительскую, заколочена. Старый шкаф, книжные полки, древний письменный стол и щербатые стулья из подвала составляли предметы интерьера. Электрическая розетка, вырванная при переезде старой хозяйкой, висела на проводах. Иван Иванович сбегал в кабинет труда за отвёрткой и частично поправил положение. Кипятильник был опущен в стеклянную банку и растворимый кофе вскоре был готов.