ГЛАВА 10

Прошло лето 1957 года. Сташинский еще три раза выезжал в Мюнхен и в начале сентября доложил о своей готовности к выполнению задания. Его душевные терзания очень быстро ушли на второй план и немаловажную роль в этом сыграла Инге. Богдан испытывал к ней не просто любовь, он находил в этой хрупкой ничем не приметной девушке источник своих внутренних сил и вдохновения. Их отношения развивались настолько стремительно, что скрывать их становилось все сложнее и сложнее. Инге стала периодически оставаться у него на ночь. Вместе они проводили все свое свободное время и от этого, с каждым днем Богдану становилось все сложнее лгать любимой девушке. Двойная жизнь его угнетала, но открыться ей он не решался. Единственное, что сдерживало Богдана признаться ей — это не ответственность перед своим руководством за разглашение государственной тайны, а боязнь навсегда ее потерять. Вместе с тем, Инге и не провоцировала его на откровенность. Она никогда не интересовалась его работой, частые отъезды в командировки воспринимала, как должное и никогда не расспрашивала о прошлой жизни. За это в глубине души Богдан был ей очень благодарен. Такие отношения позволяли ему быть с ней искренним. Хотя однажды ему все же пришлось солгать девушке. Как-то раз, когда Инге осталась у него ночевать, утром, во время завтрака, она как бы, между прочим, сказала:

— Ночью ты говорил во сне.

Богдан поднял на нее удивленные глаза:

— И что же я говорил?

— Я не поняла. — Отмахнулась девушка, намазывая маслом кусочек хлеба. — Ты говорил не по-немецки.

Она не требовала от него ответа, не просила пояснений, она просто констатировала факт и не более того.

Сташинский на несколько секунд онемел от неожиданности, не зная, что ей ответить. Но, затем, совладав с собой, изо всех сил стараясь казаться беззаботным, сказал:

— Ничего удивительного, мне приснилась мама. В детстве она разговаривала со мной исключительно по-польски, старалась, чтобы я свободно говорил на двух языках. Поэтому иногда, когда я вспоминаю детство, то начинаю вновь думать по-польски. Пусть тебя это не шокирует.

От этой вынужденной лжи, Богдану стало стыдно перед Инге и он решил сменить тему:

— Хочешь, я сегодня сам приготовлю ужин?

— Нет, Йозеф. — Инге положила ему на руку свою ладонь и улыбнулась, — ты забыл, что завтра воскресенье, а на выходные я уезжаю к родителям. Поэтому сегодня ты будешь ужинать без меня.

Она не почувствовала никакой фальши в словах Богдана, ему она всецело доверяла и он пока этим успешно пользовался. Однако, бесконечно так продолжаться не могло и настоящие испытания им предстояло еще пройти.

Однажды дождливым октябрьским утром Демон вызвал Сташинского на конспиративную квартиру. Богдан прекрасно понимал, какой разговор ему предстоит, он давно ждал этого момента, но все же надеялся, что это произойдет не так скоро.

Как всегда он прибыл на место встречи без опоздания и был искренне удивлен, увидев там Сергея Демона в присутствие незнакомого человека.

— Знакомьтесь, Йозеф, это наш коллега из Москвы. — Представил он гостя и, увидев смущение на лице своего подопечного, пояснил, — Федор Степанович сотрудник нашего оперативно-технического Управления. Он специально прибыл сюда, чтобы встретиться с тобой.

— Добрый день. — Сухо произнес гость и протянул Богдану свою маленькую, как у ребенка ладошку.

Сташинский с недоверием посмотрел на этого человека, который никак вписывался в образ тех чекистов, с которыми ему приходилось иметь дело ранее. Перед ним стоял мужчина лет 40–45, ростом ниже среднего, щуплый с абсолютно лысой головой и круглых в металлической оправе, очках. Его внешность можно было бы назвать серой, если б не проницательные и выразительные глаза.

Пожав руку незнакомцу, Богдан прошел в комнату и уселся в кресло, не дожидаясь приглашения. На конспиративной квартире он чувствовал себя, как дома, поэтому и держал себя с московским специалистом, как хозяин положения.

Столичный гость оказался не очень разговорчивым и сразу перешел к делу. Он вытащил из-под стола небольшой металлический чемоданчик и, открыв его, развернул содержимым к Богдану. В нем находился небольшой цилиндр из белого металла, напоминающий крупную авторучку, диаметром не более двух сантиметров и длиной около десяти сантиметра.

— Это Ваше оружие, — произнес он, обращаясь к Сташинскому, — В качестве патрона здесь заряжена пластиковая ампула с синильной кислотой, этот яд не имеет ни цвета, ни запаха, поэтому будьте предельно осторожны. Суть его заключается в том, что при выстреле, яд превращается в струю газа. Его пары при вдохе попадают в легкие, в результате чего артерии, подводящие кровь к мозгу, моментально парализуются, вызывая у жертвы своеобразный тромбоз. Смерть в этом случае наступает в течение минуты, максимум полторы. Затем яд улетучивается, не оставляя никаких следов в организме. Практически человек умирает от инсульта или инфаркта.

— И как пользоваться этим оружием? — спросил Сташинский, рассматривая цилиндр.

— Все очень просто, — продолжал тот, — Вам нужно направить этот предмет прямо в лицо объекту и нажать вот на эту кнопку. — Он показал пальцем на крохотный спусковой крючок. — Желательно, чтобы расстояние между вами и жертвой было не более полуметра. Сам пистолет не перезаряжается, он одноразовый, поэтому, после его использования, вам необходимо от него срочно избавиться, но так, чтобы потом его никто не обнаружил.

— Я это понял, — ответил Богдан, — Но у меня есть один вопрос, точнее два.

— Слушаю Вас, — поправил очки специалист.

— Во-первых, как быть мне, если вдруг невольно сам вдохну этот газ? — Сташинский посмотрел на собеседника и скрестил руки на груди.

— Мы предусмотрели такой вариант, — улыбнулся Федор Степанович, — За несколько минут до операции Вам необходимо принять вот эту таблетку. — Он протянул Богдану маленькую упаковку, а затем, достав вторую, продолжил, — А вот эту таблетку примите сразу после выполнения задания. Это противоядие, которое позволит Вам остаться невредимым. Оно расширит Ваши кровеносные сосуды и обеспечит дополнительный приток крови.

Он посмотрел на Сташинского и, убедившись, что тот остался удовлетворенным ответом, спросил:

— А какой второй вопрос?

Богдан по-мальчишески почесал затылок и, для надежности посмотрев на Демона, неуверенно произнес:

— А если этот пистолет не сработает или газ не подействует на объекта. Как быть мне в этой ситуации?

— Это исключено. — Категорично заявил гость. — Мы проверяли действие этого оружия на собаках, эффект стопроцентный. Так что, не беспокойтесь.

— Уже не беспокоюсь. — попытался улыбнуться Сташинский и, обращаясь к непосредственному куратору, спросил, — Когда мне выезжать?

— Желательно завтра. — Ответил столичный специалист, не обращая внимания на то, что вопрос был задан не ему. — Период действия газа всего десять дней, поэтому вам следует поторопиться. Времени осталось совсем мало.

— Тогда еще один вопрос. — Сташинский вновь обратился к Демону. — Меня кто-то будет страховать?

— Нет. — Отрезал тот, — В случае провала, ты должен немедленно вернуться в Берлин.

Этот ответ удовлетворил и даже успокоил Богдана. Он догадывался, как обычно поступают с ликвидаторами в случае провала. В его положении, ему не дали никакого оружия для того, чтобы покончить с собой в случае неудачной ликвидации, а также вселили небольшую уверенность в том, что его не уберут, по крайней мере, до возвращения в Берлин.

— И все же, не торопитесь приступать к делу. — Остановил Сташинского московский гость, — Думаю, будет не лишним, если мы опробуем это оружие на практике.

«Москвич» быстро соорудил из газеты «мишень», прикрепил ее кнопкой к стене и предал Сташинскому аналогичный пистолет.

Богдан автоматически взял в руки холодный металл, но остался стоять как вкопанный, не зная, что делать с ним дальше.

— Не бойтесь, не отравитесь, — засмеялся технарь, — сейчас в ампуле простая вода. Поднимите оружие на уровень лица возможного объекта и спокойно стреляйте.

Сташинский нажал на спусковой механизм, раздался легкий хлопок, и на газете тот час образовалось темное мокрое пятно, диаметром около 20 сантиметров.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: