Демон улыбнулся в ответ:

— Тот, кто хочет решать задачу, ищет пути ее решения. Кто не хочет — ищет отговорки. Если б ты относился ко второй категории, тебе никто бы не поручил выполнение столь ответственного задания. Я надеюсь, что ты справишься.

Богдан замолчал, не решаясь задать свой очередной вопрос.

— У тебя какие-то сомнения? — спросил его Демон.

— Да, нет у меня сомнений на этот счет. Найду я этого Попеля, рано или поздно. — отмахнулся Богдан. — Меня другое интересует.

— Говори. — Насторожился Сергей.

— Кто такой этот Попель на самом деле?

— А тебя разве в Москве не предупредили? — вопросом на вопрос ответил Демон.

Богдан только неопределенно пожал плечами и вопросительно посмотрел на своего куратора.

— Может, давай выпьем по сто грамм за твое возвращение? — сразу предложил Демон, стараясь сменить тему.

— Не хочу, — категорично отказался Сташинский. — Вы не ответили на мой вопрос.

Лицо Сергея сразу же стало серьезным.

— Видишь ли, Йозеф. — после непродолжительной паузы начал Демон. — Мы сами точно не знаем, кто скрывается под этим именем. Вообще-то во Львове когда-то жил такой человек, подающий надежды шахматист, но еще перед войной он эмигрировал в США. Поэтому он это или кто-то другой, кто воспользовался его документами, мы не знаем. — Он все же достал из буфета бутылку немецкого «шнапса» и одну рюмку, а затем спросил. — А почему ты так заинтересовался его личностью? Тебе какая разница по какому объекту работать. Задача поставлена — выполняй. Разведчика вообще не должна волновать личность объекта. Его должны волновать маршруты движения, привычки, связи. Короче, все то, что в последствие можно использовать в целях его вербовки, либо уничтожения, в случае отказа. Все остальное шелуха, на которую разведчик не должен обращать внимания.

Демон кашлянул в кулак и наполнил себе рюмку.

— Я слышал его выступление на могиле Коновальца, видел, как его оберегают. — Немного прищурив глаза, произнес Богдан, вспоминая траурную церемонию в Роттердаме. — Этот Попель не обычный националист, как мне его представили в Москве. Он настоящий лидер, способный за собой вести массы, невзирая на свой маленький рост и невзрачную внешность. Даже Ребет, в сравнение с ним, сейчас представляется мне обычной посредственностью. Я видел, как люди рыдали на кладбище от его речи. Я видел, как его охраняют. Так охраняют только первых лиц в государстве. Поэтому, мне кажется, что вы от меня что-то скрываете.

— Ничего мы от тебя не скрываем. — Демон отодвинул рюмку в сторону и сложил руки на коленях в замок. — Если быть с тобой до конца откровенным, то наша главная цель, которую мы преследуем — это выйти на Степана Бандеру, однако под каким именем сейчас он скрывается, нам пока не известно. Дело в том, что еще в 1949 году Верховный суд СССР на своем закрытом заседании приговорил его, как военного преступника, виновного в гибели десятков тысяч людей, к исключительной мере наказания — смертной казни. Поэтому, как нам кажется, мы сможем через этого Попеля выйти на Бандеру.

— Звучит, как-то не убедительно. — С недоверием усмехнулся Богдан. — Зачем тогда ликвидировать Попеля, если через него нужно выйти на Бандеру? Если в отношение последнего был вынесен смертный приговор еще в 1949 году, то почему его исполнение решили привести в действие только сейчас?

Тень растерянности мелькнула на лице Сергея, однако он быстро взял себя в руки. Снисходительно улыбнувшись, он закурил папиросу, сделал несколько глубоких затяжек, не столько наслаждаясь самим процессом, сколько затягивая время для обдумывания ответа и, лишь затем, сказал:

— А разве тебе кто-то ставил задачу убивать Попеля? Тебе пока поручено только его установить.

Он молча встал и вытащил из буфета еще одну стопку, также молча наполнил ее и, подвинув ближе к Богдану, продолжил:

— А что касается ликвидации Бандеры, то такая задача нам была поставлена задолго до решения Верховного Суда. Еще в 1947 года мы пытались его убрать, но, к сожалению, тогда наш агент попал в поле зрения Службы безопасности ОУН, в результате, покушение получилось неудачным. Аналогичную попытку мы предприняли на следующий год, но СБ опять пронюхала о наших планах и Бандера выехал из ФРГ в неизвестном направлении. В 1950 году его пытались убрать совместно с нашими чешскими коллегами в Праге, но вновь Служба безопасности ОУН оказалась на высоте.

— А потом? — не скрывая интереса, спросил Сташинский. — Неужели его не искали?

— Искали, но среди нашей агентуры не осталось тех, кто знал его лично, а современных его фотографий у нас не было. — Демон стряхнул пепел в пепельницу и на минуту задумался. — А теперь, по данным нашей агентуры в Мюнхене появился некий Стефан Попель, которого очень плотно опекает Служба безопасности. Кто скрывается под этим именем, Бандера или новоявленный лидер ОУН, сменивший его на этом посту, мы, действительно, не знаем. У нас была надежда, что ты сможешь его сфотографировать, тогда мы смогли бы его идентифицировать по довоенным фотографиям. Но, как видишь, и тебе в этом помешала Служба безопасности.

— Получается, что я не оправдал Вашего доверия? — Голос Сташинского слегка дрогнул.

— Отнюдь, — улыбнулся Сергей, — Самое главное, что теперь ты знаешь, как выглядит Попель, а дальше, вся надежда на тебя. Никто сроков тебе не устанавливает. Работай. Или ты боишься? — в лоб спросил куратор.

Богдан нерешительно кивнул головой:

— Учитывая, насколько серьезная у него охрана, честно скажу, побаиваюсь.

Демон удовлетворенно улыбнулся.

— И это правильно, что побаиваешься. Стало быть, не дурак. — Он вновь принялся наполнять рюмки. — Впрочем, я в тебе никогда не сомневался. Только законченные тупицы не испытывают страха. Человек всегда должен бояться, инстинкт самосохранения всегда должен присутствовать у каждого из людей. Другой вопрос — насколько способен человек победить свой страх. По себе знаю, в работе разведчика гладко никогда ничего не проходит, потому что всегда присутствует страх. А в нашем деле, чтобы победить противника, в первую очередь, нужно победить самого себя, преодолеть собственный страх. Вот за это, давай, и выпьем.

Они чокнулись рюмками и одновременно выпили содержимое своих рюмок до конца.

Демон положил в рот кусочек черного шоколада и вновь подошел к буфету.

— А теперь, самое главное. — Он открыл выдвижной ящик, вытащил оттуда раздутый почтовый конверт и стал поочередно выкладывать его содержимое. — Это твой новый паспорт. Отныне ты Ганс Иоахим Будайт из Дортмунда. Вот это твоя легенда, — он протянул вчетверо сложенный стандартный лист, — при мне ее изучишь и сразу сожжешь. А вот это западногерманские марки, особо их не транжирь, чтобы не привлекать к себе внимания.

Сташинский пальцем провел по краю пачки денежных купюр и положил их во внутренний карман пиджака, бегло взглянув на разворот паспорта, он спрятал его в другой карман и стал внимательно изучать свою новую легенду. Перечитав ее несколько раз, Богдан щелкнул зажигалкой и поджег край листа. Когда пламя охватило весь лист, он бросил его в пепельницу.

— Я готов. — Уверенно произнес Сташинский. — Хотя, по правде сказать, я не представляю себе с чего начинать поиск. Искать человека в огромном городе, не зная ни адреса, ни места работы, ни его связей. Это равносильно искать иголку в стогу сена.

— Ну, ты не думай, что мы тут до тебя все сидели сложа руки. — Усмехнулся Демон. — Предположительно, Попель проживает где-то в районе моста Людвига. Поэтому начинай свой поиск оттуда.

— Когда мне выезжать? — спросил Богдан, вставая с кресла и на ходу застегивая пиджак.

— Да хоть завтра, твоя работа уже началась. Только ты сначала поезжай в Дортмунд, покрутись там несколько дней, а то ни дай Бог, проколешься в общение с кем-нибудь из попутчиков, бывавших в этом городе. И еще. — Сергей сделал паузу и серьезно посмотрел на Сташинского. — На всякий случай хочу тебя предупредить. В Мюнхене наш человек содержит частное кафе. О твоем приезде он уже проинформирован. Если в ходе операции что-то пойдет не так или нужна будет помощь, смело обращайся к нему. Но только в экстренных случаях, во всех других ситуациях действуй на свое усмотрение. Вот его координаты и пароль. — Он протянул Богдану другой лист бумаги с записью и когда тот прочитал, сразу же поступил с ним, как и с предыдущим.