— Но у меня же не 100! У меня ровно половина! За что меня туда? — Иван сидел с широко раскрытыми глазами и смотрел то на одного руководителя, то на другого.

— Извини, но больше у нас подсобных помещений нет. А тебя куда-то нужно направить, — светловолосый встал и подошел к Ивану, — извини, это, конечно же, в какой-то степени наша вина, но… Давай, вставай уже быстрей, мне людей нужно распускать. Коллега, придержите его руки.

— Да почему! За что меня туда? Я не хочу! — Иван пытался вырваться из цепких рук дьявола, которые схватили его сзади за локти, но у него ничего не получалось. Светловолосый положил руку на его лицо…

— Подождите!

Дверь распахнулась, и в зал вбежала девушка. В руках она держала открытый ноутбук.

— Стойте, подождите!

— Что там у тебя? — светловолосый недовольно поморщился. — Что-то срочное?

— Да, вот… Смотрите, — девушка поставила ноутбук на стол и кивнула на экран, — я сейчас решила еще раз все пересчитать, и данные поменялись!

— Как это поменялись? — дьявол выглянул из-за плеча Ивана. — Так ты что, успел там что-то сделать, когда тебя обратно отправляли?

— Ничего я не успел, — Иван дернул рукой, но безрезультатно.

— Да отпусти его пока! — светловолосый уже рассматривал таблицу на экране. — Иди сюда, посмотри.

Пару минут девушка что-то тихо объясняла руководителям, пальцем указывая на разные столбики. Через некоторое время светловолосый обернулся к молодому человеку.

— Иван, а ты когда второй раз обратно возвращался, ты куда попал?

— Туда же, в палату больничную.

— А кроме врачей ты там видел кого-то?

— Видел, — буркнул он и тяжело вздохнул.

— Кого?

— Настю…

— Настя — это жена твоя бывшая, правильно?

Иван кивнул.

— На твоем счету ее поломанная судьба. Ты в курсе?

— В курсе, — Иван опустил голову и принялся рассматривать свои ботинки.

Светловолосый подошел к нему и поднял голову за подбородок.

— За что ж ты с ней так, а? Она любила тебя так, как никто и никогда тебя не любил! Ты обманывал ее, предавал, издевался, смеялся над ее чувствами… За что?

Иван сжал зубы, пытаясь сохранить самообладание.

— Она всё тебе отдавала, ничего не жалела для тебя, а ты… Не ценил ее, не берёг, а потом еще и бросил. Что ж ты так, Ваня?

Светловолосый прищурился.

— А знаешь, что она там делала? Знаешь? Отвечай!

— Нет, не знаю.

— Знаешь, Ваня, прекрасно знаешь! Как только она узнала, о том, что ты в больнице, она прибежала к тебе! Чтобы просто быть рядом, когда тебе плохо. А еще… Еще она тебя простила за всё, представляешь? И всю ночь возле твоей койки просидела. Молилась она за тебя… Мне молилась. Знаешь, что говорила? Чтобы я ее жизнь забрал, а тебя в живых оставил. Вот так-то, Иван. Такие дела… Теперь у тебя 51 процент положительной энергии. Потому что несколько минут назад она над твоим телом сказала, что ты — лучшее, что было в ее жизни, и она до сих пор любит тебя. Она не считает, что ты поломал ей судьбу.

Плечи Ивана задрожали, слезы покатились по щекам.

— Да поздно уже жалеть, Иван, поздно. Забирайте его, коллега! — светловолосый последний раз взглянул на парня и направился в сторону выхода. — Собрание окончено! Все по рабочим местам!

— Как? Почему к нему? У меня же 51 процент положительной энергии! Почему?

— Ну, все правильно, — дьявол подошел к Ивану и взял его под руку, — третий параграф Устава: «Субстанции, превысившие при подсчете результатов отметку в 50 % положительной энергии, отправляются в отдел отрицательной энергии, для уравнивания исходных данных, для последующего направления по месту рождения». Мой отдел потому так и называется, что мы излишки отнимаем. Сейчас мы тебе этот процент оттяпаем, память подотрем, и снова обратно, на землю, — дьявол улыбнулся, — кстати, я тебе и место уже подобрал. Настя твоя скоро забеременеет. Вот она обрадуется, правда?

— Да вы что удумали?! Это ж ад какой-то! — закричал Иван.

— Нет, Ваня, ад у тебя начнется, если я вдруг позабуду память тебе стереть! За прощение тоже нужно расплачиваться. Всё, пойдем. Как говорится, добро пожаловать!..

— Бабка! Бабка!!!

— Чего орешь? Совсем уже из ума выжил?

— Всё, помирать буду.

— Ну помирай, чего орешь-то?

Федор Степаныч помирал с завидной регулярностью. Раз в неделю из комнаты обязательно раздавался его крик, сообщавший о скором планируемом склеивании ласт. Его жена, Клавдия Михайловна, уже давно привыкла к показательным выступлениям своего мужа и относилась к ним, как к очередному выпуску любимого сериала — вроде бы уже и знаешь сюжет, и концовку можно предположить, а все равно идешь смотреть.

— Чего опять удумал, старый? — спросила она, зайдя в комнату и подойдя к кровати, на которой в трагичной позе возлежал Федор Степаныч.

— Всё, на этот раз точно, — уверенно сообщил он, — вызывай попа, пусть отпевает.

— Вот дурной! Ты сначала помри, а потом уже все мероприятия будем проводить. Живого ж какой дурак отпевать будет?

— Ну, пусть придет, чаю пока на кухне попьет. А я уж постараюсь к его приходу подгадать. Чтоб два раза не ходил.

— Вот сколько лет с тобой живу, а все понять не могу — как я за такого дурака замуж-то вышла? За что ж мне наказание такое?

— А это потому что противоположности притягиваются, — улыбнулся старик, — но не в нашем случае. Я говорю — попа зови! Чего стоишь? Сейчас помру. Точно тебе говорю!

— Ой, да ты каждый раз точно помираешь, а как с кухни борщом запахнет, так сразу воскресаешь! Чудо прям расчудесное! Кому расскажи, не поверит никто.

Федор Степаныч прикрыл рукой глаза и откинулся на подушку.

— Вот в кого ж ты вредная такая? Послал мне Бог на мою голову…

— Слушай, старый, а давай я лучше тебе врача нашего участкового вызову?

— Не поможет мне врач, — сказал Федор Степаныч голосом, которому позавидовали бы лучшие артисты Большого театра, — всё, отжил я свое, пришло мое время…

— Так! Вот держи пульт от телевизора, включай и смотри. А у меня дел еще полно. Ясно?

— Вот же вредная старуха! Помереть по-людски даже не даст! — пробухтел старик и выдернул из рук старухи пульт.

Клавдия Михайловна вышла из комнаты и обернулась. Несколько секунд она смотрела на письменный стол, стоящий в углу комнаты, а потом, удостоверившись, что муж включил телевизор, подняла руку и поманила кого-то пальцем. Смерть нехотя поднялась и подошла к старушке.

— Я тебе говорила, чтоб ты сюда не ходила больше? — шепотом произнесла старушка.

— А чего это вы мне указываете куда мне ходить, а куда — нет? У меня вообще-то все согласно графику. А у мужа вашего уже давно все сроки вышли. Еще полгода назад.

— Слушай, ну договаривались же — или вместе с ним или никак!

— Ну, а что я сделаю, если не приходит мне на вас ориентировка?

— Ну раз не приходит, то и ты не приходи.

— У меня план, понимаете? Нельзя мне возвращаться с пустыми руками.

Старушка задумалась.

— Ладно, давай тогда как обычно. Ты ж по-хорошему все равно не уйдешь. Держи, — Клавдия Михайловна протянула руку. Смерть аккуратно взяла ее своими холодными костлявыми пальцами и прижалась к ней губами. Лицо старушки побледнело и покрылось маленькими капельками пота. Веки стали тяжелыми и начали давить на глаза. Через минуту старушка покачнулась и схватилась руками за стенку.

— Хватит, — еле выдавила она из себя, с трудом шевеля пересохшими губами.

Смерть отпустила руку, и та безвольно повисла у туловища.

— Тут даже на неделю не хватит, — сказала костлявая, — максимум — дня три, не больше.

— Ну хоть три дня твою морду противную не видеть. Все, иди уже с глаз долой, — старушка покачнулась и, придерживаясь за стенку, направилась в комнату.