О Лагине, на квартиру которого мы едем, кроме справки из ИТК, пока мало сведений: отец в длительной командировке, Лагин живет с матерью, в квартире нет телефона. Выяснить остальное не было времени. После очередного поворота, может быть, для того, чтобы разрядить обстановку, Русинов делает осторожное движение локтем, дотрагивается до меня. Смотрю на него, и он поводит подбородком, показывая на лежащую на моих коленях папку. Понимаю: просит показать фотографию Лагина. Раскрыв папку, рассматриваю вместе с ним приложенные к делу фото: вид спереди, сбоку, сзади. Отмечаю: лицо не лишено привлекательности, даже на этих невыразительных снимках видно некое понятное только женщине мужское самодовольство - в сведенных к переносице бровях, в подбородке с ямочкой, в изгибах рта. Лицо одновременно острое и тяжелое: нависшие брови, по-особому выступающий прямой нос, нижняя губа больше верхней, чуть выпяченный подбородок. Вспоминаю все, что прочла о Лагине в характеристике НТК и в деле. Тридцать два года, русский, родился в Ленинграде, окончил восемь классов, потом ПТУ краснодеревщиков. В ПТУ занимался в секции бокса, после ПТУ сразу пошел в армию, отказавшись от полагающейся рабочему его специальности отсрочки. В армии несколько раз привлекался к дисциплинарной ответственности за драку, после армии вернулся в Ленинград, жил у матери. Работал резчиком по дереву в артели, затем перешел в фирму «Заря», в бригаду по циклевке паркета. В это же время был замечен в связях со спекулянтами, промышляющими среди нумизматов, первое задержание - за перепродажу монет и денежных знаков. Задержан, предупрежден, по молодости отпущен под честное слово. В дальнейшем в сговоре с преступной группой пошел на ряд преступлений, обдуманных и жестоких. То, чем он занимался, называется на языке валютчиков и спекулянтов «взиманием долгов». Долги, сделанные нумизматами во время спекуляции монетами, иконами, валютой, взимались угрозами и силой, под страхом избиения или применения холодного оружия. Из ИТК вышел пять лет назад. После предъявления фотографий Станкевич подтвердила, что именно Лагин стучал в квартиру Лещенко. Опознала фотографию и Фоченова, видевшая Лагина выходившим из подъезда Лещенко. Кроме того, Лагина зовут Виктор, значит, почти наверняка это тот самый Виктор-Владимир, о котором мне рассказывал Уваров. Русинов говорит тихо:

- Не подарок.

- Согласна, не подарок.

На Белградской улице сидящий рядом с водителем лейтенант оборачивается. Русинов показывает глазами: номера домов! Понятно, нас не должны увидеть из окон. Водитель тормозит у дома пять, выходим. Идем, стараясь держаться ближе к стенам; впереди лейтенант, чуть отступив - трое из группы захвата, за ними мы с Русиновым, Вот дом девять, длинный, девятиэтажный, блочный.

Войдя во двор, Русинов кивает лейтенанту:

- Сходите за понятыми?

- Конечно, товарищ полковник.

Русинов незаметно трогает ладонью место с левой стороны, под ремнем, и я понимаю: он проверяет пистолет. У остальных распахнуты пиджаки, и это мне тоже понятно: стоит сделать движение рукой - и пистолеты в ладонях.

- Пошли, сразу занимайте точки.

Останавливаемся на третьем этаже, у квартиры сто семьдесят один; ребята прижимаются к стенам по обе стороны двери. Русинов нажимает кнопку звонка. Звонит несколько раз, наконец раздаются слабые шаркающие шаги, кто-то останавливается за дверью. Тихий женский голос спрашивает:

- Кто там?

- К вам представители официальных органов! Пожалуйста, откройте!

Дверной глазок темнеет, нас рассматривают, Русинов повторяет строго:

- Прошу открыть!

Дверь распахивается, за ней пожилая женщина; на плечах серая шаль, седые волосы гладко забраны назад, глубоко посаженные светлые глаза напряжены. Растерянно смотрит, убирает ладонью выбившиеся волосы, щурится:

- А… что случилось?

- Ваш сын дома? Прошу говорить правду, это в ваших интересах. Где ваш сын?

От взгляда женщины мне становится не по себе: кажется, в нем какая-то боль. Наконец она отводит глаза:

- Не знаю, дома его нет.

- Прошу пропустить, вынуждены осмотреть квартиру. - Русинов делает знак группе захвата, женщина сторонится. Пока ребята проверяют обе комнаты, ванную, кухню, туалет, осматриваю прихожую. Богатой квартиру не назовешь, но все чисто и прибрано, каждая вещь на своем месте: вешалка, зеркало, полки для обуви, литография под стеклом. В открытую дверь входит Балуев с понятыми, мужчиной средних лет и молодой женщиной; один из группы захвата, высокий рыжеволосый парень, подходит к Русинову:

- Квартира пуста, товарищ полковник. Следов ухода не обнаружено.

Русинов поворачивается к хозяйке:

- Вы - Лагина Надежда Васильевна? Ваш сын - Лагин Виктор Александрович?

- Да.

- Ваш сын подозревается в серьезном преступлении.

- В каком?

- В ограблении и убийстве.

- Этого не может быть. Виктор не мог сделать ничего плохого.

Сколько подобных слов мне уже приходилось выслушивать, если б она знала. Говорю:

- Будем рады, если это не так. Где сейчас ваш сын?

- Не знаю.

Вступает Русинов:

- Надежда Васильевна, запирательством и неправдой вы только повредите вашему сыну. Где он сейчас?

Хозяйка квартиры поправляет шаль, вижу, пальцы чуть дрожат:

- Я действительно не знаю, где он.

Я достаю постановление на обыск, киваю на понятых:

- Вынуждены обыскать квартиру, вот разрешение прокурора, ознакомьтесь.

- Пожалуйста, не возражаю.

Говорю как можно мягче:

- Где бы мы могли поговорить, Надежда Васильевна?

- Где угодно. - Кутается в шаль. - Пройдемте в комнату, пожалуйста, вот сюда.

Садимся за журнальный столик, Лагина хмурится, я молча раскладываю бумаги. Киваю в сторону подоконника - там стоят деревянные маски: лесовик с бородой, чертик с рожками, девушка со звездами вместо глаз.

- Красивая работа. Сын? Можете не отвечать, Надежда Васильевна, я спросила просто так.

- Да, это сделал сын.

- Давно он этим занимается?

- Давно. С детства.

- Кажется, ваш сын закончил художественное училище?

- Окончил. - Пытается крепиться, но по-прежнему в ее глазах отчаяние и растерянность. - Не нужно об этом. Спрашивайте по делу, я отвечу.

- Надежда Васильевна, вы работаете?

- Да, раньше работала в Профтехиздате корректором, сейчас беру работу на дом.

- Ваш сын оказался в квартире, где произошло преступление. Тяжкое преступление - убийство и ограбление. Оказался он там именно в момент, когда все это случилось. Вашего сына видели несколько свидетелей. Убит известный нумизмат, Арвид Петрович Лещенко, живущий на Двинской улице. Вы знаете этого человека?

- Нет, первый раз слышу.

- Ваш сын оказался в квартире убитого именно в момент убийства. Так просто, само собой, этого случиться не могло.

Молча, лишь изредка вытирая слезы ладонью, Лагина начинает плакать. Вид плачущей женщины должен вызывать жалость, но сейчас я смотрю безучастно. Ей жаль сына, единственного, неповторимого, но разве убитый Лещенко не был таким же, единственным, неповторимым, как ее сын? Но его нет, его убили, и у меня есть множество оснований считать, что сделал это ее сын, Лагин.

- Надежда Васильевна, успокойтесь, я ведь хочу помочь вам.

Послушно кивает, достает платок, вытирает слезы.

- Спрашивайте, я все отвечу.

- Когда вы последний раз видели сына? - Так как Лагина медлит, добавляю: - Не нужно ничего скрывать, Надежда Васильевна, мы же договорились?

- Вчера. - Неожиданно закусывает губу, всхлипывает. - Он не мог этого сделать, клянусь, не мог, Юлия Сергеевна! Поверьте!

- Надежда Васильевна, мы с вами как раз и должны установить это. Вчера, то есть одиннадцатого мая. В какое время?

- Утром. Примерно в девять утра. Он позавтракал и ушел. И все. Больше я его не видела. Пропал…

- Он ночевал дома?

- Да, хотя пришел поздно.

- Вы не помните - он не был чем-то взволнован, возбужден?

- Мне кажется, он был спокоен… Впрочем… Сейчас мне уже кажется, он был не в себе. - Внезапно Лагина пригибается ко мне, смотрит в глаза. - Я вам все расскажу, Юлия Сергеевна, все. Только выслушайте меня. Пожалуйста, выслушайте.