Выбираю спортивные штаны и старую растянутую футболку, сдергиваю с себя полотенце, повернувшись к тебе спиной. Ей же и чувствую твой взгляд на своих ягодицах.
— Где был? — твой вопрос на секунду останавливает мой антистриптиз. Натягиваю футболку, чувствуя как по венам снова начинает растекаться опасная отрава — ревность.
— Тебя ебет? — мой исчерпывающий ответ тебе. Так охота тоже самое спросить у тебя: "Где? Где ты был? Нахера мне вообще врать, что по делам поехал, как будто я не знаю твоих дел."
Вытаскиваю мокрые патлы из-под растянутого ворота. Иду в свой, завешанный постерами с рок-бандами, угол, усаживаюсь в любимое кресло, отгородившись от твоего взгляда спинкой. Ноги на стол, клаву на ноги, все… Меня нет, я в своем мире, который люблю и который ненавижу тоже.
— Есть будешь? — "Какой интересный диалог однако", — думаю про себя: "Познавательный, увлекательный. Ты бы лучше мне рассказал, как и с кем, а я бы послушал с нескрываемым интересом, а вдруг что-то новое для себя открою". В висках начинает стучать, смотрю в монитор и опять, блять, ничего не вижу и не соображаю.
— Нет, сыт! — да какой там сыт, несколько дней ничего в горло не лезет?! Сыт только твоими байками, по горло, до блевотины, до отторжения. Опускаю ноги вниз, вытягиваю под столом, наушники на голову. Харе мне лапшу вешать.
Узкие очки в черной оправе на нос. Да, давно зрение посадил, за тоннами макулатуры. Чувствую, как вокруг меня электризуется воздух, посверкивает, пощелкивает, взрывоопасно.
— Может, поговорим? — Слышу твой вопрос, прорвавшийся ко мне в уши, сквозь негромкую музыку. Да о чем мне с тобой говорить вообще? Блокбастеры обсуждать? На хуй надо, я их не смотрю. Ты подходишь ко мне и встаешь за спиной, по которой побежали мурашки. Снимаю наушники, очки, защиту, не поворачиваясь к тебе говорю:
— Прости, Лет, — специально выговариваю клубное погоняло. — Но у меня сейчас нет времени на разговоры с ТОБОЙ. У меня VIP-клиент на связи.
Твой подзатыльник прилетел, в общем-то, вполне ожидаемо. По инерции моя голова летит вперед, и утыкается в так предусмотрительно подставленные руки. Утыкаюсь лбом, закрываясь от тебя руками, свесившимися волосами, стиснутыми зубами… Ухожу в себя.
— Больно хотел сделать? Поздравляю, сделал, — не вижу тебя, но чувствую, как сжалось там, за ребрами и не отпускает, пульсирует.
— Да! Ты прав на все сто! А мне не было больно, когда ты, кобелина, свалил? — шиплю на тебя из сомкнутых рук, понимая, что нарочно сказал, это чертово, про VIP-клиента. Хотел. Очень хотел увидеть твою реакцию, почувствовать твою злость, раздражение. Вытащить из тебя эмоции. Понять, что не одному мне больно. Почувствовал и понял, блять!
Теперь лежу головой на руках, пережидая сразу нахлынувшую ярость. Дышу, дышу, дышу… считаю:"Айн… цвай… драй… фир…" И без конца сбиваюсь, начинаю снова и снова. Потому что, если сейчас сорвусь, встану, тебе точно прилетит в табло.
— Ал, что ты себе придумал? — твой шепот у моего уха, разносит по всему телу жар и как же это злит. Злит, что не могу приказать телу не реагировать на тебя, а сердцу не любить. И дикая ревность захлестывает разум.
— Думаешь, все купить можно? Думаешь, меня купить или приручить можно? Сука! Как же ты бесишь! — срываюсь, не выдержав эти три дня бесконечного напряжения. Вскакиваю из кресла и ору тебе в лицо. Выплескиваю все, что накипело и наболело. За это твое блядство, за мои конченые нервы, за те 200 $… Накручиваю себе все, что было и не было. Почему-то вспоминается все хреновое.
- Ал, — ты удивлено взираешь на мня. — Да что с тобой? Я на закупку ездил, в Питер. Мне Катя сказала насчет клеветы Жени, — но я не хочу слышать твои оправдания меня несет, ярость выплескивается через край. Перебиваю:
— Мажор хренов. Решил, что приручил? Что я теперь послушным мальчиком стану, собачкой за тобой бегать? Тебе по первому зову зад подставлять и радостно повизгивать? Как все твои подстилки! Да ни хуя! — выкрикиваю.Голова кругом.
Чувствую, что утопаю в разгорающейся злости. Кровь закипает, лицо, уши, шея — все горит, легким не хватает кислорода и от этого за рёбрами печет и что-то отчетливо бухает в анаэробном ритме. Вижу, как ты, тянешь ко мне руку и дотрагиваешься до крашеных волос, проводишь по ним рукой, перебираешь пряди при этом нежно улыбаясь. Сердце сжимается.Сдались тебе эти патлы. Срежу всё на хуй.
Шаг к столу. Как в бреду, тянусь рукой к органайзеру, к стоящим там ножницам, тяну их за кольца ручек. Захватываю горсть волосни и хря-я-я-с-сь… Режу под самый корень.
— Ал! — ты хватаешь меня за руку, выдергиваешь из рук ножницы, откидываешь их и тянешь меня резко на себя. Лечу на тебя, утыкаясь мордой в грудь. Вдыхаю твой запах, дышу им, тону в нем, растворюсь, распадаясь на кварки… Да что за пиздец такой? Поднимаю на тебя прищуренный, озлобленный, в разводах подводки взгляд.
— Ну что ты, милый? Волосы пожалел? А что тебе еще во мне нравится? Я исковеркаю все. Изничтожу. Изрежу. Искромсаю в хлам… — мотаю головой из стороны в сторону, отрицая тебя, отрицая себя, отрицая свою никчемную жизнь.