Заставить плащ перекочевать обратно в его законное место оказалось невозможным. Мало того, что он воспринимал свое положение как единственно правильное, так еще и был сильно ослаблен после грандиозных метаморфоз, которые я с ним проделал. В итоге, он категорически отказался менять свою форму. Нет, в принципе, смена формы происходила. Я мог заставить часть плаща на мне снова удлиниться, обвить что-то, создать кокон, веревку, но не мог заставить его перекочевать в естественную базу в виде моего тела. Под естественным местом он воспринимал оба наших тела. Самое забавное, я мог даже частично менять форму плаща прямо на теле волчицы, заставляя его создавать реальную аналогию с шерстью с ворсинками и даже подобием гривы, но вот отмена команды приводила лишь к старым результатам. Оказалось совершенно невозможным заставить плащ вообще отцепиться от тела Афины на месте соединения.
Мы провели немало времени, пытаясь вернуть плащу необходимую мне форму, но за все это время успехов не последовало. Я злился, а вот Афина сидела и невозмутимо смотрела на мои мучения. Для нее это вообще выглядело несколько нелепо и жестоко. Я себе представляю, что бы почувствовала девушка, которой подарили платье и тут же начали пытаться с нее сорвать, причем очень грубо и бестактно. Сама она не могла ничего поделать, ибо плащ ей совершенно не подчинялся. Предположительно в этом была моя вина. Так как я и она были связаны тонкой веревкой, то есть связь была не разорвана, плащ воспринимал именно меня как главный разум, которому он должен был подчиняться. Волчица, скорее всего, воспринималась им как часть тела, которая играла роль какой-то конечности. То есть конечность, которой управляю я. И в этом был смысл. Именно мой разум все это время управлял плащом, он же одновременно управлял и действиями моей спутницы, так как она была официально моей подчиненной. Плащ это знал. Он воспринимал ее как естественную, автономную часть тела. К тому же, если сравнить мою реацу и реацу Афины, то моя была на порядок выше, что, опять таки, служило естественным аргументом в пользу моей власти. Но вот все же какая-то мизерная власть над ним у моей спутницы все же существовала. Это было сильное желание обладать этим самым покровом, который все то время, что мы были вместе, вызывал у нее восхищение и желание. Вот и весь парадокс. Эта крохотная деталь сильно влияла на мои попытки взять абсолютный контроль над своим покровом. Самое смешное то, что я никогда не смог бы заставить Афину перестать желать плащ. Это было подсознательное желание, где мои приказы не действовали. Она могла бы даже срывать с себя эту материю, но в дальнейшем она продолжала бы регенерировать.
Вот мне и пришлось смириться. В конце концов, я заставил веревку оборваться по центру и втянул ту часть, что осталась на моей стороне. Такая вот интересная ситуация вышла. Раньше мне нередко приходили в голову идеи передачи волчице частичку моего покрова, для усовершенствования ее поглотительной системы, но я не мог сообразить, что для этого нужно сделать. А теперь, помимо моей воли, пришлось пожертвовать этой самой частью (ничего себе частью, почти половиной) плаща ради того, чтобы просто оборвать излишнюю связь между нами, которая нам только мешала. Не могли же мы, в конце концов, ходить привязанными друг к другу....
Честно говоря, даже не знаю, зачем кому-то когда-то пришлось огораживать полярную шапку планеты от остальной ее части. Местность за разломом оказалась пустынной даже по меркам Уэко Мундо. Мало того, что здесь совершенно не было никаких пустых, так еще и местность была какой-то совершенно ровной, без единого намека на торчащие из под земли верхушки деревьев из Леса Меносов, которые немало присутствовали в остальной части этого мира. Здесь даже барханов было как-то на удивление мало. Они были не столь крупными, как за оставшейся позади стороной разлома. Здесь все было приближено к пейзажу ледяной пустыни, нежели песчаной, хотя никакого льда тут не наблюдалось, в отличие от того же песка. А еще страннее было неожиданно снижающаяся температура. Как я уже и говорил неоднократно, в Уэко Мундо было холодно, что совершенно логично, учитывая полное отсутствие солнечного света (правда ума не приложу, какой же тогда свет отражает луна, которая неподвижно висит в небе, ярко освещая местность). Но пустые в большинстве своем этого холода не ощущали физически, хотя бывало, что их и пробирал мороз, но в основном это было эффектом, возникающем при определенных эмоциональных состояниях. А вот за разломом, буквально, на сотом километре от него на север, этот самый холод начинал ощущаться уже как физическое явление, несмотря на практически полное отсутствие эффектов его изменений. То есть, окружающий мир оставался прежним, но холод становился ощутимым. Очередным загадочным природным явлением было то, что сам полюс был недосягаем для нас. Через несколько дней после начала нашего движения от разлома к полюсу, мы снова оказались у того самого моста, через который перешли на эту сторону. Впоследствии, нами было предпринято еще около пяти экспедиций в направлении севера, но все они завершились однообразно - выходом к мосту. Вот тебе и на. Судя по этим наблюдениям, эту полярную шапку вообще было не нужно отделять столь огромным разломом. До севера все равно никто бы не смог добраться. Уникальная природная аномалия поворачивала назад любого путешественника, причем он будет уверен, что все это время двигался прямо, не сворачивая. Следы как правило исчезали полностью, хотя за разломом не было ветра. За все время, проведенное нами за разломом, там так и ни разу не подул ветер. Стоял полный штиль, хотя за разломом ощущалось перемещение больших масс песка под воздействием сильных песчаных бурь. Мне, как и любому жителю пустыни было хорошо знакомо, что из себя представляет это природное явление. Мне уже неоднократно приходилось переживать эти смерчи в пустыне, прячась глубоко под землей, порою оставаясь там несколько суток подряд.
Мое стремление достигнуть северного полюса во что бы то не стало подтолкнуло нас на выполнение очередного безумного плана. План придумал я, а волчица нехотя с ним согласилась. План заключался в следующем. Предполагалось стремительное перемещение вперед, но в отличие от предыдущих попыток, делать это следовало не напрямик, а спиралью. То есть плавными круговыми движениями против часовой стрелки, мы планировали двигаться по спирали, вокруг полюса, постепенно сближаясь с ним. Данный метод должен был помочь нам обмануть систему защиты полюса и позволить нам добраться до него, или хотя бы увидеть то, что там находиться со стороны. После этого я планировал вернуться на другую сторону разлома и начать двигаться в направлении южного полюса, с целью пройти по более менее густонаселенным экваториальным областям, наращивая наш резерв, приближаясь к уровню вастер лорда. Если конечно, нам получиться выжить на полюсе. Кто может знать, что могло прятаться за этой хитроумной системой обмана.
Сказано - сделано. Нами был проведен грандиозный маневр. Мы непрерывно перемещались по спиральному маршруту, против часовой стрелки (по сути разницы в том, в каком направлении двигаться не было), постепенно тяготея к полюсу. Честно говоря, времени для этого маневра было нами потрачено весьма немало. Около двух месяцев постепенного безостановочного перемещения на максимальных скоростях, по тщательно анализируемой траектории, шаг за шагом, медленно, но верно, приближаясь к верхней оси планеты. Афину эта гонка доконала. Меня, признаться тоже. Мы оба хотели есть, хотели перестать бегать, хотели свалить отсюда, но оба упрямо продолжали двигаться вперед. В конце концов, нет худа без добра. Вместо того, чтобы вернуться сюда через неопределенное время, мы могли провести свою экспедицию прямо сейчас и позже не возвращаться в это унылое место.
В конце второго месяца нашей гонки, нам, наконец, удалось преодолеть невидимый барьер, который доселе сбивал нас с пути. Спиральная траектория позволила нам несколько смягчить прохождение по заблокированной зоне (хотя топтались мы там около недели), хотя это и вызвало у нас определенные трудности. Например, нас едва не развернуло наоборот какой-то странной и практически неощутимой внешне силой. Лишь каким-то чудом, нам удалось проскочить зону барьера и оказаться за ним. После чего где-то около двух недель мы непрерывно двигались вперед по прежней траектории, ежеминутно приближаясь к полюсу.