Третий лоскуток

Чертополох в бешенстве вбежал в свою комнату, прихлопнул дверь, ударил себя кулаком в лоб и громко воскликнул: «Адрамелех, помоги!» Черт немедленно предстал пред ним и сказал: «Готов служить сердечному другу. В чем дело?» — «Ты изменил мне и не сдержал слова», — сказал Чертополох. «Извини, любезный, — возразил черт. — В этом вы, господа люди, перещеголяли нас. Я все сдержал, что обещал». — «Я хотел прослыть сочинителем, — сказал Чертополох: — хотел быть славным, стал писать, и ничего не слышу, кроме брани в журналах, кроме смеху в обществах. Разве ты не обещал мне известности, славы?» — «Обещал и исполнил, — отвечал черт. — Известность и слава бывают двух родов: дурная и хорошая. Как же ты мог быть так прост, чтоб требовать доброй славы от черта? Ты стал писать о любви, о дружбе, о честности, о должностях человека — ну, словом, о таких вещах, которые не по нашей части и в которых черт не может ниспослать вдохновения. Чтоб хорошо писать о предметах возвышенных, надобно иметь душу, а твоя душа — наша собственность, и мы не позволим тебе дурачиться. Самый простой человек тотчас догадается о подлоге, когда черт начнет проповедовать нравственность, или, как гласит французская пословица, quand le diable preche la morale[1]. Ты хотел известности — имя твое всем известно, но каким образом — это не мое дело. Хочешь ли писать хорошо, пожалуй, я научу тебя; но в таком случае примись за пасквили. Это наше дело! Ручаюсь, что ты всех перещеголяешь, когда сам черт будет твоею Музою!»