— Наши трюмы вмещают не более четырехсот негров.

— Я объехал только две провинции и переговорил с владельцами плантаций, мне необходимо шесть сотен рабов.

— Ну что ж, придется нам потеснить их немножко. Какая же ваша цена?

— Три тысячи франков за мужчину в здоровом состоянии и три тысячи пятьсот за женщину.

— Полагаю, что эта разница делается не из простой галантности?

— Нет, законы против торговли неграми возвысили цену на матерей.

— Понимаю… согласен на цену… А какие условия уплаты?

— Как всегда, переводами на банк Суза-де-Рио.

— И на это согласен.

— К какому времени будет произведена доставка?

— Месяц плавания туда, сорок пять дней обратно: надо ожидать противного ветра. Для нагрузки товара довольно тридцати шести часов, так что я буду здесь к двадцатому или двадцать пятому ноября.

— Уговор кончен… Благополучия и успеха, капитан.

— До свидания, сеньор Иоакимо.

Без дальнейших церемоний бразильский торговец поспешил на свой челнок. Не успел он причалить к своему берегу, как «Оса», в свою очередь, отправилась к африканским берегам. К концу восьмого дня, как предвидел командир, шхуна приблизилась к мысу Негро на берегу Бенгелы.

После заката Кабо повел «Осу» через узкий и извилистый залив, более чем на милю вдающийся в берег. С обеих сторон залива тянулись дремучие леса, не тронутые еще топором и тянувшиеся до таинственных и неизведанных берегов Замбези — то была область Рио-Мортес.

Вполне защищенная от всякого нескромного взгляда со стороны открытого моря, «Оса» в конце дня стала на якорь в узком входе в гавань. А несколько минут спустя явился на корабль мулат, агент Ронтонака на берегу Бенгелы. В эту ночь сон команды судна, торгующего неграми, убаюкивался странным концертом, в котором сливались резкие и жалобные крики хищных птиц, визг шакалов, рев львов и суровые, протяжные стоны диких слонов.

Залив, в котором «Оса» стояла на якоре в четвертый уже раз, находился в Конго, немного повыше мыса Негро, около Бенгелы. Именем Конго называли всю западную часть Африки, между экватором и девятнадцатым градусом южной широты, от Габона до мыса Фрио.

Португальцы уверяли, что они первые посетители Кон» го. Честь этого открытия оспаривает француз Жак Картье, который со своими малуинцами уже в XVI столетии производил там меновую торговлю с туземцами.

Сами португальцы, увлекаемые своими предприятиями и торговыми оборотами в Индийском океане, вздумали основать африканские колонии только в 1659 году. Паоло Диаш, племянник знаменитого Бартоломе Диаша, открывшего мыс Доброй Надежды, отправился на трех судах к берегам Анголы. Он был хорошо принят тамошним королем, умолявшим защитить его от взбунтовавшихся подданных. Во второе свое путешествие, предпринятое со значительными силами, Паоло Диаш основал город Сан-Паоло-да-Луанда и принудил всех возмутившихся вождей подчиняться власти ангольского короля, своего союзника. Этот король впоследствии изменил договору и приказал перебить всех португальцев, поселившихся в его владениях, но Диаш разбил его и принудил покориться власти португальского короля. В продолжение целых четырнадцати лет этот предводитель горсти авантюристов заставлял королей внутренней Африки уважать не достойное уважения имя европейцев и положил основание сильному влиянию своей отчизны на берегах Африки, от Луанды до конца Бенгелы. Он умер от сильного гнева, когда узнал о поражении и смерти одного из своих вождей, Лопеса Пеиктоса, который был застигнут врасплох и убит вместе со своим отрядом, состоявшим из пятидесяти солдат.

Губернаторы, преемники его власти, держали лузитанское знамя над этой страной не всегда с равною удачею и никогда не могли распространить свою власть на внутренние страны, которые были им подчинены только на словах.

В 1689 году Иероним д’Алмейда задумал овладеть серебряными рудниками в Камбамбе, которые, по слухам, обладали неистощимым богатством, но болезнь и поражение одного из его полководцев заставили его вернуться в Луанду, И теперь еще эти рудники возбуждают алчность сменяющихся губернаторов этой страны, но никто из них не может достигнуть цели.

С XVII столетия португальцы с помощью Конго продолжали стоять во главе гнусной торговли неграми и снабжать Северную и Южную Америку рабами из Африки. На короткое время их потревожили голландцы, тоже нуждавшиеся в неграх-рабах для своих колоний в Америке, однако португальцам удалось отогнать своих соперников. Труд многих тысяч негров, вывозившихся ежегодно из Конго, послужил основанием для процветания португальских колоний в Бразилии.

Запрещение торговли неграми было главной причиной падения Португалии как морской и коммерческой державы, и при взгляде на карту, на эту длинную полоску земли, именуемую Португалией и не имеющую никакой причины быть отделенной на западе от испанского полуострова, невольно задаешься вопросом, почему она не слилась с Испанией уже в Иберийском Союзе.

Область собственно Конго, или Невольничий берег, состоит из четырех государств, известных под именем Лоанго, Конго, Ангола и Бенгела.

Бенгела населена множеством незначительных племен, которые постоянно ведут войну друг с другом и признают над собою владычество Португалии. Их беспрерывные войны ведутся только для захвата рабов, и белые правители Бенгелы не только не препятствуют этому, но еще и содействуют, оказывая помощь то тем, то другим.

Португальский губернатор постоянно ведет маленькую торговлю рабами — это уже в крови. Впрочем, и все помаленьку продают негров на берегах Кванзы; для этого достаточно заручиться позволением черных начальников: позволение никогда не стоит дороже бутылки рома.

Знаменитый путешественник Дувиль описывает прелюбопытные подробности этой гнусной торговли:

«Человек, приводящий пленников, — пишет он, — и желающий их продать, должен прежде всего обратиться к местному князьку, чтобы получить право вести торговлю, после чего он идет на рынок, находящийся за городом и состоящий из сотни домов, разбросанных на некотором расстоянии от ограды, окружающей столицу.

Дома эти устроены мулатами, которые приходят в Биге для торговли по поручению португальцев. Все дома окружены складами товаров, хижинами для размещения купленных рабов, садом, в котором возделывают овощи, и двором, где заканчиваются торги.

Все строения с принадлежащею такому дому землею называются «помбо». Обыкновенная цена лучшему невольнику — восемьдесят панно, что почти равно восьмидесяти франкам. Панно — это мера длины, соответствующая тридцати французским дюймам.

Цена невольника в Биге — восемьдесят панно бумажной ткани. Но уплата производится не только этим товаром; покупщик выставляет целый запас товаров, в число которых входят обыкновенно: ружье — за десять панно, бутылка пороха — за шесть, подслащенная тафия — от десяти до пятнадцати панно, смотря по желанию покупщика, грубая фланель, вроде легкого сукна, — за шестнадцать панно и, наконец, бумажная ткань — на остальную сумму.

Продавец всегда получает от покупщика подарок в виде иголок и ниток, сообразно с числом доставляемых рабов. Приятель продавца, содействовавший заключению этого торга, тоже получает в подарок красный колпак за свои труды.

Случается, что крупная дробь, ножи, стеклянные изделия, несколько листов бумаги, фланелевый жилет или куртка тоже входят в расчет за несколько лишних панно, но тогда эта сумма вычитается из общего количества бумажной ткани.

Ткань эта бывает белая или синяя, полосатая или клетчатая; ширина этой материи не более тридцати шести дюймов, она производится в Англии, где нарочно ткется по известному образцу, которого строго придерживаются, потому что негр осматривает с большим вниманием каждую штуку отдельно и отложит в сторону тот кусок, который хотя бы на одну линию разнится по размерам от образца. Негр всегда имеет при себе свою меру, состоящую из обрывка веревки, которым он измеряет всякую предлагаемую ему штуку.