подходе к полю боя, бомбили скопления танков, штурмовали железнодорожные эшелоны.

Весь личный состав полка пристально следил за ходом боевых действий. Уже сотни населенных пунктов

Украины освобождены от врага. Но впереди было еще много, очень много таких пунктов!.. Там люди

ждали, звали нас.

Заместитель командира полка по политчасти гвардии майор Иванов каждые два часа отмечал «а карте

общую обстановку. К красным флажкам было приковано внимание [64] каждого авиатора. Замполит

часто здесь же, у карты, рассказывал нам о событиях дня, поднимал наш дух, призывал умножать ратную

славу Красной Армии.

Наш полк, следуя за наступающими наземными частями, перелетал с одного полевого аэродрома на

другой. Площадки выбирались поближе к линии фронта, чтобы можно было в кратчайший срок долететь

до цели и с максимальной эффективностью воздействовать на противника.

...Начало массового освобождения Украины в полку было ознаменовано митингом. Открыл его майор

Иванов. Говорил страстно, горячо. О силе многонационального братства, о семье единой, о нерушимой

дружбе народов Советского Союза.

Командир полка майор Ляховский призвал авиаторов бить врага еще сильнее, наносить ему более

ощутимые удары и тем ускорить полное освобождение родной земли от фашистских варваров.

На «трибуне» — командир звена нашей эскадрильи коммунист Леонид Беда. Он представляет сейчас

украинский народ и от его имени благодарит боевых товарищей за то, что они полны решимости свято

выполнить свой долг — изгнать с Украины оккупантов.

«Мы клянемся, не жалея сил и самой жизни, усиливать удары по врагу, — стоя на одном колене, произносили мы клятву, — помогать наземным войскам развивать наступательные операции, гнать

отступающего врага за Днепр, преследовать его дальше. Пусть каждый удар по врагу будет наиболее

эффективным. Вперед, товарищи, — за родную Украину!».

Торжественно, величественно звучали слова гвардейской клятвы. Сердца авиаторов заряжались отвагой, жаждой подвига. В боях и сражениях мои однополчане показывали образцы бесстрашия и героизма.

Многие готовы были к самопожертвованию ради достижения победы.

А вскоре я пережил еще одну тяжелую утрату. В неравном бою геройски погиб Бикбулатов. К этому

времени он уже был старшим лейтенантом, заместителем командира эскадрильи.

Война отняла у меня еще одного боевого товарища, моего первого фронтового командира, учителя и

наставника. [65]

Я долго не мог смириться с мыслью, что нет больше среди нас нашего «Бика». Тяжело переживали эту

утрату и мои товарищи. Мы поклялись: за любимого командира враг поплатится во стократ!

К тому времени я был уже старшим летчиком. На моем боевом счету было более пятидесяти успешных

боевых вылетов, уничтожено 10 вражеских танков, 13 автомашин, 4 самолета, 6 точек зенитной

артиллерии, разбито 7 вагонов и платформ, истреблено более 150 вражеских солдат и офицеров. Меня

наградили орденом Красного Знамени и сфотографировали при развернутом гвардейском Знамени части.

Члены нашего экипажа тоже были поощрены за усердную службу. Сержант Мотовилов награжден

орденом Красной Звезды, Саша Чиркова получила медаль «За боевые заслуги».

Как старший летчик, я возглавлял пару и отвечал не только за себя, а и за товарища — своего ведомого. А

ведомыми у меня были, как правило, малоопытные летчики, которых предстояло кропотливо учить. Я

хорошо помнил, как и сам совсем недавно был таким же, неоперившимся. Тогда старшие товарищи, командиры учили меня, помогали. И теперь, когда ко мне приходил новичок, я тоже старался поделиться

с ним опытом, научить его искусству воевать и побеждать.

Нам приходилось выполнять своеобразные боевые задания, именовавшиеся «свободной охотой».

Заключались они вот в чем: пара штурмовиков отправлялась во вражеский тыл на поиск цели, по которой

и наносился внезапный удар.

«Охотники» действовали самостоятельно, по собственному усмотрению. Сами выбирали наиболее

целесообразный метод атаки.

Нередко условия складывались довольно сложные. Но мы понимали, что нам оказывают большое

доверие, чувствовали свою ответственность и стремились сделать вылет наиболее эффективным.

На первых порах мне помогали бывалые «охотники» — Бикбулатов, Прудников, Заплавский, Беда.

Не один раз ходил я с Бикбулатовым на поиск. Присматривался к его действиям, старался выработать и в

себе такие же качества — выдержку, осмотрительность, находчивость. Любое задание наш «Бик»

выполнял [66] с уверенностью в успехе. Он не допускал и мысли, что, к примеру, к той или иной цели

нельзя прорваться из-за сильного зенитного огня. «Бик» всегда умел преодолеть заслан, быстро и метко

поразить цель и уйти.

Я буквально преклонялся перед своим первым учителем за его лихость, смелость, самоотверженность, боевое мастерство. И назойливо донимал расспросами.

— Да ты сам все знаешь и умеешь не хуже меня! — отбивался «Бик». — Вон как зенитки давишь —

любой позавидует!..

— А я про железнодорожный состав спрашиваю: как по нему лучше наносить удар?

— Очень просто! — отвечал «Бик». — Как только увидел — заходи, бей — и все будет в порядке. Понял?

— Это я понял. А вот как лучше заход на цель строить — не знаю.

Бикбулатов брал прутик и прямо на земле чертил схему атаки вражеского эшелона, подробно объяснял

маневр. Если бы он сейчас был рядом...

* * *

Однажды я в составе пары вылетел на «свободную охоту», но с конкретизированным заданием:

проверить в тылу противника прифронтовые грунтовые дороги.

Перед вылетом «проиграл» динамику всего полета. Объяснил ведомому, что он может сам решать, где

ему удобнее идти слева, где — справа, когда увеличить дистанцию. Напомнил, что основная его

обязанность — следить за воздухом. Поиск и выбор цели взял на себя. Определил огневой залп пары: тысяча двести килограммов бомб разного калибра с преобладанием осколочных, с замедленными и

мгновенными взрывателями. К этому еще — шестнадцать реактивных и шестьсот пушечных снарядов и

около трех тысяч патронов. Весь этот «гостинец» подготовили наши технические специалисты.

Самолеты готовы к вылету, ждут нас...

Накануне прошел дождь. Холодный, затяжной, по-настоящему осенний. Небо затянула сплошная

облачность, над землей плывут косматые обрывки туч. Все вокруг словно окрашено в серый тон.

Летим на бреющем. Видимость плюхая. Но острый глаз «охотника» угадывает под крыльями холмы и

овраги, реки и перелески.

Вышли к первой дороге, проскочили над ней и стали [67] просматривать ее со стороны. Ничего не

заметили. На карте обозначено еще три дороги: они идут почти параллельно и сходятся у населенного

пункта Терноватое. Километров за пятнадцать до него стали выполнять «змейку», чтобы, постепенно

приближаясь к Терноватому, просматривать все три дороги сразу.

И вдруг на одной из них замечаю вереницу автомашин. О, это уже для нас находка! Стали выполнять

заход, а тут заявили о себе «эрликоны». Тогда мы быстро перестроили маневр, атаковали зенитную

установку и сразу же ударили по автоколонне. «Проутюжили» шесть раз! Сожгли двенадцать грузовиков, обстреляли из пушек и пулеметов пехоту и ушли.

Возвратившись домой, мы высказали командиру предположение, что на дорогах еще должны быть

вражеские колонны. Командир послал в тот район несколько пар «охотников». Они обнаружили и

разгромили две вражеские автоколонны.

5.

Бикбулатов говорил в свое время истину: я не раз участвовал в подавлении зенитных батарей и в составе

шестерки и в составе пары. Приходилось вступать в поединок с зениткой и один на один. Ситуации

бывали довольно трудные.

Один случай стоит того, чтобы о нем рассказать.

Как-то раз наша эскадрилья получила приказ нанести удар по железнодорожным эшелонам на станции