Джинни почувствовала, что сейчас он думает не о ней.

— Отец приедет завтра, — сказала она. — Я наказала ему купить мне брюки и перчатки. Когда он привезет, я верну ваши перчатки. Я рассказала ему, как вы были добры. Он хорошо отзывается о вас.

— А вас это удивляет?

— Вовсе нет, — чинно ответила она, поняв, что он просто играет с ней в кошки-мышки.

— Но ведь у нас с вами наметились некоторые расхождения?

— Виновата была я, потому что отвлекалась от работы.

Он посмотрел на нее пристально; она намеренно отвела взгляд.

— Вы полностью признаете свою вину?

— Нет, но большей частью трения действительно возникали по моей вине.

— Значит, вы понимаете, почему я был вынужден быть строгим с вами?

— Иногда понимаю. Даже большей частью… — Она отвернулась от него и занялась малышкой, которая захныкала, жалуясь на недостаток внимания. Он посмотрел на нее, повернулся и бросил через плечо:

— Через двадцать минут у нас урок стрельбы.

На учебных стрельбах Стив вызвал Анну последней, заметив тоном извинения, что другие женщины должны готовить ужин мужу и детям. На двухмильную прогулку их повел Стюарт Девис, муж Элли. Стив и Джинни остались вдвоем.

Стрелять надо было из пятнадцатизарядной винтовки и шестизарядного кольта. Со стрельбой из винтовки Джинни справилась, хотя пожаловалась на сильную отдачу.

— Лягается, словно… мул, — сказала она, но хотела бы назвать другого «мастера лягаться».

Из пятнадцати выстрелов только два не попали в цель, и Стив был доволен. Но тяжелый револьвер сразу оттянул ей руку, и в цель попала только последняя пуля. Джинни перезарядила револьвер и выпустила двенадцать зарядов. Стив показывал ей, как держать револьвер, и снисходительно сказал:

— Ничего, привыкнете. Необходимо учитывать вес револьвера и научиться его держать. Это очень полезное оружие. А где вы научились стрелять из винтовки?

Джинни, как всегда, ощущая горький вкус лжи во рту, объяснила, что ее научили в школе — решили, что девушкам во время войны надо уметь стрелять, и наняли учителя.

— Вы еще должны научиться стрелять по живой цели, — сказал он.

— Ой, я никого не смогу убить.

— Надо уметь защитить себя. Необходимо привыкнуть к мысли, что револьвер — ваш друг, и освоить его. А убить вам придется, если на вас нападут. Считайте, что это — акт справедливой мести или правосудия. Люди считают, что этим все можно оправдать.

— Они ошибаются, — возразила Джинни. — Война кончена, мы должны начать новую жизнь. Прошлое изменить нельзя, а призывы к отмщению могут погубить множество невинных — зачем это, когда и так столько людей погибло во время войны.

Стив решил прощупать почву.

— Ку-Клукс-Клан так не считает. Эта организация стала неистовой, хотя, может быть, когда-то ее создание было оправдано. Но теперь ку-клукс-клановцы — такие же бандиты, как янки, убивающие всех южан без разбору.

— Я знаю о Ку-Клукс-Клане только из рассказов и из газет. Но не считаю, что они имеют право убить любого негра. Многие негры — честные, хорошие люди, которые добились свободы и хотят жить в мире. Они не виноваты в преступлениях тех негров, подстрекаемых янки, которые жестоко убивают своих бывших хозяев. Ку-Клукс-Клан не должен убивать любого бывшего раба за преступления черных банд.

— Вы правильно и умно рассуждаете, мисс Эвери. Ну а теперь давайте еще поупражняемся. Может быть, вы небрежно целились. С такими зоркими глазками, как ваши, можно попасть в какую угодно цель.

Джинни было приятно выслушать неожиданный комплимент. Она перезарядила револьвер, прицелилась, начала стрелять и попала на этот раз три раза из шести.

— Результаты улучшаются, — сказал Стив, и Джинни расцвела от удовольствия.

Она продолжала стрелять, а Стив смотрел на нее и понимал, что старается она для него. Ведь она сказала, что не хочет никого убивать, значит, учиться метко стрелять ей ни к чему. Ну, вот он и добился своего: девчонка ради него из кожи лезет.

Когда она, выпустив еще шесть зарядов, четыре раза попала в цель, проводник сказал:

— На сегодня хватит. Вполне удовлетворительно. Теперь — двухмильная прогулка.

— Но я сдала экзамен по стрельбе, учитель?

— Да, еще бы! Ну, поторопимся…

Стив задал темп, шагая со скоростью, с какой движется в пути фургон. Он не хотел заводить беседу — и так достаточно фамильярничал с ней сегодня. Он будет идти молча, наслаждаясь тем, что находится наедине с ней. Вдруг он остро почувствовал, что хочет остановиться, поцеловать ее и обнять. Не время, одернул он себя, еще рано. И всю дорогу повторял себе: «Не время, еще не время…»

Джинни шла на два шага сзади проводника и тоже молчала. Она угадала, что он хочет соблюдать дистанцию и сохранять молчание. Ну что ж, пусть будет только эта приятная спокойная близость, она не станет завязывать с ним беседу в этой опасно романтической ситуации. Она чувствовала, что он смягчился, хорошо бы он остался таким.

Они вернулись в лагерь, попрощались и расстались.

Джинни взяла перемену одежды и пошла искупаться к реке. Она обнаружила, что ее месячные кончились, и была рада этому. Она долго мылась, терла себя и, наконец, освеженная, вернулась в лагерь и пошла к Элли Девис. Та жарила на костре рыбу, пойманную мальчиками.

Она увидела, что Стива пригласили на ужин Джексоны, и подивилась, как он может выносить несносную Луизу и ее молчуна-мужа.

А она-то хотела угостить Стива едой, которую привез из города Чарльз. Но еда пригодилась: двое из детей Элли не любили рыбу, и Джинни дала им цыпленка. А при виде пирога с яблоками, испеченного Мартой Эвери, у ребят глазки заблестели.

— Ну-ка, кто съест ужин без остатка, получит кусок пирога! — весело воскликнула Джинни.

Вирджиния Марстон была спокойна и довольна прожитым днем: своими успехами в стрельбе, мягким поведением Стива. Она еще не знала, какие переживания ждут ее ночью.

Мужчины и женщины собрались вокруг ярко горящего костра и вели оживленную беседу — конечно, о бедствиях родного Юга. Чтобы не разбудить детишек, они собрались поодаль от фургонов, за последним в ряду фургоном Джинни, и та могла слышать, о чем говорили собравшиеся. В бледном свете месяца лица были неразличимы, Джинни узнавала только голоса, но иногда при вспышке пламени и лица знакомых мужчин и женщин. Заинтересовавшись беседой, Джинни отложила книгу, потушила фонарь, слегка приподняла холщовую занавеску и стала внимательно слушать.

— Некоторые считают, что необходимы решительные действия. А я не могу представить, что именно можно предпринять, как можно добиться перемен, не оказавшись сразу за решеткой. У власти радикалы, и они проводят свою политику. Они выбрали своим предводителем секретаря по делам войны Стэнтона. Этот человек не свернет со своего пути, и в необходимости перемен его не убедишь. Наши руки связаны.

Джинни узнала голос Стива Карра и изумилась, что этот человек говорит о политике, что его тревожит вопрос о реформах. Странно, он ведь ясно говорил ей, что заботится только о самом себе, предоставляя возможность миру идти своим путем…

— Нет, все-таки честные люди должны бороться за то, чтобы освободить Юг от контроля янки и добиться самостоятельного правительства, — возразил Стиву Стюарт Девис.

— Главное — мы должны принять «Кодекс о черных», — перебил его Дэниэлс. — Нельзя жить под угрозой штыков и под командой янки. Мы покончили с рабством, почему же нас не оставить в покое и не дать нам возможность жить по собственной воле? Бывшие рабы не способны еще быть гражданами нашей великой страны, общаться с нами на равных и тем более править нами, как желают эти сумасшедшие янки. Мы не тронем их и дадим им возможность спокойно существовать рядом с нами — на это мы можем согласиться, и пусть янки этим удовольствуются. Но мы не желаем фамильярничать с ними и не дадим им схватить нас за горло.

— Мы, парни из Джорджии, не струсим перед неграми. Если они что-то учинят, мы сейчас же упрячем их в тюрьму или оштрафуем. Все по закону.