— Могу, конечно, если вы боитесь, — терпеливо возразил Стив, — но это вам же будет не на пользу.

— Да не боюсь я! — Мэтти сразу обуял дух противоречия. — Это же не страшнее, чем сражаться с янки.

— Как хотите, можете и просто наблюдать, — буркнул Стив.

Джинни оценила мягкую политику Стива — он не заставлял править всех, и она была рада, что избавлена от этого опасного упражнения — не только потому, что боялась выпустить вожжи, как Кэтти, но, главное, ей было бы неприятно вызвать неудовольствие проводника. Она любовалась его великолепной посадкой и ловкими движениями и думала, что впервые в жизни видит физически совершенного мужчину. Кэтти между тем продолжала хныкать:

— Ох, я так испугалась, я же могла все кости переломать. — Никто не посочувствовал ей, и, раздосадованная, она набросилась на миссис Мэрфи: — Ты мне все волосы выдрала, Сью Мэрфи!

— Мне удалось схватить тебя за волосы, а не то бы ты упала! — оправдывалась та.

— Болит еще! — всхлипнула Кэтти.

— Перестань жаловаться, слушай внимательно и не отвлекайся, — одернула ее Луиза.

— Да, тебе-то хорошо, та уже умеешь править.

— Не глядела бы по сторонам на кого не надо, тоже давно бы научилась!

— Про что это ты? — вскинулась Кэтти.

— Сама знаешь, молчи уж.

Кэтти поглядела на Луизу Джексон, потом будто невзначай перевела взгляд на Анну Эвери.

Джинни увидела в этом взгляде злобу и ревность.

Женщины и сам Стив перекусили, потом проводник пошел на берег выбирать место для урока по переправе через реку. В это время Чарльз Эвери навестил свою новоиспеченную дочь, и они пошли прогуляться и поговорить наедине о своих делах.

Чарльз интересовался, как идет обучение; Джинни сказала ему, что справляется, и поблагодарила за вещи, которые он ей привез. Потом она стала задавать ему вопросы в связи с подслушанным вчера разговором, растревожившим ее.

— Да, самый неистовый — это Карл Мэрфи, он из Джорджии, — заметил Чарльз, — там самые горячие головы, ведь Джорджия больше всего пострадала во время войны. Ты лучше держись от него в сторонке. Надеюсь, эти разговоры о клане прекратятся, не то какой-нибудь шпион-янки может подслушать.

— Но их рассказы о клане правдивы, сэр? — спросила Джинни.

— В общем да. Люди становятся членами клана, чтобы отомстить янки и их прихвостням за все бедствия Юга во время и после войны. Конечно, есть и беспринципные, для которых Клан — только средство сведения счетов, дающее возможность разделаться со своими личными врагами и нажиться на этом. Но большинство членов клана — честные люди, которые хотят защитить Юг от произвола.

— Но разве убийства и поджоги помогут достигнуть справедливости?

— А как ее, по-твоему, добиться, скажи!

Джинни серьезно подумала и сказала:

— Не знаю.

Чарльз улыбнулся:

— Ну вот и не забивай этими мыслями свою хорошенькую головку! Скоро мы будем далеко от всего этого!

— Я так рада, сэр, только бы в дороге все было спокойно. Ведь мне после путешествия надо уладить серьезные дела…

— Вот увидишь, все устроится. Ну, я должен вернуться в город, сегодня вечером у меня встреча. Через пару дней я вернусь, а на той неделе мы уже тронемся в путь.

— Ох, скорее бы! — прошептала Джинни.

— А как твои дела с красавцем-проводником? — полюбопытствовал он, когда они вернулись в лагерь.

— Никаких дел. Сейчас он почему-то меня избегает, — ответила Джинни.

— Но он ведь увлекся тобою, я не ошибаюсь?

— Может быть, сэр…

— Увлекся, поверь мне. И ты его не расхолаживай — я ведь уже говорил, он может пригодиться тебе для путешествия в Колорадо.

Эта мысль встревожила и восхитила Джинни, но она возразила:

— Когда придет время добираться до Колорадо, он будет за тысячу миль от меня.

— А может быть, и не так, — заметил Чарльз с широкой улыбкой.

Она заставила себя успокоиться и холодно сказала:

— Поживем — увидим…

— Да, непременно увидим. До свидания, Анна.

— До свидания, сэр… отец!

Когда Стив вернулся в лагерь, Джинни отдала ему перчатки, поблагодарила и показала те, что привез ей отец.

— Они годятся, как вы считаете? — спросила она.

Стив потрогал ее руки в новых перчатках и кивнул.

— Да, вполне годятся. Ваш отец был в лагере, и я опять упустил его, — заметил он, отпуская ее руку.

Джинни была взволнована его быстрым прикосновением.

— Да, — пробормотала она, — но он скоро вернется в лагерь и больше уже в город не поедет.

Стив пристально посмотрел на нее.

— Я вижу, это вас радует.

Она ответила, мешая правду и ложь:

— Да, радует. Мы с ним шесть лет не виделись, теперь снова узнаем друг друга. После того как я вернулась из пансиона, мы совсем немного времени провели вместе.

— Что за человек ваш отец, Анна?

— Такой, каким вы его видите: честный, добрый, великодушный, любезный — настоящий джентльмен.

— О, он представляется вам идеалом!

— Но это же естественно для дочери…

Его тон и выражение лица внезапно изменились:

— Я думаю, что да.

В его голосе не прозвучала убежденность, и Джинни подумала, что, может быть, он сирота и взаимная привязанность родителей и детей ему неизвестна и непонятна. Может быть, поэтому он такой законченный тип мужчины-одиночки. Какая-то горечь таится в глубине его холодных, блестящих, словно черный лед, глаз. «Как разгадать тебя, Стив Карр?» — подумала Джинни.

— Вы поели? — поинтересовался Карр, меняя тему разговора.

Джинни ответила утвердительно.

— Скоро мы приступим к занятиям. Там увидимся.

— Стив! — остановила его Джинни.

Он обернулся.

— Да, мисс Эвери!

— Вы так хорошо нас учите. Спасибо вам.

Он взмахнул шляпой, но не улыбнулся и не поблагодарил, снова повернулся и ушел.

«Ох, ты трудная загадка, Стив Карр! — снова подумала Джинни. — Разгадаю ли я тебя?»

В два часа женщины подъехали в своих фургонах к реке, и Стив повел их к выбранному им месту переправы. Они собрались вокруг него выслушать последние наставления.

— Мы начнем с мелких мест, а потом переправимся на глубине, — сказал он. — Сейчас переправимся через брод с глинистым дном. Когда подведете фургоны к воде, не давайте мулам пить. Нельзя делать остановку — колеса увязнут в земле. Может случиться, что посреди реки фургон ляжет набок — это значит, что на неровном дне встретилась промоина. Правьте мулами внимательно, держите ровный шаг. Животные должны чувствовать, что вы все время контролируете их движения. На глубокой переправе мы встретимся с дополнительными трудностями, сейчас я не буду говорить о них. Переправы — самая большая трудность в дороге, и именно для них требуются дополнительные упряжки мулов. Это создает в дороге известные трудности, но совершенно необходимо. Если нет вопросов, дамы, приступим к уроку.

После урока и двухмильного похода измученные женщины бросились на траву, чтобы отдохнуть перед возвращением в лагерь, но Джинни сразу пошла к своему фургону. Она взяла часть еды, которую Чарльз Эвери привез из города, и разложила ее на камнях, которыми Стив окружил свою стоянку. Он еще был у реки, где выбирал место переправы на глубине для завтрашних занятий. Вернувшись, он найдет вкусный ужин, приготовленный Мартой, и, наверное, догадается, кто его оставил. Может быть, ему понравится.

Она пообедала с Девисами и угостила детей пирогом, испеченным Мартой. Перемыв тарелки, Джинни помогла Мэри Виггинс чинить детскую одежду. Когда к ней подошла Элли, Джинни поинтересовалась, почему в лагере нет детишек в возрасте от двух до четырех лет — еще раньше Джинни заметила это с удивлением. Элли объяснила ей, что в эти годы дети не рождались, потому что мужчины были на войне. Совсем немного детей родилось в конце или сразу после войны — в тех семьях, где раненые мужчины вернулись домой раньше.