17. Мария. Синяки и обмороки.

Когда случился этот переполох возле лесничества – я еще далековато была, мы с девчатами отстали немного, у информационных стендов зависли. Слышим – шум, суета какая-то. Ускорились.

Подбежали – видим возле домика Виктор, стоит сгорбившись, за шею держится, разными нехорошими словами выражает своё самочувствие и отношение к происходящему – «…ука …лять» в основном. А рядом на порожке мужик лежит: в зелёной форменной куртке с эмблемой «Таганай». Синий весь. И вид у мужика… мягко говоря – не слишком хороший вид.

Я сначала к Виктору кинулась – всё-таки, наш человек, я бы лучше ему первую помощь оказала. Но он-то более-менее в порядке, раз на ногах держится. А если даже ругаться может – значит, дыхательные пути свободны, и сам в сознании. А вот мужик, что рядом лежит – плохой. Голова в крови, глаза закатились. Покровы синюшные, конкретный такой цианоз. И не заметно, чтобы дышал. Грудная клетка неподвижна.

Трогать его, конечно, совсем не хочется, но надо же проверить – и если живой, оказать помощь, и быстро. Кроме меня это сделать никто не спешит. А перчатки у меня далеко, в «большой» аптечке, на дне рюкзака. Доставать долго. А поскольку везде его кровь – без перчаток трогать вообще никак нельзя. Хотя… Вот же в рюкзаке антисептик недавно купленный, во внешнем кармашке. Выдернуть и вскрыть – секунда.

– Лариса, держи хлоргексидин, лей мне на руки, да, прям так. Но всё не лей! Оставь мне потом помыться.

Упала возле «синего» на колени. Одну руку – на грудь, под ребра. Вторую – под челюсть, на сонную артерию. Прислушалась. Дыхания нет. Пульса нет. Божечки, это что же, мне сейчас надо делать ему непрямой массаж и ИВЛ[9]? Да от него несет чем-то… Тухлятиной конкретной несет, вот именно! И ацетоном. Ну и запах! Гребаный Гиппократ… И амбушки[10] у меня нет... А, кстати, чего это он холодный-то какой? Живой ли вообще?

– Маша, скорее сюда! Ирке плохо! – это Лариса меня окликнула, да ещё и за плечо дёрнула. Вовремя, да!

Я развернулась, не вставая: и правда. Ирина, когда увидела эту картину – её муж, с шеей, и рядом труп, совсем неживой и синий (будем называть вещи своими именами) – ничего лучше не придумала, как грохнуться в обморок. Хотя я её понимаю, конечно.

Но что делать? Опять намываю руки антисептиком – смыть всякую заразу, что могла быть на «синяке» (спасибо, Лорик!)... Теперь к Ирине, её спасать. Могу теперь честно признаться – с облегчением, что не надо вентилировать синий полутруп. Который, вдобавок к цианозу, ещё и пахнет нехорошо.

– Есть у кого нашатырь?

Тишина, нет ответа. Ладно, обойдёмся. Кидаюсь к Ирине, проверяю (уже привычным движением) пульс на сонной артерии – бьётся! Да я и так вижу – дышит она. Просто обморок словила. Лупить по щекам – не наш метод. Просто уложить на спину, голову на бок, куртку расстегнуть, чтобы легче дышалось.

Всё, разошлись все! Что столпились? Обморока не видели?

И правда – собрались, как на премьере. Всё, ей уже лучше. Давай, Ира, открывай глазки. Вот! Всё хорошо!

...И сосредоточенная вся на «пострадавшей», думаю ещё о том, что надо у её мужа шею осмотреть и возможно – обработать. И слышу в этот момент удивлённый голос Володи:

– Эй, народ! А «синяк»-то наш куда делся???

И, оборачиваясь, вижу, что нету его. Пусто. Был «хладный труп» – без дыхания, без пульса. И этот труп сбежал.