— Так, — бормотал он про себя, — так вам и надо. Теперь будете бояться друг друга и меня.

Павел не стал ждать конца экзекуции Хорька. Он был уверен, что они приползут к нему, как побитые собаки.

Так оно и вышло, только козлом отпущения стал Хорек. Сова привел его, держа за шиворот и зло толкая перед собой.

— Это все он, — глухо заговорил Семен. — Все шепчется, науськивает, сомневается, выспрашивает. Давай прикончим его, воздух чище будет.

— Не буду больше, — неожиданно твердым, уверенным голосом сказал Василий. — Вот вам крест, — широко перекрестил он себя. — Никуда от вас не уйду, лучше убейте на месте.

— Ладно, — через короткую паузу уронил Ягуар и небрежно махнул рукой. — Поверю вам еще раз. Зашепчетесь — перестреляю к чертовой матери. Пошли, нам пора.

Шли вдоль подножья «своей» горы. Нужно было обогнуть ее, чтобы войти в узкое урочище, образованное отрогами гор. Где-то там в зарослях скрывались уголовники.

Павел первый завершил обход горы и нос к носу столкнулся с человеком, внезапно вынырнувшим из тумана. Произошло это так быстро, что Ягуар не успел предупредить Сову и Хорька. Они подошли к Кикнадзе.

Неизвестный — довольно плотный, среднего роста горец, испуганно отпрянул назад, но его остановил жесткий голос Павла.

— Стой! Стрелять буду! Поди сюда.

Клацнул предохранитель автомата, и этот звук не оставил у горца никакой надежды на бегство.

— Ближе, скомандовал Ягуар. — Руки вверх!

Павел уже успокоился. Старик с лицом, заросшим густой бородой, одетый в овчинный тулуп и обутый в сыромятные чувяки, был безоружным. По лицу, головному убору горца Павел определил, — что это грузин. Сельчанин тоже поуспокоился, разглядев форму Павла и остальных.

— Кто такой? — резко спросил Павел.

— Гамарджоба, генацвале, — по-грузински поздоровался горец.

— Кто такой? — повторил Павел.

Сельчанин недоуменно пожал плечами.

— Он, наверное, совсем не понимает по-русски, — подал голос Сова. — Ты кто? — ткнул он пальцем в грудь старика.

— А-а-а, — обрадовался тот. — Гурам, Гурам…

Сова самодовольно огляделся: мол, видите, как надо говорить.

— Это все, что он знает по-русски, — заметил Павел. — Гамарджоба, батоно, — заговорил он на грузинском языке. — Что ты здесь делаешь?

Обрадованный тем, что услышал родную и понятную речь, старик заговорил свободно, с достоинством. Павел только изредка вставлял слово-два, поддерживая разговор. Несколько раз он незаметно бросал взгляды по сторонам. Лицо его было приветливым и добрым.

Горец замолчал, вопросительно посмотрел на Павла, а потом задал какой-то вопрос. Ягуар похлопал Гурама по плечу, что-то сказал ему. Они пожали друг другу руки. Грузин открыто улыбнулся Семену и Василию и повернулся к ним спиной. В это мгновение взметнулась рука Ягуара, раздался глухой звук, а потом короткий стон. Горец упал, как подкошенный. Ягуар метнулся к нему. Его пальцы сошлись на горле Гурама. Горец, дернувшись, вытянулся.

— Без крови. Берите его! — свистящим шепотом приказал Павел. — И побыстрее, — раздраженно добавил он. — Туда, вниз.

Сова и Хорек подхватили тело старика и, спотыкаясь, заторопились в указанном направлении.

Туман не рассеивался, а становился все гуще и гуще.

— Быстрее, быстрее! — понукал сообщников Ягуар. — Тащитесь, как дохлые.

Спустились вниз. Непогода загнала в гнезда даже птиц. Кругом царило полное безмолвие, нарушаемое только чуть слышным журчанием ручья да иногда шершавым шелестом ветвей кустарников под порывами осеннего ветра.

— Идем по руслу, — приказал Ягуар. — Только быстрее!

Старик был очень тяжелый, и Хорек уже совсем выбился из сил. Он злобно зыркал в спину Ягуара, шедшего впереди, хотя и Павел скорее полз, чем шагал. Василий совсем вымотался, пальцы его разжались, и тело старика с громким всплеском упало ногами в ручей. Семен от неожиданности тоже упустил ношу.

Хорек испуганно отпрянул в сторону, весь сжался внутри. Но обошлось.

— А что, — усмехнулся Ягуар, — ты неплохо придумал, Хорек. Лучшего захоронения Гурама и не надо. Очень долго сохранится, и звери до него не доберутся. Только нужно найти место поглубже. Такое место они нашли в русле притока ручья.

— Иначе нельзя было. Он наверняка догадался, что мы дезертиры, — сказал Ягуар, когда они вернулись к большому ручью.

Павел только сейчас коротко пересказал Сове и Хорьку свой разговор с Гурамом. Он не оправдывался перед ними. Просто ему самому нужно было убедить себя, что он поступил правильно.

— Лихо ты его! — заметил Хорек. — Чем?

— Кастетом. Он со мной еще с гражданки.

Семен не участвовал в разговоре. Хлопоты с телом старика утомили его не столько физически, сколько морально. Совсем не так представлял себе Семен свою жизнь после дезертирства. Он-то думал, что они убегут и заживут в лесу вольной жизнью: будут вдоволь спать, охотиться на диких кабанов, лакомиться шашлыками до самого прихода нового порядка. Так по крайней мере расписывал дезертирский рай Кикнадзе. И уверял, что сейчас, когда гитлеровцы вот-вот возьмут Орджоникидзе и хлынут в Закавказье по Военно-Грузинской дороге, местной милиции будет не до поисков дезертиров. Оказывается, их ищут. А тут еще и командирские замашки этого паршивого Ягуара. Не дай бог попасть такому на зуб. Да они и так у него в зубах. Лучше бы ушли одни. Нет, и одним не лучше. Надо все вытерпеть, выждать, а потом и побоку его. И какого черта топчутся они перед этим городишкой. Только на языки скорые.

Здесь Семен одернул себя. Всякие сомнения на этот счет он себе категорически запрещал. Сова так глубоко задумался, что не слышал, как к нему обратился Павел.

— Ты что, спишь? Или сильно переживаешь за Гурама?

— Устал очень, — ответил Семен. — Такой тяжелый азиат этот проклятый. — Сова спохватился, что сказал лишнее, но Павел великодушно простил оскорбительную для себя оговорку.

— Азиат пристроен как следует. Долго будет лежать и не пахнуть. Правда, Василий? — Он хлопнул по плечу Хорька. — Лучше бы, конечно, не встречаться с ним. Хватятся его, начнут искать. Но и мы здесь не собираемся долго задерживаться. Пошли!

Они миновали крутую излучину ручья. Ягуар остановился и по-звериному принюхался к ветерку, потянувшемуся из глубины урочища. Явственно ощущался запах дымка. Кто там? Вряд ли чекисты или милиционеры будут в поиске разводить костер. Это наверняка те типы. Болваны! Совсем без мозгов!

— Двинулись! — почти беззвучно скомандовал Павел.

Шли в том же порядке: первым Павел, последним Сова. Ягуар вдруг замер, услышав сильно приглушенные журчаньем ручья голоса и увидев сквозь заросли рассеченные густой сетью ветвей огоньки костра. Они мигали в тумане крохотными красноватыми искорками.

Внезапное появление на прогалине, где горел костер и стоял шалаш, людей в советской военной форме и с автоматами мгновенно парализовало ужасом трех мужчин, сидевших вокруг костра. Они застыли, будто кто-то, как в сказке, прикоснулся к ним волшебной палочкой. Хотя состояние это их длилось не более четверти минуты, Павел успел разглядеть всех троих. Двое, бородатые, очень похожие на кавказцев, а третий, самый молодой и опрятнее других одетый, больше походил на русского.

— Руки! — спокойно уронил Ягуар и щелкнул предохранителем автомата.

— Руки! — визгливо и нервно повторил Хорек, посчитав, что мужчины у костра неспроста медлят с выполнением команды. А они просто не успели еще прийти в себя, выйти из шокового состояния.

Сова аккуратно обошел в отдалении костер и нырнул в шалаш. Через минуту он появился и развел руками.

— А где оружие? — негромко спросил Павел.

Самый молодой у костра сунул руку в карман своего бобрикового полупальто, вынул наган и бросил его к ногам Павла. Хорек проворно поднял оружие и вопросительно заглянул в лицо Ягуара.

— Положи в карман, — приказал тот и сделал два шага к костру. Над костром на перекладине из буковой палки висел солдатский котелок. В нем что-то булькало.