Неуверенно, она приоткрыла свои губы и застонала, когда его язык вторгся в ее рот. Ее старая кормилица никогда ничего не говорила про такие объятия, когда объясняла, что происходит между мужчиной и женщиной по ночам. Так же не говорила, насколько приятной… могла бы быть такая близость.

Ее пальцы напряглись в его волосах, а тело задрожало. Она была так близка к человеку, насколько это было возможно, но даже это было все еще недостаточно близко. Она жаждала чего-то. Чего-то, что было ей недоступно.

С едва слышным шипением мужчина проложил дорожку из поцелуев с ее вскинутого лица на ее длинную шею. Добравшись до основания ее шеи, он помедлил, словно внутри у него происходила борьба с самим собой, а затем Изобелла почувствовала острую боль.

- Прости меня, - услышала она его шепот, прежде чем его зубы глубоко вонзились в ее плоть, и тьма накрыла ее своим одеялом.

Больше она ничего не ощущала.

Изобелла сражалась с плотно обступившей ее темнотой.

В течение долгого времени она неподвижно лежала, пытаясь вспомнить, где она и почему ее голова так чертовски болит.

Осознание того, что она находится в своих собственных покоях, не заняло слишком много времени. Нельзя было ни с чем перепутать аромат сухих цветов, стоящих в миске у ее кровати или запах свежих простыней, которые она требовала менять ежедневно, застеленных под ней.

Она почувствовала облегчение, поняв, что она в своей комнате, но это не объясняло, почему она чувствовала себя так, словно ее голову использовали, чтобы вбить гвозди в доски, закрывающие ворота замка.

Решительно она пыталась вспомнить то, что произошло прошлым вечером.

Она вспомнила праздник, устроенный в честь ее сестры. Она заставила себя сидеть на бесконечном ужине и слушать пьяные тосты, пока у нее не свело зубы. А потом… что?

Было смутное воспоминание о разговоре со старой нянькой и прогулкой через лес, но это больше походило на фантазию, чем на реальность. Рваный ночной кошмар, который был создан в ее голове из-за беспокойства о жертвоприношении.

Изобелла беспокойно пошевелилась. Было что-то большее. Страх, преследующий ее, пока она шла через лес, а затем… человек.

Дева Мария. Ее сердце внезапно замерло.

Да. Там был мужчина.

Красивый, опасный мужчина, который чуть не украл ее сердце, когда его губы так осторожно коснулись ее губ.

И не было никакой фантазии. Никакого ночного кошмара.

Даже сейчас она явственно могла ощутить прохладное прикосновение его пальцев и высокой температуры, текущей через ее кровь. Это было волшебно, потому что он поцеловал ее под лунным светом, а затем… все вокруг стало черным.

Что он сделал с ней? И, как он вернул ее в ее собственную постель, будучи ни кем не замеченным?

- Она все еще спит? – мягкий певучий голос сестры внезапно вторгся в путанные мысли Изобеллы.

- Да, госпожа, - отозвалась ее старая нянька почти над самым ухом Изобеллы. – Я очень боюсь, что она больна.

Тонкая рука опустилась на лоб Изобеллы.

- У нее нет никакого жара, никаких ранений. Может быть, она сильно устала после ночи празднества. Я не поверю тому, кто хорошо спал при таком шуме, доносившимся из зала.

- Ох, это не из-за празднества. Девушка собиралась себя…

Застыв от того, что служанка собиралась выдать ее попытку совершить глупость прошлым вечером, Изобелла была вынуждена открыть глаза.

- Довольно, Джанет, - просипела она, стрельнув в свою няньку хмурым предупреждающим взглядом. У нее не было никакого желания заставлять сестру беспокоиться о ней. – Приготовь мою ванну. Я чувствую невероятную потребность отмокнуть в горячей воде.

Тонкие губы почти исчезли, неодобрительно поджавшись, но она отважилась всего лишь на громкое сопение, когда поднималась с кровати.

- Да.

Подождав, когда они останутся одни, Кэтрин аккуратно убрала волосы с щеки Изобеллы. В отличие от младшей сестры, Кэтрин была высокой, стройной, с вьющимися золотистыми волосами их отца. Красивая девушка, которая должна была выйти замуж и быть окруженной детьми, вместо того, чтобы ожидать свою смерть.

Сердце Изобеллы сжалось со знакомой болью.

- О, Изобелла, Джанет меня так обеспокоила, - прошептала ее сестра. – Она сказала, что ты не просыпаешься, и, что она опасается, что ты была ранена.

Изобелла заставила губы растянуться в застывшей улыбке.

- О, старая дурочка всегда суетится над какой-то ерундой.

Кэтрин было не так-то легко одурачить.

- Это – ерунда? Ты очень бледна. И холодна. Это кажется странной болезнью.

- Со мной все в порядке, Кэтрин. Просто устала. – Она поморщилась, стараясь говорить как можно правдивее. Ее сестра легко поняла бы наглую ложь. – Ночь оказалась длинной.

Ее сестра вздохнула.

- Да, для меня тоже.

- Иди сюда. – Переместившись на кровати, Изобелла дернула сестру вниз, уронив ее рядом с собой. Она крепко обняла ее, прислонившись щекой к ее макушке.

- Прошлым вечером я приходила, чтобы поговорить, но не могла тебя найти, - пробормотала Кэтрин.

- Боюсь, я не могла заснуть.

- Куда ты ходила?

- Просто гуляла по территории.

- Изобелла, - ее сестра откинулась назад, чтобы взглянуть на нее со строгим выражением. – Ты вышла на прогулку посреди ночи? Что, если Зверь…

- Я не та, кто должен бояться Зверя, - колко возразила Изобелла.

- В темноте есть и другие опасности.

Воспоминание о худом бледном лице и серебристых глазах вспыхнуло в ее голове.

- Да, я это поняла.

С легкостью почувствовав напряженность в Изобелле, ее сестра слегка нахмурилась.

- Что-то произошло?

- Нет.

Она нахмурилась сильнее.

- Изобелла?

- Да?

Кэтрин вздохнула:

- Я хочу, чтобы ты пообещала мне лучше о себе заботиться. Скоро я уйду и…

Изобелла задохнулась, когда боль сжала ее сердце.

- Нет, не говори этого, Кэтрин.

- Я должна. Я люблю тебя всем сердцем, но ты слишком упряма и склонна ломиться в беду, не беспокоясь о себе. Отец не будет пытаться остановить твое опрометчивое безумие, и никто не будет пытаться, - печальная улыбка смягчила прекрасные черты. – Я полагаю, что они боятся тебя больше, чем Зверя.

- Они и должны, - с яростью отозвалась Изобелла. – Я не опасаюсь мужчин, которые заявляют о храбрости воина, а затем съеживаются за этими стенами тогда, когда мы больше всего нуждаемся в них.

В зеленых глаза Кэтрин отразился лишь легкий намек на грусть.

- Это не справедливо, Изобелла. Нет ничего храброго в охоте на Зверя, который двигается, как ветер, и даже сталь не может причинить ему вреда. Это путь клана и нет смысла обвинять наших мужчин в том, что они не могут его изменить.

Это был известный аргумент, но Изобелла отказывалась соглашаться с ним.

- Как они знают, что это нельзя изменить, если они не желают даже попытаться?

Кэтрин слегка коснулась ее щеки.

- Тише, любовь моя, такая горечь не подобающая для тебя. Скоро ты должна будешь взять одного из мужчин в мужья. Он не поблагодарит тебя за то, что ты заклеймила его трусом.

- Муж? – глаза Изобеллы расширились в изумлении. – Кэтрин, ты, должно быть, сошла с ума. Все знают, что ни один из наших храбрых и благородных членов клана не готов взять меня, не зависимо от того, насколько привлекательным будет приданное. Действительно, есть шутка среди мужчин, что было бы более утешительно делить кровать с кабаном, чем с младшей дочерью лэрда.

- Ты не должна слушать такие разговоры. Это только ревнивые сплетни глупых служанок.

- Нет, это правда и я тебя уверяю, что это ничуть меня не беспокоит. К лучшему, что я останусь старой девой. У меня нет никакого таланта -  прогибаться под чье-либо желание и еще меньше таланта в потакании прихотям мужа. Я должна быть только счастлива, что не буду проданной, как племенная кобыла, и мой муж не будет постоянно иметь меня.

- Но…