Сердце безумно застучало и он покрепче схватился за перила. Залив становился всё более буйным, волны тяжело перекатывались через палубу. В небе усилилось зелёное свечение.

— Какие-то козни Повелительницы, — пробормотала пожилая эльфийка. Её муж успокаивал её, но она продолжила. — Какое-то новое зло против нашей земли!

Чья-то молитва перекрыла испуганные голоса.

— О, Эли, в твои руки мы предаём себя! С незыблемой верой и надеждой на тебя! Мы твои дети, о Светоносный! О, Победитель Темноты, помни о нас, потому что мы твои!

Все вокруг стали успокаиваться, присоединяя голоса к утешительной молитве. Веруя, они препоручили себя Богу, который не вмешивался с тех пор, как первая армия Фэйр Керон напала на Нордмаар и его добрые драконы не вступили в бой с драконами Тёмной Владычицы.

— Но он рядом, — говорили они, — он придет, — убеждали они друг друга, — он защитит нас.

Они продолжали молиться и надеяться, в то время как небо над лесом пульсировало зелёным светом.

Только Даламар сохранял молчание и не молился. Он больше не верил в богов своих предков, так как вера его была сломлена. Богохульство, он знал, что это богохульство. Эльфы не должны иметь таких мыслей из опасения быть лишёнными статуса Детей Света и быть оставленными умирать на чужбине. И всё же, дрожа на палубе и наблюдая за вздымающимися волнами, Даламар больше не боялся своих мыслей. Он оглянулся — не заметил ли кто его богохульства, но страха за свои мысли больше не испытывал.

Голоса прошлого витали вокруг старого короля. Голоса детства, его приятелей, его сокурсников в Академии Дома Мистиков, молодых девушек на лугах, срывающих весенние цветы и вплетающих их в длинные сияющие волосы. Волосы, напоминающие цветом лисью шерсть, волосы цвета тёмноглазого оленя, локоны льющегося меда. Среди них была та, которая блистала как драгоценный камень, с золотыми волосами; с глазами, острыми и мерцающими как Северная звезда. Лорак Каладон наслаждался этим светом каждый день.

Светом глаз Ираниалатлетсалы он наслаждался и сейчас, поскольку видел их в матовой поверхности своего шара.

— Твоего шара, да, — вздыхал артефакт из Истара. — Я твой и во мне ты найдёшь всё в чём нуждаешься. Смотри! Подойди поближе, посмотри глубже и найди то, что тебе нужно. — Голос мягко вздыхал, похожий на течение Тон-Таласа, и королю показалось, что он немного изменился. Он не был похож на голос его дорогой Ираниалы, но кое-что общее несомненно было, возможно в интонации.

Любовь моя, вздохнул он в сердце, не проронив ни слова. Годы, проведенные в счастье и радости вспомнились ему, ничуть не поблёкнув из-за своей давности. Любовь моя!

— Твоя земля, — сказало Око. — Твоё королевство, твой народ. Тёмная Королева стоит на твоих границах, король.

Лорак задрожал и на мраморных стенах его большого зала аудиенций отразилась его колеблющаяся тёмная тень.

— Такхизис разорвёт твоё королевство. Она поднимет его части, как её воины поднимают тела твоих убитых солдат — насадит на окровавленные копья!

Услышать эти слова, произнесённые голосом Ираниалы, было всё равно, что услышать предвестие ужасной гибели. Ведь она была Провидцем…

И она предвидела свою собственную смерть. O боги! Моя Ираниала! Я погибну, сказала она в тот день, который, как она знала, был днём её смерти. Я умру!

— Мир умрет!

Так сказал голос, который не был голосом Ираниалы, но был очень на него похож. Голос Ока Дракона внезапно стал насмешливым.

— О чём ты задумался, король эльфов? О своей давно умершей королеве? Как ты можешь думать о ней, когда другая королева, Тёмная Повелительница, стоит на твоём пороге, готовая разрушить твоё королевство и сделать из твоих эльфов самых несчастных и презираемых рабов; мужчины будут прислуживать в армии, женщин сделают шлюхами, а детьми накормят прислужников Такхизис?

Лорак перестал дрожать и снова пристально посмотрел на Око.

Она стояла в кристаллической плоскости Ока Дракона, женщина, высокая и стройная, та, чьи глаза были для него руководящим светом, сердце которой хранило его любовь, тело которой выносило и произвело на свет дочь такой редкой красоты, ради которой поэты придумывали новые эпитеты, чтобы иметь возможность рассказать о её изяществе и очаровании.

А потом он увидел в шаре свою дочь, его Эльхану Звёздный Ветер, стоящую на носу Крыльев Эли, его флагмана, его гордости. Солёные ветры откинули назад её волосы, тёмный вымпел на фоне свинцового неба. Она подняла руку, чтобы прикрыть глаза, глядя на бесконечный горизонт.

Уничтожена! Она погибла!

Его сердце сжалось, вырываясь из груди, и он увидел весь флот позади флагмана, рассеявшимся и заблудившимся. Ветер ревел в парусах.

Мир уничтожен! Об этом пел ветер, так говорил голос в Оке Дракона.

— Нет, — закричал король, отшатываясь от шара, но не отрывая от него рук. — Не показывай мне тёмные видения! Выполни свои обещания, которыми соблазнил меня!

Зелёный свет пульсировал, сердце и разум, бьющиеся в камне, касались его и отступали, затем касались снова.

— Очень хорошо. Ты долго лелеял свои мечты, король Эльфов, и я здесь для того, чтобы осуществить их. Теперь слушай меня внимательно! То о чём ты мечтал, сбудется и я позабочусь об этом. Тебе надо только заснуть.

Только заснуть. Лорак придвинулся ближе к хрустальному шару, позволяя зелёному свечению коснуться своего разума. Только заснуть. Он закрыл глаза, но всё же видел пульсирующий свет.

— Теперь ты должен довериться мне, король эльфов. Ты должен доверять мне так же, как я доверял тебе.

Дрожь воспоминаний прошла через мозг Лорака, сквозь зелёный свет и сквозь разум, управляющий им.

— Спи, Лорак Каладон. Помечтай о мире, который спасёшь, помечтай о своих эльфах. Ах, спи, король эльфов.

— Кто ты? — прошептал Лорак.

Разумом и сердцем он почувствовал, что кто-то улыбнулся ему. Теплота наполнила его и ему показалось, что он сидит в саду в первый день весны, когда ветерок так пахнет ароматом пробуждения мира. Он почувствовал, как его сердце бьётся в одном ритме с пульсацией зелёного света.

— Я тот, кто спасет твое уничтоженное королевство, король эльфов!

До сих пор Лорак Каладон побаивался напрямую общаться с разумом, заключённым в Оке Дракона, опасаясь собственной магией разрушить или повредить заключённые в нём чары. В конце концов это был артефакт из Истара, даже более древний, чем сам Король-Жрец. Однако, он осмеливался теперь делать то, что никогда не осмеливался делать прежде, о чём предостерегал весь его опыт и мудрость прожитых лет: не прикасайся к магии такой вещи, как это Око Дракона. Не делай это, если не уверен, что сможешь управлять им…

Он коснулся магии шара и так как его руки лежали на его поверхности, она пробежала по его телу нетерпеливо и быстро.

— Я твой, сказал шар, как женщина в постели любимого, как берег морским волнам.

— Ты мой, — шептал король эльфов и его потемневшее лицо светилось болезненным зелёным светом.

Зелёным и болезненным…, но когда он видел своё отражение в шаре, он видел себя не столь страшным, он не видел, что его лицо больше похоже на зловещий череп. Когда он видел себя в шаре, Король Лорак Каладон видел молодого воина, перепоясанного блистающим мечом, короля спасающего страну, отца, спасающего своих детей от тёмных ужасов ночи. Солдат Эли, Светоносного Паладайна!

В Оке Дракона, в своём сознании, король поднимал к небу свой меч и сияние всех звёзд отражалось на поверхности клинка.

Под его руками шар изменился в размерах, вырастая так, что руки короля раздвинулись на поверхности шара, как бы обнимая его. В шаре он видел себя золотым воином, стоящим в сердце своего королевства. В его видении он видел леса и поля, деревья прекрасных форм, выращенные эльфами из Дома Создателей Крон, чья кровь была полна духом самой природы. Он видел, как могущественный Тон-Талас впадал в море, пробегая мимо городов и селений. В Сильваносте, драгоценном камне на груди Земель Сильвана, храмы Богов, вокруг Сада Астарин, сияли жемчужно-белым в солнечном свете. Его сердце переполнилось любовью и Лорак Каладон закричал: