Но, разумеется, легче мне от этого уже не стало. Вот ведь история!.. Гадство… Что теперь будет дальше?

Отодвинув бумаги — всё равно охота что-то делать пропала — я подпёр голову руками и крепко задумался. Чего мне стоило сказать так, как хотел Цапа? Был бы хорошеньким мальчиком, глядишь — выбился бы куда надо. Но нет, я так не могу. Может, я и тот ещё интриган, но только стукачом быть не намерен. Что ж… как есть, так пускай и будет.

От таких мрачных мыслей меня отвлёк скрежет открывающейся двери. Из-за штор высунулась Сашкина голова. Осмотрев пространство, он осторожно спросил:

— Нет майора?

— Нет. Ушёл.

— А он что, сидел тут до сих пор?!!

— Сидел, сидел. И всё слышал.

— Тьфу ты, зараза! — Сашка добавил ещё парочку крепких выражений.

— Чего ты там ещё ляпнуть хотел? — недовольно буркнул я.

— В смысле? А! Вовремя ты меня остановил, Косэ… я ведь хотел спросить, не взял ли Сева гражданку, а то я хотел сегодня в город свинтить.

— Вот и свинтил бы, — подытожил я, злясь не то на себя, не то на него.

— Ладно. Чего после этого-то говорил?

— Кто?

— Цапа!

— Много чего. Думаю, мы его ещё послушаем завтра…

Дверь тихо, осторожно заскрежетала.

— Кто это? — насторожился Сашка, но долго гадать не пришлось.

— Ефрейтор Кунсайтес! — многообещающе воззвал майор ещё с порога приёмной.

— Вот ведь непруха! — прошептал мне Сашка. — Да, товарищ майор?

— Ну-ка, орёл, покажись-ка, где ты там, птичка божия! — из-за штор высунулась рука майора, уже облачённая в китель, и поманила его пальцем. — Пойдём-ка, птичечка, сюда ко мне в кабинетик — разговорчик есть.

Сашка театрально вздохнул и подмигнул мне:

— Фигня, прорвёмся! — и смело прошествовал в кабинет Цапы.

Сколько я ни прислушивался, но ничего того, что могло происходить за закрытыми дверьми кабинета Цапы, не услышал. Где-то через полчаса дверь наконец отворилась.

— …И чтобы я такого больше не слышал! — грозно напутствовал майор Сашку. — А теперь выполняйте распоряжение, товарищ ефрейтор!

— Но… — попробовал возразить ему Сашка.

— Шагом марш!!! — взревел Цапа.

— Есть, — без особого энтузиазма ответил Сашка и неторопливо вышел из приёмной.

Когда майор снова зашёл в кабинет, я уже сидел, уткнувшись носом в стол, и прямо-таки весь был «поглощён работой».

— Вот та-а-ак… — Цапа присел на стул рядом со мной. — Слышал? А теперь, Косэ, что ты думаешь по поводу всего этого?..

— По поводу чего?

— Дуру не гони!!! — вновь сорвался на крик майор. — Отвечай, когда тебя старший по званию спрашивает!!!

— Ничего не думаю, — ответил я, пожимая плечами.

— Да?! Ну что ж, это правильно. Вы тут никак не можете понять, я смотрю, — думать за вас есть кому, а ваше дело соображать и выполнять. А то ишь, сколько умников развелось!.. Ясно?

— Так точно, товарищ майор! — ответил я.

— Ладно, мы ещё как-нибудь вернёмся к этому вопросу, — Цапа, скрипя сапогами, наконец-то покинул кабинет и, похоже, территорию части.

Позже Сашка, сидя на столе, ухмыляясь и беспечно болтая ногами, сообщил, что Цапа дал ему наряд вне очереди по столовой «за злостное неуважение к старшим по званию». Я поведал ему о нашем с майором разговоре, о кличках. Сашка долго смеялся, завалившись на бок и повторяя: «У Цапы не было кликухи? У Цапы?! Ну и придурок!..»

— А о чём вы там, в кабинете, разговаривали? — поинтересовался я.

— Воспитательный процесс, — пожал плечами Сашка. — Пилил, пилил… Как всегда — долго, нудно. Обвинял во всех косяках. Ну и пригрозил, что в два счёта отправит отсюда куда подальше. Козёл! Он думает, что я зубами держусь за этот Штаб.

— Разве ты не хотел бы тут остаться? — удивился я.

Сашка как-то странно покосился на меня.

— А что тут хорошего? Начальства — пруд пруди! Да и потом, мне теперь везде хорошо! Это пока молодой душара — тебе Штаб малиной кажется. А потом сам увидишь! — и, видя моё сомнение в его словах, продолжил:

— Вот смотри: Цапа меня в качестве наказания в наряд по столовой отправил, так? Так. Я конечно пойду, доложусь дежурному по части. Но в наряд-то не пойду! Ч-чё мне туда ходить? Своё я отпахал, пускай теперь молодые пашут. И кто мне что скажет? Правильно, никто. Ни-кто! Так что учись, сынок, пока батька жив. Ну, а за то, что не вложил меня Цапе — спасибо.

— Да ладно тебе…

Сашка спрыгнул со стола.

— Так, время уже позднее. Скажешь Севе, что «гражданку» я взял и умотал в город. Кстати, где он сам? Не приходил?

— Нет. Наверное, в Узле Связи, — пожал плечами я.

— Ясно. Тогда пока…

— Счастливо прогуляться. На «охоту» побежал?

— Ага. Знаешь, как в том приколе: может ли пыль стоять столбом? Может, если эта пыль из солдатского матраца!

Я ухмыльнулся, понимая, о чём речь.

— Смотри, поздно не возвращайся. А то… мало ли…

Сашкины брови вдруг вскинулись ввысь, а по лицу растеклась улыбка.

— Ну ты, блин, заботливый, друган! Прошвырнусь по городу, а там как масть ляжет, друган. — Сашка насмешливо покачал головой, по слогам проговаривая слово «друган».

— Давай, прошвырнись, — я отвернулся.

— Даю, друган. Слышь, друган, а может… зря я куда-то бегаю?

Он уже брался за ручку двери, но передумал. Вернувшись в кабинет, сел на край стола.

Я сдвинул в сторону листы документов и удивлённо воззрился на него:

— Ты это о чём?

— О «друганах», Косэ.

Глаза Сашки как-то странно блестели, а кривая ухмылочка не сползала с его лица.

— Ты мне друг, Косэ?

— Я?.. — я оторопел и на секунду задумался. — Ну, как сказать…

— Не-е… Врёшь, Косэ, — Сашка прищурился. — Был бы другом — взял бы да помог.

— Это в чём, интересно? — его тон слегка задел меня.

И вдруг Сашка видоизменился, прямо на глазах. Я ничего не мог понять. Гонит дуру какую-то, лыбится, а глаза серьёзные.

Протянув руку, он стал покручивать мою пуговицу на кителе.

— В чём, говоришь? Да в том! Зачем мне зря мотаться по городу, когда всё можно сделать проще?

— Чего?!

— Ничего. Взяли бы, прикрыли дверь поплотнее да и трахнулись бы с тобой!

— Тьфу, блин! Во, придурок-то! — я отстранил его руку, теребившую мою пуговицу. — Вали давай в город. Вали-вали!.. Друг-товарищ… Вали, говорю!..

Сашка расхохотался и повалился на папки, лежащие на столе.

— Косэ, а Косэ? Ну правда, а?!

— Да отвали ты! — я столкнул его со стола, но он сбалансировал, только сбросил на пол бумаги.

— Не-е, ну чё ты сразу «отвали»?! Ты хоть подумай сначала. Знаешь, как это здорово будет, какой это кайф!

— Ну надо же, — обойдя стол, я принялся собирать разлетевшиеся листки. — Прямо «так здорово» и такой кайф! Куда деваться?!

«Ну и шуточки же у него дурацкие!»

Сашка тоже нагнулся, выуживая бумаги из-под стола. Подавая их мне, вдруг поймал мои пальцы:

— Ещё как, Косэ! Ты ведь меня не знаешь…

— С этого бока и знать не желаю! — я отдёрнул руку и спрятал её за спину.

Сашка снова сел на стол. Обхватив колено руками, он заговорщицки подмигнул:

— Можно и не с боку, можно и с другого места. Знаешь, какой я ласковый бываю?

— Ё-моё!!! Отстань от меня, а!

Его шутка на эту тему уже порядком затянулась. Я сел за стол, откинувшись на спинку стула и скрестив руки.

— Да не торопись ты меня посылать! — улыбался Сашка. — Я ещё ничего не сделал.

— Во, обрадовался! Сейчас всё на свете брошу и стану дожидаться, чтобы ты ещё «что-то сделал»!

— Ну, а что ты сделаешь тогда, если я сделаю?

— Башку тебе оторву.

Я уже не понимал, то ли пугаться, то ли смеяться. Чего это он, действительно?! Но всё же нечаянная перспектива лицезреть Сашку с оторванной башкой меня несколько позабавила.

— Ух ты-ы-ы, блин, злодей какой кровожадный! К нему, понимаешь, со всей душой, а он — «башку-у-у оторву-у-у»!..