Сквозь тонкие стены я слышу, как начинается второй тайм.

- Где этот парень? – слышу голос и подозреваю, что речь идет обо мне.

- Хочешь научить его манерам?

Смех.

Я чувствую злобу. Но, почему-то, она быстро покидает мой организм. Я замечаю, как наши входы становятся все грубее. Мы уже полностью проникаем в ее лоно. Девушка стонет, стараясь сдерживать в себе сладостные звуки, но они разрывают губы и вырываются на свободу.

Я представляю себя на трибуне.

Наши руки скользят по ее груди. Пальцами чувствуем соски. Ладони сползают ниже. Мы держим ее за талию, приподнимаясь на носочки. Толчки становятся все глубже. Наш член полностью исчезает в ней, покрываясь горячей влагой. Девушка смотрит в зеркало и видит там дешевую проститутку, которую имеют в туалете бара. Такая невинная лапочка в лапах взрослого самца.

Я не знаю, сколько мне лет.

Ее нежное лоно, некогда розоватое и узкое, теперь отдает красным цветом, полностью принимая в себя наш член. Я слышу хлопки наших тел и легкое хлюпанье в ее матке.

Ускоряем темп, сильнее сжимая ее талию.

- Обходит одного. Пас назад – слышны реплики комментатора.

Я представляю себе игру, пока мой друг имеет молоденькую девочку прямо у умывальника в баре, пропитанном слоеным воздухом.

Еще несколько движений, и член соскакивает с ее лоно. Он горячий, обнятый липкой влагой.

Девушка оборачивается к нам.

Она быстро спускается на колени, касаясь ими холодной кафельной плитки.

Пучок каштановых волос расплетается, и они падают на плечи. Наша рука рассекает воздух, а пальцы путаются в шелковом сплетении.

- Длинный перевод – голос комментатора.

Я представляю, как мяч пересекает половину поля.

Ее пухлые губки обхватывают головку члена. По нашему телу бежит удовольствие. Рука сжимает ее волосы, и мы начинаем глубоко входить в ротик, отчего туш на красивых глазах начинает стекать на щеки. Чувствуем, как настигает оргазм.

Злоба уходит.

- Пас! Еще один! Опасно! Гол! – кричит комментатор.

Я представляю, что вижу момент удара. Замираю, чтобы вспыхнуть с многотысячной толпой, подобно отряду спичек.

Мое возбуждение обретает развязку.

Наше тело дрожит.

Секунда.

Я кончаю в ее ротик, продолжая лениво впихивать в него свою плоть. По, уже моему, телу пробегают мурашки.

Комбинация спектра чувств: наши эмоции, мои фантазии, голос комментатора – все это смешивается в своеобразном симбиозе развязки моего возбуждения, созданного из оргазма, где основание действия становится его прямой наградой.

Я опираюсь на холодную стену, натягивая спортивные штаны. Тяжело дышу, стараясь собрать мысли в вакуум, чтобы они задыхались внутри.

Девушка стоит на коленях, убирая пальчиком остатки моего семени с уголков своих пухленьких губ. Она смотрит на меня молодыми глазами, которые, к сожалению, немного тускнеют. Это происходит всегда, когда взрослость врывается пошлостью в нежную юность. Я видел тысячи глаз, что потеряли свой цвет. Вернее, насыщенность оттенка. Среди миллионов можно различить детство, юность, взросление, старость. Это слишком просто.

- Спасибо – произношу я.

Она молчит.

Мне приходится спешной походкой покинуть туалет.

Жарко.

Подхожу к столику и бросаю взгляд на экран. Три – ноль. День удался.

Парень с бородой уже спит, а по волосам бегут мелкие капли слюней. Второй – тот, что в белой кепке – презрительно смотрит в мою сторону. Я чувствую, что он хочет мне сказать несколько мыслей, но отворачиваюсь.

Хватит на сегодня ловушек.

Залпом я выпиваю бокал пива. Пузырьки взрываются в моем горле, прилипая к слизистой оболочке. Рядом с пустым стаканом виднеется счет. Странно, я даже не видел, когда она его принесла. Черная книжечка, сделанная из ненатуральной кожи, содержит в себе белый чек с указанной суммой за пиво и недоеденную рыбу.

Я открываю бумажник и кладу в черный переплет несколько купюр.

Думаю.

Макс добавляет еще двадцатку.

Старалась.

Направляясь к двери бара, я чувствую холодный взгляд парня в белой кепке. Три – ноль. Он должен плакать. Комментатор продолжает рассказывать о предстоящих матчах. Я понимаю, что игра уже сделана. Он рассказывает о календаре. Наконец-то, мне открывается истинное число – пятнадцатое марта.

Какой сейчас год? Плевать.

У самой стойки появляется девушка.

Я не знаю ее имени.

- Приходите еще – она улыбается и подмигивает.

Выглядит так, словно работала ни первые сутки. Девушка тяжело дышит, и ее молоденькая грудь вздымается, а помада на губах размазывается, напоминая клоунский грим.

Молча, выхожу из бара.

Думаю. Ведь, я не знаю ее имени.

На улице меня встречает дождь. Он медленно падает, а я нет. Капли разбиваются о мокрый асфальт, дополняя лужи. Они одинаковы в своем образе, но различны по природе и картине внутри.

Я надвигаю на голову капюшон спортивной кофты. В его темноте тонут мои глаза, подобно маленьким корабликам в бесконечных лужах.

Капли разбиваются, источая гневный вопль. Они так любят кружиться в воздухе, чтобы, однажды, приносить людям грусть и меланхолию, печаль и депрессию. Под звуки минорного пианино, капли танцуют в атмосфере, очаровывая своей индивидуальностью. Мнимой личностью, которая станет лишь дополнением к холодным лужам однотипности.

Капли – люди. Ведь, после жизни мы все обретаем смерть. А в ней есть серость и ксерокопия. Маленькая фабрика по созданию сложных однотипных материалов. Хотя, быть может, грусть дождя приносит счастье.

Я думаю.

Между нами что-то есть.

Делаю шаг и чувствую холодные брызги на своих усталых плечах.

6.

Улица пахнет свободой.

Этот аромат весенней свежести переплетается с запахом дождевых капель, что разбиваются об мокрый асфальт.

Я думаю.

Моя память достает картины прошлого, стараясь собрать их в однотонный экземпляр. Я пытаюсь вспомнить, когда появился Макс, но вереницы прошлого рисуют другие шедевры.