Эмма Уиллоуз невозмутимо коротала время за книгой. Гарднеры апатично разыгрывали бридж на двоих… Не внес оживления в обстановку и лэнч. За столом переговаривались лишь односложными репликами. Атмосфера становилась гнетущей.

После лэнча все слонялись по дому, как неприкаянные призраки. Даже актриса начала терять свойственное ей присутствие духа. Выкурив бессчетное количество сигарет и поглотив столько же коктейлей, она замкнулась в чуть ли не враждебном молчании. Вестей извне не поступало. Один раз зазвонил телефон, но это оказался всего лишь местный кондитер, выразивший протест по поводу отмены заказа на мороженое. Эллери был занят большую часть какой-то таинственной деятельностью в библиотеке и «берлоге». Что он там выискивал, так и осталось для всех секретом. В пять часов он выбрался из «берлоги» с мрачной физиономией и глубокой складкой между бровями. Выйдя на крыльцо, он прислонился к колонне и погрузился в размышления. Гравий уже высох: солнце быстро выпарило остатки дождя. К тому времени, когда он вернулся в дом, спустились сумерки, на глазах сгущавшиеся, как это бывает в сельской местности.

Никого не было видно. Дом был тих; его обитатели понуро разбрелись по своим углам. Эллери опустился в кресло и, подперев голову руками, долго просидел так совершенно неподвижно в глубокой задумчивости.

Наконец, в его лице что-то промелькнуло. Он подошел к подножию лестницы и прислушался. Ни звука. На цыпочках он пробрался к телефону и минут пятнадцать озабоченно беседовал вполголоса с кем-то в Нью-Йорке. Окончив разговор, он поднялся в свою комнату.

Час спустя, когда все собирались к обеду, он тайком выскользнул по черной лестнице из дома, не замеченный даже кухаркой, хозяйничавшей на кухне, и провел некоторое время за каким-то занятием в густой темноте сада.

* * *

Всех обстоятельств этого загадочного происшествия Эллери так и не выяснил. Первые ощущения появились вскоре после обеда. Уже позже, восстанавливая последовательность событий, он припомнил, что и другие стали клевать носом примерно в то же время. Обед запоздал и был холодным: исчезновение Оуэна, как видно, привело в расстройство также и кухонный распорядок. Кофе — а впоследствии Эллери убедился, что дело было именно в нем — был подан стройноногой служанкой только в начале девятого. Сонливость напала на них через какие-нибудь полчаса. Сидя в гостиной, они вяло перебрасывались ничего не значащими фразами. Лаура Оуэн, бледная и молчаливая, с жадностью проглотила кофе и даже попросила вторую чашку. Одна только миссис Мэнсфилд была настроена воинственно. Мысль позвонить в полицию явно не оставляла ее. Она питала большое доверие к местному полицейскому управлению, и в особенности, к его начальнику, некоему Ноутону, и постаралась не оставить у Эллери сомнений относительно его некомпетентности. Гарднер, казалось, не мог найти себе места, но в конце концов, забрался в угол гостиной, где раздраженно бренчал на рояле. Эмма Уиллоуз, утратив присущее ей юмористическое восприятие действительности, укрылась в своей раковине и в полном молчании косо поглядывала оттуда на остальных. Кэролин была определенно не в духе… Джонатана с воплями запихали в постель…

Как будто мягкое снежное покрывало тихо и вероломно опустилось на них, окутав все их чувства. Их охватила приятная истома. В комнате, к тому же, было очень тепло, и Эллери смутно ощутил у себя на лбу капельки пота. Он уже наполовину погрузился в дремоту, когда в его засыпающем мозгу прозвучал сигнал тревоги. В смятении он попытался встать, пошевелиться, но тело его налилось свинцом и отдалилось куда-то на край Вселенной. Комната поплыла перед ним, и он почувствовал, что его сознание неудержимо скатывается в бездну небытия. «Нас всех усыпили» — было последнее, что он успел подумать, различив, как в тумане, выражение на лицах окружающих…

…Казалось, что головокружение вернулось в тот же самый момент, без всякого перерыва. Перед глазами у Эллери заплясали какие-то точки, и кто-то с наглой настойчивостью стучал у него в висках. Открыв глаза, он увидел у себя под ногами яркую полосу солнечного света. Боже милостивый, ночь напролет…

Он схватился за голову и со стоном приподнялся. Вокруг в разнообразных позах были распростерты дышавшие с трудом тела его товарищей по несчастью, — всех, без исключения. Какая-то фигура — Эмма Уиллоуз, механически отметил его раскалывающийся мозг — пошевелилась во сне и издала вздох. Он выкарабкался из кресла, кое-как дотащился до переносного бара и налил себе щедрую порцию крепчайшего виски. Ему обожгло горло, и он почувствовал себя несравненно лучше. Подойдя к актрисе, Эллери деликатно потряс ее. Она медленно открыла глаза и уставила на него мутный, страдальчески-недоумевающий взгляд.

— Что?.. Где?..

— Нас усыпили, — просипел Эллери. — Всю гопкомпанию. Постарайтесь оживить их, мисс Уиллоуз, а я пойду разведаю обстановку. И хорошо бы проверить, не притворяется ли кто-нибудь из них.

Нетвердой, но целеустремленной походкой он направился в заднюю половину дома. Придерживаясь за стены, добрался до кухни. Вокруг стола с недопитыми чашками кофе без сознания раскинулись Милан, кухарка и горничная со стройными ногами.

Он вернулся в гостиную, одобрительно кивнул Эмме, трудившейся над телом Гарднера у рояля, и на ватных ногах поднялся на второй этаж. Довольно быстро ему удалось отыскать спальню Мастера Джонатана. Наследник спал глубоким естественным сном под аккомпанимент гнусавого сопения. Он-таки сопел! Простонав, Эллери зашел в туалет, примыкавший к спальне Джонатана, и затем опять спустился вниз и прошел прямо в «берлогу». Почти тотчас же он вышел обратно, с хмурым и ожесточившимся взглядом. Схватив шляпу в прихожей, он поспешил в сад, где сразу окунулся в солнечное тепло. С четверть часа он искал что-то в невысоких зарослях, плотным кольцом окруживших дом Оуэна и придававших ему заброшенный вид, наподобие какого-нибудь ранчо на Диком Западе. Когда он возвратился, еще более помрачневший, все уже шевелились и жалобно стонали, обхватив голову руками, как испуганные дети.

— Квинн, ради всего святого… — воззвал к нему Гарднер хриплым голосом.

— Особа, сыгравшая с нами эту шутку, воспользовалась люминалом, хранящимся в аптечке, наверху, — сказал Эллери, сдернув шляпу и поморщившись от резкой боли в голове, — тем самым, который миссис Мэнсфилд давала вчера миссис Оуэн. С той лишь разницей, что на этот раз не пожалели весь пузырек. Недурная порция снотворного!.. Пока вы тут приходите в себя, я загляну на кухню навести кое-какие справки. Я думаю, это кофе… — Вернулся он, однако, с разочарованной миной. — Увы! Мадам поварихе, как выясняется, понадобилось провести некоторое время в ванной комнате. Милан возился с автомобилем в гараже, а служанка где-то отсутствовала — приводила в порядок свой туалет, подозреваю. В результате наш приятель люминолог имел прекрасную возможность высыпать весь пузырек в кофейник, дьявол его забери.

— Я немедленно звоню в полицию! — истерически запричитала миссис Мэнсфилд. — Так мы дождемся, что нас всех прирежут прямо в постели! Лаура, я категорически настаиваю…

— Миссис Мэнсфилд, прошу вас, — устало произнес Эллери. — Не надо героических поступков. Было бы гораздо больше пользы, если бы вы прошли на кухню и усмирили бунт, который там назревает. Женский персонал, похоже, вот-вот начнет упаковывать чемоданы.

Сжав губы, миссис Мэнсфилд рванулась на кухню. Мгновение спустя до них донесся ее возмущенный голос, утративший свою привычную слащавость.

— Но, Квинн, должен же нас кто-то защитить… — возразил Гарднер.

— Может быть, это с моей стороны и наивно, — с побледневшими губами проговорила Эмма Уиллоуз, — но мне все же хотелось бы знать, кто это сделал и зачем. Этот пузырек наверху… Его мог взять только кто-то из нас, не так ли?

Кэролин Гарднер испуганно вскрикнула. Лаура Оуэн бессильно откинулась в кресле.

— Один из нас? — переспросила рыжеволосая Кэролин шепотом.

Эллери мрачно усмехнулся. Но затем усмешка исчезла с его лица, и он повернул голову в сторону прихожей, прислушиваясь.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: