На этот раз на крыльце с невинным видом стояла базарная корзинка, в которой уютно разместились два больших зеленых кочана капусты.

Крикнув Гарднера и Милана, Эллери бросился в погоню. Они рассыпались по саду и долго с остервенением рыскали среди кустов и деревьев, окружавших дом. Но не нашли ничего. Никаких следов невидимки, позвонившего в звонок. Никаких следов доброжелателя, оставившего подарочный набор на крыльце. Как будто это был неосязаемый призрак, который материализовался всего на один момент, чтобы нажать кнопку звонка.

…Женщины, бледные и трясущиеся, забились в угол гостиной. Миссис Мэнсфилд, дрожа, как осиновый лист, набирала номер местного полицейского управления. Эллери запротестовал было, но махнул рукой и склонился над корзинкой.

К ручке корзинки была привязана записка. Теми же корявыми печатными буквами было написано: «Мистеру Полу Гарднеру».

— На сей раз, — объявил Эллери с поклоном, — выбор остановился на вас, старина.

Гарднер вытаращился на корзинку, не в силах поверить собственным глазам:

— Капуста!

— Прошу меня простить, — кинул Эллери и вышел. Вернувшись, он пожал плечами. — Кухарка подтвердила, что капуста из ящика в кладовой. Она никак не предполагала, добавила она не без сарказма, что ей следовало проверить, не украдены ли овощи.

Миссис Мэнсфилд у телефона возбужденно изливала поток новостей совершенно ошарашенному служителю закона. Повесив трубку, она отошла от аппарата, раскрасневшись, как новорожденное дитя.

— Наконец-то с этой несусветной чепухой будет покончено, мистер Квинн! — выпалила она. Затем, без сил повалившись в кресло, она истерически расхохоталась и возопила: — Я так и знала, Лаура, что ты совершаешь роковую ошибку, выходя замуж за этого изверга! — И снова захохотала сатанинским смехом.

Через пятнадцать минут, сопровождаемые завыванием сирены, прибыли представители закона в лице приземистого мужчины с квадратной физиономией и командирскими знаками отличия, а также долговязого молодого полисмена.

— Я — Ноутон, — кратко представился начальник полиции. — Что у вас, черт побери, тут происходит?

— Добрый день, Ноутон, — сказал Эллери. — Я сын инспектора Ричарда Квинна с Центральной улицы.

— Ну да? — откликнулся Ноутон и свирепо накинулся на миссис Мэнсфилд. — Почему же вы мне не сказали, что здесь мистер Квинн? Вам бы следовало знать, миссис Мэнсфилд…

— Ах, да оставьте вы все меня в покое! — взорвалась старая дама. — Сплошная ку… куролесица, чушь и бред с самой пятницы! Сначала эта жуткая женщина-актриса с голыми коленками и всем прочим, потом это… это… невообразимое…

Начальник полиции почесал в затылке.

— Мистер Квинн, давайте отойдем в сторонку и побеседуем по-человечески. Что за нелепая история тут приключилась?

Вздохнув, Эллери поведал ему вою историю. По мере того, как сюжет разворачивался перед Ноутоном, лицо его все больше накалялось.

— Вы это что, серьезно, мистер Квинн? — не выдержал он наконец. — Да просто Оуэн рехнулся и разыгрывает с вами эти дурацкие шутки. Господи боже, неужели вы предлагаете заняться этим всерьез?

— Боюсь, что придется, — сказал Эллери. — Но что это? Будь я проклят, если это не очередное явление нашего игривого приятеля-невидимки! — С этими словами он кинулся мимо застывшего с открытым ртом Ноутона к дверям и распахнул их. За дверью была темнота, а на крыльце — пятая посылка, на этот раз совсем крошечная.

Оба полицейских бросились в сад, стреляя во все стороны лучами фонариков.

Эллери с нетерпением схватил пакет. Хорошо знакомые каракули извещали, что он послан миссис Гарднер. Внутри оказались две шахматные фигурки, два короля — один черный и один белый.

— Кто у нас тут шахматист? — осведомился он.

— Ричард! — пронзительно вскрикнула Лаура Оуэн. — О боже, я схожу с ума!

Как выяснилось, в коробке с шахматами, принадлежащей Оуэну, не хватает двух королей.

Полицейские вернулись ни с чем, выдохшиеся и побледневшие. Эллери молча разглядывал две шахматные фигурки.

— Итак? — спросил Ноутон с несколько поникшим видом.

— Итак, — отозвался Эллери рассудительно, — у меня есть одна исключительно плодотворная идея. Разрешите вас на минуту, Ноутон. — Он оттащил начальника полиции в сторону и стал быстро втолковывать ему что-то приглушенным голосом. Остальные безропотно ждали, не двигаясь с места. Их била нервная дрожь. Всякое самообладание их покинуло. Если даже это была и шутка, то поистине жестокая. А где-то на заднем плане маячила зловещая фигура Ричарда Оуэна…

Начальник полиции почесал за ухом и кивнул в знак согласия.

— Вот что, — обратился он к ним без дальнейших предисловий, — пройдите-ка в библиотеку. — Они оторопело уставились на него.

— Я повторяю, пройдите в библиотеку. Все до единого. Пора прекращать эту свистопляску.

— Но послушайте, Ноутон, — запротестовала миссис Мэнсфилд, — ведь не мы же присылали все эти вещи! Мистер Квинн может подтвердить, что никто из нас не выходил сегодня из дома.

— Делайте, как я сказал, — отрезал Ноутон.

Озадаченные, они проследовали в библиотеку. Долговязый полицейский собрал Милана, кухарку и служанку и увел их куда-то… Прошло несколько минут, полчаса, час… Они не разговаривали; каждый замкнулся в себе, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной. Но за дверью стояла могильная тишина…

В половине восьмого двери распахнулись. Из дверей их сверлили взгляды начальника полиции и Эллери.

— Всем выйти, — бросил Ноутон. — Давайте, давайте, проходите.

— Проходить? — пролепетала Лаура Оуэн. — Но куда? Где Ричард? Что…

Вместо ответа долговязый полицейский выдворил их из библиотеки. Эллери подошел к двери «берлоги» и, открыв ее, включил свет и отступил в сторону.

— Будьте добры зайти в комнату и сесть, — сухо сказал он. Лицо его осунулось, вид был измученный.

В молчании они прошли в «берлогу». Полицейский принес стулья из гостиной. Все расселись. Ноутон задернул шторы. Полицейский закрыл дверь и загородил ее своим телом…

— Во многих отношениях это одно из самых необычных дел, с какими мне приходилось сталкиваться, — начал Эллери бесстрастно. — Да, по существу, оно с любой точки зрения уникально. Не укладывается ни в какие рамки. Я думаю, мисс Уиллоуз, что желание, высказанное вами в пятницу, сбывается. Вам предстоит стать свидетелем раскрытия хитроумного преступного замысла.

— П-преступного? — Кэролин Гарднер с трудом справлялась со своими полными губами. — Значит, преступление все-таки было?

— Спокойно! — приказал Ноутон.

— Да, — сказал Эллери мягко. — Преступление было. И притом… — мне очень жаль, миссис Оуэн, что приходится это говорить, — преступление тягчайшее.

— Р-Ричарда…?

— Мне очень жаль.

Никто не издал ни звука. Лаура не плакала — казалось переживания иссушили ее.

— Значит, так. — Эллери вздохнул. — Ключом к разгадке тайны послужили часы. Часы, Которых Не Было Там, Где Они Должны Были Быть. Часы-невидимка… Как вы помните, я предположил, что кто-то на время снимал часы со стены, потому что я не видел отражения светящихся стрелок в зеркале. Это предположение было вполне справедливым. Но не единственно возможным.

— Ричарда убили… — сказала вдруг Лаура Оуэн с удивлением в голосе.

— Мистер Гарднер, — поспешно продолжил Эллери, — высказал другую версию: часы были на месте, но кто-то или что-то находилось перед зеркалом и загораживало его. Я уже объяснял вам, почему это невозможно. Между тем, — он неожиданно подошел к зеркалу, — есть еще одно объяснение: когда я в темноте заглянул в эту комнату, часы были на месте, но не было зеркала!

— Но как это может быть, мистер Квинн? — отстранение поинтересовалась Эмма Уиллоуз. — Это… нелепо.

— Нет ничего нелепого, дорогая мисс Уиллоуз, пока не доказано, что это так. Именно это я спросил у себя прежде всего: возможно ли, в принципе, чтобы зеркала не было на месте? Оно встроено в стену и, на первый взгляд, составляет с ней одно нерасторжимое целое. — В глазах Эммы Уиллоуз мелькнула искорка понимания. Миссис Мэнсфилд устремила неподвижный взгляд в пространство перед собой, сцепив руки на коленях. Лаура Оуэн смотрела на Эллери совершенно безучастно, слепая и глухая ко всему окружающему.