2. В горах Кавказа

Противник, остановленный на девятом километре Новороссийского шоссе 318-й стрелковой дивизией полковника Вруцкого и затем отброшенный к городу, в район цементных заводов, продолжал упорно рваться к шоссе, нацеливаясь на Туапсе.

Бригада, входящая в состав 47-й армии, по приказу командующего выдвинулась на передовой заслон в горы. Здесь от обороны моряки перешли в наступление и за полмесяца вместе с 255-й бригадой морской пехоты, которой командовал полковник Д. Гордеев, разгромили 3-ю горно-стрелковую дивизию противника. Бригада продвинулась на пятнадцать километров вперед, заняла несколько населенных пунктов и ряд важных высот, поросших лесом.

В бою за Скаженную бабу — село, превращенное в крепкий узел сопротивления с широко разветвленной системой оборонительных сооружений, ходами сообщений и хорошей маскировкой, командир батальона капитан-лейтенант Востриков применил свой излюбленный маневр — скрытный обход и стремительный удар с тыла.

В восемь утра в густом горном тумане стрелковая рота лейтенанта Мурашкевича развернутой цепью двинулась в обход Скаженной бабы. Шли моряки так, как ходят колхозники на работу: несли на плечах винтовки, как обычно несут косы и вилы. Война для них была работой — ежедневным тяжелым трудом, без праздников и выходных. Через час советская артиллерия и минометы открыли огонь по переднему краю вражеской обороны. Полагая, что немедленно начнется атака и огонь артиллерии будет перенесен в глубину, оккупанты, маскируясь, бросились к своему переднему краю. К тому времени рота Мурашкевича вышла в тыл врага, на противоположную окраину, и заняла его пустые окопы.

Противник заметил советских моряков, когда они были в пятнадцати метрах от первых построек села.

— Полундра! — кричали матросы, врываясь в населенный пункт. Мощное горное эхо многократно повторяло победный клич. Меткие пули, словно гвозди, приколачивали фашистов к земле.

У противника вспыхнула паника, солдаты в серо-зеленых шинелях расползались по земле, как змеи.

Впереди, рядом с комиссаром батальона Илларионовым, шагал утомленный, невыспавшийся Востриков. Обостренное чувство тревоги за своих людей не покидало его. Наступающие видели в первых рядах секретаря партбюро Мастерова и уполномоченного особого отдела Коняхина.

Фашисты покинули надежные окопы и постройки, приспособленные к длительной обороне, и кинулись наутек, но попали под автоматные очереди роты Мурашкевича.

Из-за фруктовых деревьев с обломанными ветвями вдоль улицы стреляла картечью вражеская батарея. Политрук Константин Харламов с десятком автоматчиков, перебегая от сарая к сараю, приблизился к пушкам. При захвате батареи выстрелом из пистолета Харламова ранили. Но он продолжал сражаться.

За два часа боя вражеский гарнизон наполовину уничтожили, наполовину пленили, захватили штаб 14-го вражеского батальона со всеми документами, взяли склады с продовольствием и обмундированием. Моряков, бывших рабочих, окружали огни пожаров, словно зарево доменных печей, звуки автоматов напоминали стук пневматических молотков.

Захватив опорный узел, комбат Востриков продолжал наступать. За пять дней боев его бойцы в пух и прах расчехвостили несколько подразделений, эскадрон кавалерии, уничтожили четыре средних танка, захватили пятьдесят подвод с грузами.

— Хорошие трудодни, — радовались матросы. Батальон продвинулся на восемнадцать километров и устремился с гор на равнину без всякой надежды на скорый отдых. О подбитых танках говорили просто, как об откованных плугах или сверхурочной работе. Командующий армией генерал-лейтенант И. Е. Петров по радио объявил благодарность всему личному составу батальона.

На вопрос корреспондента армейской газеты, в чем секрет его успехов, Востриков ответил:

— В каждом отдельном случае я придерживаюсь уставных правил и никогда не занимаюсь отсебятиной.

2 октября, в серый дождливый день, батальон выступил в поход, взяв направление на колхоз «Красная победа».

Советские противотанковые пушки, установленные для стрельбы прямой наводкой, выполнили свою задачу и в короткое время разрушили восемь дзотов. В атаку пошла морская пехота.

Сопротивление оккупантов сломили в рукопашной схватке. Крича: «Матрозен, матрозен», враги бежали.

Но победа далась дорогой ценой. В бою погибли герои бригады: смуглолицая Клава Неделько и совсем юный краснофлотец Нечипуренко. Наступая с ротой пулеметчиков, Неделько вынесла с поля боя в укрытия девятнадцать раненых. На ее глазах осколки мины скосили расчет станкового пулемета. Фашисты контратаковали. Пулемет молчал, и это молчание ободряло их. Девушка отбросила санитарную сумку и легла за еще теплое оружие, взялась за шершавые, как у нагана, ручки затыльника. Раненный в голову опытный пулеметчик Маркович, как все раненые, уверенный, что его уже не тронет вторая пуля, поддерживал ей ленту, подавал советы.

Девушка выпустила две ленты, и тут вражеская пуля попала ей в сердце…

На похоронах, организованных на скорую руку, политрук Головнев напомнил слова юной патриотки, тело которой, завернутое в морской флаг, опускали в могилу.

— Стоять насмерть!

Моряки сдернули бескозырки, несколько человек, не плакавших всю войну, зарыдали. Раздался салют. В честь погибших все пушки и минометы батальона дали залп по вражеским окопам. Если не написать о Клаве, о ее подвиге никто не узнает и имя ее испарится, как испаряются сверкающие капли росы.

На похоронах присутствовало много раненых. В 1941 и 1942 годах уделом воинов было получать ранения, а не ордена, хотя бои этих горьких годов были слишком трудными и кровопролитными.

6 октября командование приказало батальону занять и удержать высоту 181,4. Востриков имел под руками схему укреплений и огневых точек противника, отобранную главстаршиной Веселовым у плененного им офицера. Захваченную схему проверили разведчики. Расположение огневых точек и дерево-земляных укреплений на схеме и на местности точно совпадали.

Главстаршина Веселов с тремя краснофлотцами, уйдя в разведку, первыми взобрались на высоту и захватили в плен двух немецких штабных офицеров с портфелями, набитыми документами. Их отправили в штаб под конвоем краснофлотца Иванова, а Веселов с двумя товарищами окопался и без пищи и воды трое суток вел скрытное наблюдение за противником.

По дороге пленные были убиты разрывом снаряда. Раненый Иванов доставил в штаб лишь документы.

С ободранными коленями и исцарапанным в кровь лицом, вернувшись накануне атаки, Веселов доложил командиру батальона о том, что все подступы к высоте заминированы, преграждены колючей проволокой. Дальше идут окопы глубиной в человеческий рост, за ними — огневые точки, оборудованы пять дзотов с крупнокалиберными пулеметами, приспособленными вести фланговый и фронтальный огонь; на вершине пушка; высоту обороняет немецкий батальон.

А. И. Востриков и начальник штаба бригады капитан 3 ранга А. Я. Чирков набросали план наступления: первые цепи должны быстро, вслед за разрывами артиллерийских снарядов и мин, пройти через проходы в заминированных участках и проволочных заграждениях; затем стремительным броском ворваться в окопы и распространиться в глубину обороны. На подразделения второго эшелона возлагалась задача окончательно сломить сопротивление и завладеть высотой.

Атаку наметили с трех сторон: с юга должна наступать 2-я рота старшего лейтенанта Александра Куницына, с юго-востока 3-я рота лейтенанта Або Фишера и с северо-востока 1-я рота лейтенанта Мурашкевича. Два взвода пулеметной роты лейтенанта Сергея Николаева придавались Куницыну. Один взвод с целью отвлечения внимания инсценировал наступление с севера. Кстати, по приказу он и вступил в дело первым, приняв на себя большую часть вражеского огня. Два взвода прикрывали боевые порядки атакующих с юго- востока, откуда ожидалась контратака.

В шесть утра по условленному сигналу — одновременному взлету красной и зеленой ракет — артиллерийские и минометные батареи открыли огонь. Половина пушек кромсала прямой наводкой минные поля и проволочные заграждения, подготавливая проходы для атакующей пехоты; вторая половина пушек вела огонь по дзотам, блиндажам и огневым точкам. Дивизион тяжелой артиллерии, приданной батальону, подавлял немецкие батареи.