Рукой с зажатыми в ней остатками булочки Шэйн небрежным круговым движением обвел комнату, словно они находились не в доме, а где-то посреди ее владений.

Он откусил небольшой кусочек, но тут же перестал жевать, увидев, как вспыхнули щеки и сверкнули глаза Касси. Вне всякого сомнения, она не купилась на сыгранную им роль благорасположенного соседа. Не поддалась и его очарованию.

— Как благородно с вашей стороны. Ваша жена разделяет ваши просвещенные взгляды, мистер Лэнсер?

Касси поднялась в полный рост. Шэйн поперхнулся булочкой, глядя снизу вверх в ее излучавшее ярость лицо. Касси приблизилась к нему, щеки ее раскраснелись еще сильнее.

— Или же вы заперли ее вместе со скотиной?

Шэйн попытался прервать ее тираду:

— Я думал лишь о вашем благосостоянии. Мои намерения…

— Ваши намерения совершенно очевидны. Вы хотите украсть мою землю, и вам совершенно наплевать на мое благосостояние!

Выслушивая обвинения, Шэйн не мог отвести глаз от ее вздымавшейся груди. Когда же его взгляд, наконец, упал на ее лицо, он увидел выражение стальной непреклонности. Глаза, казалось, опалили его огнем, она резко отшагнула назад.

Застигнутый врасплох в тот момент, когда он с нежностью глядел на нее, Шэйн торопливо откланялся, поспешно проговорив:

— Всего хорошего, дамы.

Он обратился главным образом к Милисент и вышел прежде, чем Касси успела молвить хоть одно слово.

От ярости Касси на мгновение лишилась речи. Решение отправиться на Запад после смерти дядюшки явилось итогом титанических размышлений. И вот теперь богатый, расфуфыренный сосед пытается убедить ее продать землю под предлогом сострадания к ней! Сострадания! Проклятие! Да тут больше похоже на грабеж. Где было его хваленое сострадание, когда убивали дядюшку Люка? Может быть, теперь он так упорно старается отделаться от нее для того, чтобы она не поставила под сомнение обстоятельства его смерти?

Все, абсолютно все зависело от их успеха с ранчо и с фермой. Итак, он считал, что они не смогут самостоятельно управиться с делами. Может быть, он и прав. Она только надеялась, что он оценит иронию своих же слов, когда ей удастся переманить к себе на работу его же работников. Если повезет, Мэтт, помощник Куки, появится у нее буквально через несколько дней. И, может быть, останется у нее насовсем.

Шэйн быстро вскочил на своего серого в яблоках коня и, стегнув его поводьями, тронулся в путь. Он проехал мимо блеющих овец — неприятный запах, исходивший от них, сильно ударил в ноздри. Шэйн пришпорил коня, направляясь к густым зарослям полыни, росшим у самой границы его владений и исчезавшим на отлогих террасах плато. Миновав это место, он въехал в вечнозеленую чащу кедров и красных сосен, глубоко вдохнул чистый, пропитанный их ароматами воздух, избавляясь от овечьего смрада.

Он сожалел, что Касси так рассвирепела, зная, что от этого станет лишь хуже. Однако после катастрофы, которую причинил долине Люк Дэлтон, Шэйн не питал добрых чувств ни к кому, так или иначе связанному с этим человеком. Он знал, что Касси не имела ни малейшего понятия, в какой переплет она угодила. Но, если у нее есть голова на плечах, она уберется отсюда прежде, чем ошибки прошлого вынудят ее сделать это.

Шэйн терпеть не мог Дэлтонов, свободных фермеров и всех тех, кто осквернял землю. Землю Лэнсера. Прошлые обещания довлели над ним. Понуждая коня двигаться быстрее, он задержался на вершине холма, оглядывая свои владения. Никакие ограждения не превращали его землю в подобие шахматной доски. Трава ковром покрывала равнину, и его скот наслаждался сочной зеленью.

Чувство глубокой гордости возникло внутри, когда он вспомнил, как его отец, восседая на могучем гнедом жеребце, взирал на свои земли вот с этой же самой точки.

«Сын, однажды все это станет твоим, ты будешь содержать все это в порядке и управлять, но прежде всего уважать. Земля — как женщина. Укрощай ее нежно, относись к ней по-хорошему, и ты никогда не потеряешь ее. Раздень ее догола — и она сделается холоднее сердца проститутки».

Шэйн отогнал воспоминания, дернул поводья и направил коня на другой склон возвышенности. Приближаясь к ранчо, он заметил упряжку, несомненно прибывшую из города.

Это еще что?

Он подскакал к коралю, спрыгнул с коня, вручив узду подростку-мексиканцу, который ответил белозубой улыбкой, когда Шэйн взъерошил его густую спутавшуюся шевелюру. Быстрым широким шагом подошел к крыльцу и вошел в массивную двустворчатую дверь. Повесив шляпу на дубовую вешалку, он поискал глазами нежданного гостя в передней, но там никого не было. Одна из створок высоких дверей в библиотеку была распахнута настежь. Шэйн осторожно двинулся к ней, желая узнать, что за незнакомец отважился нарушить интим рабочего кабинета хозяина. Беззвучно расстегнув кобуру, висевшую на боку, он вынул пистолет.

Кожаное кресло с высокой спинкой подле резного стола стояло развернутым в сторону книжного шкафа, занимавшего всю дальнюю стену комнаты. Над черной спинкой кресла Шэйн разглядел светловолосую голову.

С пистолетом в руке он вошел в комнату, в тот же момент кресло резко развернулось. Суровые слова, готовые было слететь с языка, исчезли, и вместо этого он радостно воскликнул:

— Майкл! Какого черта ты здесь делаешь! Боже мой, рад тебя видеть, парень.

Шэйн быстро сунул пистолет в кобуру, стиснул протянутую Майклом руку, затем привлек его к себе и сжал в медвежьих объятиях. Чуть отстранившись друг от друга, они улыбнулись похожими широкими улыбками.

Прошло почти два года с тех пор, когда Шэйн в последний раз видел своего младшего брата. Самые разноречивые чувства, терзавшие его всякий раз, когда он думал о Майкле, теперь разом нахлынули на него. Верх взяла гордость, он видел, что Майкл повзрослел и превратился из неуклюжего, долговязого подростка в рослого и сильного молодого человека. Глядя в сияющие голубые глаза брата, Шэйн, казалось, вновь видел мать. Даже его светлые, песочного цвета волосы точь-в-точь походили на ее. Только у нее одной были такие волосы. Воспоминания о прежних годах нахлынули на него. И теперь, как когда-то, он чувствовал желание защитить, оказать покровительство брату.

Шэйн оглядел Майкла с головы до ног, внезапно осознавая, что страшится услышать недобрые причины его неожиданного приезда. Майкл выглядел вполне здоровым, разве что чуточку франтоватым. На нем был изысканный костюм серой шерсти, отутюженная белая рубашка с жестким накрахмаленным воротничком. Шэйн обратил внимание на черный котелок, лежавший на столе. И от одного его вида у него зачесалась шея.

— Со мной все в порядке, Шэйн. Просто очень долго не был дома.

Несмотря на справедливость сказанного, на лице Майкла проступило плохо скрываемое беспокойство.

Шэйн со вздохом облегчения опустился в ближайшее кресло.

— Надеюсь, в школе никаких неприятностей, а?

Обеспокоенность, сквозившую в голосе, еще сильнее подчеркнула морщина, выступившая на обычно веселом лице Шэйна. Он слишком долго относился к Майклу как отец к сыну, чтобы теперь отказаться от этой роли. Что-то явно беспокоило юношу, а все, что касалось Майкла, для Шэйна имело первоочередное значение.

— Нет, все в порядке. Учебный год закончился, и мне не захотелось все лето работать клерком в конторе судьи Ярборо. Потянуло побыть дома.

Шэйн испустил глубокий вздох облегчения. Сколько они себя помнили, юридическая школа всегда была мечтой Майкла. Еще мальчишкой он с большим удовольствием предпочитал таскать толстые тома с законами по офису судьи Мак-Кракена, нежели вязать веревкой скот и объезжать угодья. У него было совершенно иное призвание.

— Итак, захотелось взглянуть на старый домашний очаг и погостить? — заключил Шэйн, с легкостью входя в роль защитника и отца.

— Может быть, чуть более, чем погостить.

Брови Шэйна удивленно поползли вверх.

— Просто я не уверен, что сделал правильный выбор.

Майкл поднялся со своего места и начал беспокойно ходить по комнате, нервно проводя руками по ухоженным светлым волосам.