рядом такого человека, как Мельников? И сумели ли они достойно ответить на его доброту и заботу?

Много лет спустя Герой Советского Союза А. И. Петров, прошедший сполна всю Великую

Отечественную, на вопрос о том, кто из однополчан больше ему запомнился, ответил:

— Комиссар!

И потом рассказал:

— Пришло время, и не стало у него отличительных нарукавных звездочек, ввели погоны и общие для

всего командного состава офицерские звания, а мы все продолжали называть его комиссаром — не по

званию и должности. Он и не возражал, понимал, что называли так из-за особой веры в человека партии, связывали с этим словом самые лучшие надежды и помыслы. Люди рядом с ним добрели, примеряя к

нему себя самих.

Чему особенному учил он нас? До конца понимать ответственность за свободу, честь и независимость

Родины, чувствовать полную меру народного подвига и горя, хотя говорить красиво не умел и не любил.

Я бы сказал, что словом он владел, как снайпер винтовкой, — стрелял редко, но уж наверняка. Ну вот, к

примеру, на четвертом году войны, когда уже ощущалось дыхание победы, частенько говаривал: «Если

все захотят дожить до победы, то до нее не доживет никто». Строго? Сурово? Но ведь и время-то было

какое — небезмятежное!

Мы, командиры подразделений, знали: Сергей Фролович может многое простить, даже не так строго

взыщет за неудачу в бою, как за равнодушие к подчиненным, за пренебрежение к их быту. Он старался, чтобы на победу работало все: и теплота в обращении [71] друг к другу, и письма из дома, доставленные

без задержки, и песня, и танцы под баян с теми, кто завтра, а может, сейчас, через минуту получит

команду: «По самолетам!» Хотя полк нередко сутками не выходил из-под огня и личный состав за годы

войны сменялся несколько раз, всех людей знал наперечет...

Слушал я этот рассказ, а перед глазами стояли строки из донесений подполковника Мельникова в

политотделы дивизии, корпуса.

12.01.44 г. «...Питание полка за последнее время значительно ухудшилось. Часто не выдают масла, чай и

сахар, мясо, а младшим специалистам и хлеб. Этот факт я расцениваю как нежелание работников

столовой способствовать выполнению боевых задач. Прошу Вашего воздействия на эти безобразия, которые творят работники БАО».

22.02.44 г. «Проведено два митинга полка в честь присвоения звания Героя Советского Союза гвардии

капитанам Нестеренко и Одинцову и в связи с ликвидацией группировки противника в районе Корсунь-

Шевченковский. На митинге были приняты и посланы письма матери Одинцова и жене Нестеренко».

26.04.44 г. «Плохо работает врач полка капитан медицинской службы Брандес. Ведет себя, как барин, не

заботится о больных... В «шутку» порекомендовал местному населению попом адъютанта эскадрильи

гвардии лейтенанта Шевченко. Ему поверили. Церковный староста пришел к Шевченко и обратился с

просьбой служить в церкви на пасху. Ошибка Брандеса была тут же исправлена. С ним мною проведена

беседа по приказам командования о поведении в Бессарабии».

28.04.44 г. «Сапог и ботинок у многих нет. Стало тепло, а часть стрелков и техников ходят в унтах.

Гимнастерки порвались, БАО заменить их не может. Плохо стало с питанием... Девушки-оружейницы,

[72] укладчицы парашютов, радистки, телефонистки и телеграфистки — ни разу не получали

бюстгалтеров, трико, чулок, поясов, хотя по приказу им это и положено. Перешили портянки на

бюстгалтеры, а с них требуют портянки...» И тут же: «Проведено 6 вечеров танцев. На этих вечерах

выделяются дежурные офицеры, отвечающие за порядок».

....Документы, документы. Сколько в них суровой правды, горечи! Но сколько и того, чем мы будем вечно

гордиться! Вот такой заботой о людях, о святом нашем воинском братстве (а это ведь тоже политработа

— боеготовность, моральное состояние людей) замполит Мельников и закладывал в полк тот дух, который можно сравнить с луком и стрелой. Насколько хорошо натянута тетива, настолько точно и далеко

полетит стрела.

20 октября 1944 года командир 9-й гвардейской штурмовой авиационной Кировградской

Краснознаменной ордена Суворова дивизии генерал-майор авиации Филипп Александрович Агальцов

(после войны ставший маршалом авиации, Героем Советского Союза) писал в Ростов капитану

медицинской службы Валентине Федоровне Мельниковой:

«В соединении, которым командую я, в нашем боевом коллективе, в передовой шеренге бесстрашных

сталинских соколов в течение двух с лишним лет в суровых и ожесточенных боях за освобождение

нашей Родины и оказание помощи братским славянским народам в борьбе с немецкими захватчиками

дрался Ваш муж и отец Сережи, а наш офицер-гвардеец, боевой друг и товарищ.

Я и мои подчиненные всегда учили летный состав ненавидеть врага, как ненавидел его Сергей Фролович, уничтожать врага на земле и в воздухе так, как уничтожал его Сергей Фролович, любить нашу Родину

так, как любил Сергей Фролович. [73]

В нашем боевом коллективе Сергей Фролович своим образцовым выполнением боевых заданий и

умением по-большевистски воспитывать личный состав завоевал непоколебимый авторитет.

Мне, как командиру соединения и личному другу Вашего мужа и отца Сережи, очень трудно писать эти

строки о постигшем нас и Вас большом несчастье...

Валентина Федоровна, в ответ на потерю Вашего мужа, а нашего славного летчика, весь боевой

коллектив дал клятву — беспощадно уничтожать фашистскую коричневую чуму в воздухе и на земле.

Быть такими же несгибаемыми коммунистами, каким был товарищ Мельников. Нести так же гордо

завоеванное в суровых ожесточенных боях с фашистскими извергами гвардейское ленинское знамя, обильно политое кровью лучших сынов нашей Родины, которые честно до конца выполняли свой

воинский долг перед Родиной.

Я надеюсь, что и Вы отдадите все свои силы, работая в тылу для ускорения победы над фашистскими

людоедами. Вы сумеете воспитать Сережу таким же славным патриотом нашей горячо любимой

социалистической Родины, каким был его отец Сергей Фролович Мельников.

Родина, партия и весь наш боевой коллектив никогда не забудут боевой работы Вашего мужа и в трудную

минуту всегда придут к Вам на помощь...»

Как самую дорогую реликвию хранят это письмо жена комиссара и его сын Сергей Сергеевич

Мельников, ставший коммунистом, видным хирургом Донского края.

А к человеку, написавшему этот документ, Михаил Петрович Одинцов не раз обращался в трудные

минуты за советом, представлял, как бы поступил тот на его месте в сложной обстановке. [74]

Пройдет сорок с лишним лет, и Одинцов с благодарностью вспомнит его суровую доброту:

«Молодости, не скрою, иной раз присуща самонадеянность... Я был старшим лейтенантом, командиром

эскадрильи, а мне порой доверяли водить на штурмовку полк, даже два полка. Помню, в Кировграде

генерал-майор авиации Ф. Агальцов, вручая мне первую Золотую Звезду, сказал:

— Спасибо тебе, мой ведущий.

Действительно, командир дивизии летал со мной не раз, не два. И мне в представлении к наградам

писали: «Мастер вождения больших групп самолетов». Я как-то спросил полковника в штабе дивизии:

«Почему такая обтекаемая формулировка? Почему прямо не написать — водит полк на штурмовку?»

Полковник ответил мне: «Нельзя так писать, Михаил. Прочтут где-то в верхах да и назначат тебя

командиром полка. А тебе еще рано. Водить на штурмовку — это здорово, но это еще не командовать

полком. Надо сначала научиться на земле людьми управлять».

С годами все больше ценю мудрость этого штабного офицера, а тогда даже обиделся на такой ответ. И

считал себя некоторое время обойденным...»

Своими пословицами народ утверждает: «Вдруг не станешь друг», «Не узнавай друга в три дня, узнавай

в три года». Для дней мирных, спокойных, обычных это, возможно, и правильно. А на войне?