Клетку смогли открыть, только когда Джорджино уложил зверя тремя выстрелами в голову.

Байрону Баллантайну отдают все деньги, что были у труппы. Джорджино продает все ценное, что у него есть: золотые часы, новенькие ботинки и сюртук, обручальное кольцо.

— Я сделаю так, чтобы ваша гимнастка продолжила выступать, — обещает Байрон, забирая растерзанное тело циркачки в лабораторию. — Заодно опробую на ней принципиально новые материалы.

Он заменяет ей левую руку, шею и ноги от нижней трети бедра. Сплав новых конечностей легок, после перерождения Пенни Лейн выглядит так же изящно, как живая.

— Красавица! — восхищается сенатор Баллантайн, рассматривая робко сжавшуюся в углу перерожденную. — Не прячься, позволь разглядеть тебя. Ты — мое самое совершенное творение.

Пенни прикрывает грудь длинными волосами, стыдливо складывает руки внизу живота. Байрон смеется над ее робостью, набрасывает на плечи свой пиджак, осторожно берет за механическую руку.

— Ты больше не будешь слабой и беззащитной, Пенни. Сложи три пальца вот так. Смотри, какой прекрасный стилет теперь есть у тебя! Встань на цыпочки. Чувствуешь, какие легкие ноги и гибкие пальчики? Твоя конструкция, Пенни, позволит тебе расходовать топливо в несколько раз меньше, чем обычным куклам. Добро пожаловать в новую жизнь!

Гимнастка смотрит в сияющие серые глаза Байрона Баллантайна, и ее охватывает смятение. Кто она теперь? Чему так радуется этот странный человек?

— Ты будешь сильной, голубка, — продолжает Байрон, поглаживая щеку девушки рукой, обтянутой черной перчаткой. — Я дал тебе кое-что, чего нет ни у одного перерожденного Нью-Кройдона. Жизнь скучна без риска, верно, циркачка? Уж ты-то знаешь наверняка. Ты сможешь убивать, Пенни.

Она отшатывается, качает головой. Сенатор смотрит на нее с нежностью, заправляет длинную темную прядь за ухо.

— Ты привыкнешь. Совсем скоро почувствуешь, что ты больше не маленькая слабая девочка, которой можно вертеть, как тростинкой. Ты вырастешь очень быстро, Пенни. Вот увидишь.

Из дома сенатора ее забирает Ма. Низко кланяется Байрону Баллантайну, отвешивает Пенни подзатыльник.

— Горе ты наше, — вздыхает Ма. — Возвращаемся скорее. Труппа с ума сходит. Что ж ты делаешь с нами, бестолочь?

Домой Пенни идет с гордо поднятой головой. И впервые бурчание Ма не будит в ней никаких чувств.

В балаганчике царит привычная будничная суета. Кто-то репетирует, кто-то готовит обед, кто-то кормит животных. Клетку медведя Пенни обнаруживает пустой.

«Зачем?» — спрашивает она Тома.

— Джорджино убил. Он любит тебя, дура, — противным голоском отвечает карлик.

«А я его — нет», — думает Пенни и сама ужасается этой мысли.

Джорджино возвращается под вечер, приносит с собой курицу и две буханки хлеба. Ма грустно смотрит на скудный ужин, пожимает плечами.

— Не будет денег — умрем с голоду. Завтра придется давать представление без Пенни.

Девушка сидит в углу, закутавшись в лоскутное одеяло, и думает над словами сенатора Баллантайна. Скрипит сверчок, керосиновые лампы отбрасывают на стены длинные зыбкие тени.

Джорджино подходит к гимнастке и садится рядом на корточки, заглядывает ей в лицо снизу вверх. Свет керосиновых ламп отражается в стеклах очков, и девушка не видит выражения его глаз.

— Пенни, — тихо зовет он. — Пенни Лейн, прости меня.

Она протягивает ему правую руку ладонью вверх. На ладони обручальное кольцо. Джорджино медлит, забирает.

— Это ничего не значит, Пенни. Ты нужна мне. Кем бы мы теперь ни были.

Пенни Лейн встает и уходит в свой фургончик. Фокусник до утра сидит на ступеньках под дверью. Обручальное кольцо покачивается на стальной цепочке у него на шее.

Рано утром Пенни надевает трико, сверху — яркое короткое платьице, повязывает на шею кокетливый бант, седлает Хоруса и уезжает в город. В седельной сумке — вытертый гимнастический коврик, цветные деревянные шары, ленты и скакалка. Весь день девушка жонглирует на одной из нью-кройдонских площадей и пляшет под скрипку бродячего музыканта, а к вечеру возвращается в балаганчик и кладет на стол Ма набитый медяками кошелек.

«Я не стану обузой, Ма. Я отработаю».

Суровое лицо хозяйки балаганчика расцветает улыбкой.

«Переоденусь к выступлению», — машет рукой Пенни и убегает.

Она чувствует себя странно. Весь день плясать, жонглировать, крутить сальто — и ни малейшей усталости. «Надо этим пользоваться! Я должна помогать труппе», — решает Пенни. Теперь она работает каждый день, с утра до позднего вечера. Джорджино смотрит на нее глазами побитого пса, Пенни посылает зрителям воздушные поцелуи и улыбается всем, кроме печального седого фокусника.

Каждую ночь Джорджино спит на ступеньках ее фургончика. Дважды Пенни вылезает в окно, поправляет на спящем плед. В третий раз Джорджино ловит ее за механическое запястье.

— Я тебя прошу, Пенни…

Она настолько резко выдергивает руку, что ее пальцы ранят ему ладонь.

«Я больше не твоя жена Пенни, Джорджино. Пойми и не трать время на мертвую куклу, — говорит она, равнодушно глядя ему в лицо. — Еще живой я стала тебе не нужна. Ты месяц проводил время с другой, помнишь?»

— Я ошибся. Я прошу прощения.

«Зато я не ошиблась. Ни разу. И мне жаль только медведя, которого ты убил».

С того разговора он больше не ищет встречи с ней. В выступлениях ему ассистирует младшая дочка Ма — темнокосая пятнадцатилетняя Чарлин. Пенни работает соло или в паре с атлетом Соломоном. Так продолжается почти год.

В Судную Ночь взбесившуюся Пенни Лейн запирают в пустующей медвежьей клетке. Джорджино не оставляет ее без присмотра ни на минуту. Когда сигнал транслятора перестает терзать сознание девушки, она сутки спит, зябко сжавшись на дощатом полу. Джорджино очень хочет укутать ее в одеяло, но боится открыть клетку.

Через несколько дней за перерожденной гимнасткой приходит военный патруль. Пенни слышит шум у балаганчика, брань, потом выстрелы. Подбегает бледный Джорджино, гремит связкой ключей.

— Пенни, милая, это за тобой. Я тебя выпущу, и бежим скорее.

Пенни пятится в дальний угол клетки, качает головой. Она помнит все, что творилось с ней последние дни, и ей страшно при одной мысли, что приступ безумия повторится и она убьет Джорджино. От страха она забывает все слова на амслене и лишь смотрит за спину Джорджино круглыми от ужаса глазами.

— Иди сюда, быстрее. Нельзя терять…

Он осекается на полуслове, наваливается всем телом на прутья решетки. Пенни смотрит на стальное жало штыка, прошившее грудь Джорджино насквозь, на кровь, капающую на землю, и беззвучно кричит.

— Куколка-куколка, — смеясь, манит ее капрал, лицо которого Пенни запомнит до конца своих дней. Первых всегда помнят.

Пальцы-стилет бьют в горло капрала снизу вверх. Пенни Лейн ногой отталкивает еще хрипящее тело, вываливается из клетки и опускается на колени рядом с Джорджино. Целует открытые карие глаза, надевает на себя его шляпу и беззвучно отчаянно плачет.

Она не сопротивляется, когда солдаты поднимают ее и уводят с собой. Она безучастно смотрит на разгорающийся гигантским костром балаганчик, который поливает водой из хобота слон, на распростертые в пыли тела Ма, Соломона, карлика Тома. Она видит отражение неба в мертвых глазах Чарлин и укротителя Джеймса.

«Я больше не умру, — беззвучно шепчет Пенни Лейн. — Я вернусь. Моя ненависть мне поможет».

Сутки она стоит в молчаливой, ожидающей своей участи толпе. «Я больше не умру», — повторяет она снова и снова. «Я больше не умру», — говорит она, улыбаясь, когда на площадь выползают танки. Толпа теснит Пенни, она с трудом держится на ногах, передает из рук в руки детей, стараясь подсадить их повыше, забрасывает на танк перерожденную девочку в голубом шелковом платье. Спотыкается, падает. Механическая ладонь ложится на решетку канализационного стока.