Девушку будит настойчивый стук в дверь. Она набрасывает пеньюар, открывает, ни слова не говоря. Этьен терпеливо дожидается в прихожей, пока Ева переоденется. Молчит. У черной шелковой рубахи сегодня запах лаванды. Эвелин усмехается тайком: Легран ненавязчиво пользуется тем, что она любит. Упорный.

Затянуть шнуровку юбки на талии. Привычными движениями убрать волосы под тюрбан. Накинуть на плечи шифоновую пелерину, заколоть ее брошью с крупным темным камнем. Застегнуть пояс, состоящий из множества сумок-карманов.

— Маску возьми, — нарушает молчание Этьен. — Сегодня будет много чужих.

— Ты взял?

— Мне незачем. Те, кто приходит к нам, и так знают, кто я такой и чем занимаюсь.

Эвелин хмыкает, берет с трельяжа две маленькие круглые баночки — черный и белый грим. Протягивает Этьену на ладони:

— Хочешь, чтобы я скрыла лицо? Нарисуй меня сам.

Она знает, что ему нравится. Она любит ощущение прикосновения его пальцев к своей коже и сосредоточение на его лице, когда он рисует. Еве хочется слегка загладить сцену в «Метрополисе», и она подпускает Этьена ближе.

Он усаживает девушку перед зеркалом, выбирает из коробки на трельяже кисточки потолще — для пудры, потоньше — для подведения контура губ и глаз. Берет угольно-черный косметический карандаш, садится напротив Евы и принимается за дело.

— Закрывай глаза, — командует он, нанеся несколько штрихов и плавных линий.

Этьен работает долго и тщательно, и Еве надоедает сидеть неподвижно. Как только по ее лицу начинает гулять пушистая кисточка, слегка растушевывая рисунок, она принимается уворачиваться.

— Смирно сиди, — строго приказывает Этьен и слегка щелкает ее по носу.

Она открывает глаза, ловит губами его пальцы. Ей нравится смотреть, как меняется взгляд Этьена — с сосредоточенного и острого на вожделеющий и просящий.

— Ева… — хрипло начинает он.

Она улыбается — многообещающе и дерзко, резко отворачивается к зеркалу. Изучает тонкое черное кружево на своем лице, удовлетворенно кивает:

— Отличная работа, месье Легран. Ну, можно ехать? — и первая направляется к выходу.

В прихожей она хватает трость и цилиндр Этьена, быстро сбегает по ступенькам. Запрыгивает на заднее сиденье кабриолета, устраивается на нем с ногами.

— Дверь запер? — спрашивает она, когда Этьен выходит из подъезда.

Он кивает, садится за руль, забирает у девушки цилиндр, кладет его на соседнее сиденье.

— Почему ты никогда не ездишь рядом со мной? — спрашивает он, заводя машину.

— А там твоя шляпа, — зевает Ева. — У меня в твоей жизни место именно на заднем сиденье.

— Petite sotte[9], — ворчит Этьен и перекидывает цилиндр назад.

— Сам дурак, — парирует она. — И с тобой рядом я не сяду. Чтобы не отвлекался от дороги.

Автомобиль несется по вечернему городу, поскрипывая рессорами на поворотах. Эвелин лежит на сиденье, закинув ноги на дверцу. Смотрит вверх, на мелькающие огни и желтый, как кусок хорошего сыра, диск полной луны. Легкая улыбка играет на губах, душу наполняет умиротворение.

— Ева!

— Чего тебе? — лениво откликается она.

— Я хочу, чтобы ты передумала.

— Хоти.

— Я сделаю все, чтобы ты изменила свое решение.

Эвелин садится, прислоняется щекой к кожаному подголовнику переднего сиденья.

— «Все» — это что? — вкрадчиво спрашивает она и дует Этьену в ухо.

— Ева. Перестань играть со мной. — В голосе вудупанка звенит сталь. — Однажды мне это надоест.

— И-и?

Машина тормозит так резко, что девушку швыряет вперед. Она шипит от боли, трясет ушибленной кистью. Звенят металлические браслеты на запястье. Этьен поворачивается, смотрит на Еву участливо.

— Больно?

— Да, больно! — огрызается она.

— Я могу сделать еще больнее, — спокойно говорит он. — Но не хочу. Потому что я тебя люблю.

— Люби, я не запрещаю. А угрожать мне не смей, — зло бросает она и отодвигается в угол сиденья подальше от Этьена.

— Или что? — спрашивает он без улыбки.

Эвелин гордо вскидывает подбородок и молчит, показывая, что не желает опускаться до ответа. На самом деле просто не знает, что сказать.

— Мы зависим друг от друга. Мы друг другу нужны. В равной степени, Ева. И я все жду, когда же ты это поймешь.

Кабриолет проезжает еще четыре мили, паркуется неподалеку от старого железнодорожного моста над местом слияния Фармингтона и Северна. Этьен выходит из машины, подает руку Еве. Они долго идут по набережной, едва касаясь друг друга. Этьен скользит взглядом по ряду припаркованных автомобилей, довольно кивает.

— Смотри, сколько народу сегодня будет. К нам тянутся новые люди!

Эвелин прибавляет шаг. Тяжело гремят по мостовой подкованные стальными набойками каблуки туфель. Взгляд выискивает в темноте отсветы далеких костров. Сердце ускоряет ритм, ладони становятся влажными. Этьен подхватывает ее под руку, и они вдвоем бегут по ступеням, ведущим с набережной к пустырю. Хрустит под ногами гравий, шелестят травы, задеваемые юбкой Евы. Чем ближе пламя костров, голоса людей и запах речной воды, тем светлее улыбается девушка. Глядя на нее, радуется и Этьен.

— Ева, постой. Всего мгновенье!

Она останавливается, смотрит на него с усмешкой.

— Не начинай, а?

Он пытается поймать ее за руку, но Эвелин смеется, уворачивается, исчезает в темноте.

— Твои поклонники заждались тебя, Доктор Легран! — звучит в ночи ее голос.

Этьен поправляет цилиндр и прибавляет шагу. Где-то совсем рядом хрустят под стальными каблуками камешки и сухие ветки. Минуту спустя Этьен вступает в круг, образованный горящими кострами, и толпа взрывается сотнями радостных голосов.

Ева не торопится присоединиться к общему ликованию. Она обходит собравшихся стороной, идет к утоптанной площадке у опор моста — туда, где две реки становятся одним. Сейчас здесь пусто, люди слушают Этьена, но именно сюда вскоре переместится основное действо. Девушка садится в центр площадки, подобрав ноги по-турецки. Вынимает из кармашков пояса по щепотке соли и ладана, смешивает их в ладони и развеивает по ветру. Встает, подходит к самой кромке воды. Достает маленькую свечу в алюминиевой гильзе, зажигает ее и бережно опускает в набежавшую волну.

За ее спиной звучит слаженный хор сотен голосов, славящий совершенство перерожденных, вечную жизнь и величие духов. Ева слышала это уже столько раз, что пламенные речи Этьена потеряли для нее всякий смысл. Она сидит на корточках, наблюдая, как уплывает к морю ее свеча, и размышляет.

«Идея не имеет смысла. Важно лишь ее воплощение. Люди, которые приходят сюда, хотят не слов, а зрелищ. Они хотят чуда. Они хотят видеть, как оживает неживое. Ощущать, как их касается сила Лоа. Слова Этьена лишь подготавливают их разум к тому, что произойдет дальше. Мне они не нужны. Мне нужен лишь танец, ритм, полет сквозь ночь. Мне нужна демонстрация силы. Моей силы, питающей вудупанк».

— Мадан! Мадан! — скандируют люди.

Ева встает, отряхивает юбку и идет туда, где зовет ее жадная до зрелищ толпа. Мужчины и женщины в полумасках расступаются перед ней, почтительно склоняя головы. Девушка неторопливо поднимается по раскрошенным от времени каменным ступеням, ведущим к массивной опоре моста. Лестницу венчает площадка, с которой Этьен Легран обычно общается с паствой. Эвелин обходит стоящих на ступенях приближенных к Доктору шестерых мужчин и двух девушек, останавливается, не дойдя трех шагов до Этьена. Ловит его взгляд, усмехается и спрашивает так тихо, чтобы ее слышал лишь он:

— А захочу выше?

Этьен качает головой и одними губами отвечает: «Сброшу». Ева прячет улыбку. Каждый из стоящих на лестнице твердо знает свое место. И не смеет встать выше.

Эвелин поворачивается лицом к собравшимся и вскидывает руки в приветствии. Толпа взрывается восторженными возгласами.