И тут вдруг… Другие звуки. Спереди, а не сзади. Она замедлила шаг, почти остановилась. Прислушалась, стараясь дышать тише.

Она узнала эти звуки и улыбнулась.

Машины.

Где-то рядом дорога.

По-прежнему улыбаясь, она припустила во весь опор.

Опять какой-то звук. На этот раз — сзади.

Превозмогая страх, она все же обернулась. И увидела его.

Фэйт не ожидала такой прыти от мужчины с его габаритами. И тем не менее вот он — ломится ей навстречу сквозь заслоны ветвей, смахивая их, как паутинки. Он напомнил ей персонажа Вини Джонса из фильма «Люди Икс», который она когда-то смотрела с сыном.

«О нет, о боже…»

Она из последних сил рванулась вперед. Подальше от него. Поближе к дороге.

Начался спуск — сперва пологий, но чем ближе к дороге, тем круче. Фэйт продиралась сквозь заросли ежевики, не чувствуя боли в израненных руках и ногах. Колючие кусты не пускали ее, но она вырывалась из их бесцеремонных объятий, откупаясь кусочками окровавленной плоти.

Сейчас не время думать об этом. Сейчас надо убегать. Убегать…

Впереди показалась дорога. Мимо проносились машины. Она уже видела их. А через пару секунд сможет коснуться. Ноги уже практически летели над землей.

И вот когда она уже готова была высвободиться из колючего плена кустарника, он прыгнул на нее сзади и повалил на землю.

Она с криком принялась отбиваться, прижатая влажной мясистой тяжестью его тела. Его дыхание обжигало ей шею. Пальцы его, как толстые металлические шурупы, ввинтились в кожу.

Она снова закричала. Понимая, что не может тягаться с ним в силе, она попыталась угрем проскользнуть между его руками. Выворачиваться из назойливых мужских объятий она научилась уже давно. Общение с клиентами подарило ей еще один навык…

Изогнувшись, она с трудом, но все же дернула ногой — и угодила пяткой прямо ему в пах. «Может, он и здоровяк, — подумала она, — но это место уязвимо у всех мужчин».

И была права: он застонал и ослабил хватку.

На это Фэйт и рассчитывала. Оттолкнув скрюченную тушу, она вырвалась на свободу.

И побежала к дороге.

На обочине она осмелилась оглянуться. Он бежал следом, но она все же позволила себе едва заметно улыбнуться — в знак маленькой победы.

Она убежала. Удрала. Да, она…

…не увидела «Фольксваген-Пассат», который вынырнул из-за поворота и стремительно мчался ей навстречу.

Слишком быстро, чтобы вильнуть в сторону.

От удара ее тело отскочило на лобовое стекло, разбив его в мелкие осколки, и, перекувыркнувшись через крышу, упало на асфальт. Следующий автомобиль, БМВ, попытался объехать внезапную преграду, но проскочил только торс, а ноги Фэйт расплющились под колесами, пока водитель отчаянно жал на тормоза.

Она так и не узнала, что произошло. Не успела понять.

Она видела лишь солнечный свет и небо — вроде бы такое далекое, но вместе с тем невозможно близкое. Видела лицо своего сына, который опять улыбнулся ей. Как окно в иной мир.

И через считаные секунды она в этот мир отошла.

Всякий раз, когда инспектору уголовной полиции Филу Бреннану казалось, что он уже видел все доступные человеку изуверства, жизнь с безапелляционностью правого хука опровергала это мнение и напоминала, что на его век кошмаров хватит.

И когда он заглянул в подвал и увидел клетку, то снова почувствовал этот сокрушительный удар.

«О господи…»

Будучи работником отдела по борьбе с особо опасными преступлениями, он регулярно наблюдал, как люди с помутившимся разумом и больной душой уничтожают себя и окружающих. Печальная закономерность этого процесса была непреложна. Он видел, как семейные гнездышки превращались в скотобойни. Видел спасенных жертв, чьи жизни на самом деле заканчивались, хотя они и выживали. Видел жуткие места преступлений, казавшиеся анонсом ада.

Но с этим мало что могло сравниться.

Ладно уж привычные кровь и расчлененка. Страх и ужас, материализованные чьей-то злой волей. Жестокая и бессмысленная гибель. Но здесь, вопреки ожиданиям Бреннана, не было ни страсти, ни ярости. Нет.

Это была другая разновидность кошмара — просчитанная, хладнокровная. Этот кошмар был тщательно продуман и воплощен недрогнувшей рукой.

Хуже не бывает.

Фил стоял как статуя, упершись взглядом в притоптанную землю, и за мурашки на его коже нес ответственность не только подвальный холод.

По стенам кое-как развесили дуговые лампы, свет которых рассеял полумрак и превратил съемочную площадку дешевого триллера в прозекторскую. Свет этот обнажил все, что прятала тьма, и в помещении, как это ни парадоксально, стало еще страшнее.

Бригада криминалистов в синих костюмах уже трудилась в лучах этого мертвенного света. Они силились сплести тончайшие сюжетные нити из образцов тканей и восстановить общую картину по мельчайшим мазкам.

Фил, одетый в похожую форму, стоял в стороне и наблюдал. Впитывал информацию. Обрабатывал ее.

Он понимал, что обязан найти виновного.

Пол подвала покрывали лепестки. Свет ламп выхватывал весь спектр: голубые, красные, белые, желтые. Но все уже коричневатые, сморщенные, умирающие. Все были сорваны с разных цветков. У стен, словно памятники у обочины, на равном расстоянии друг от друга лежали увядшие букеты. Смрад, особенно сильный в замкнутом помещении, был практически непереносим.

А сверху, над букетами, на стенах были криво намалеваны символы — явно оккультные. Фил поначалу решил, что это какие-то сатанинские пентаграммы, но, вглядевшись, понял, что это не так.

Дьяволопоклонники, как подсказывал ему опыт, рисовали совершенно иные вещи. Эти же… Он не мог с точностью сказать, что они означают, но смотреть на них было неприятно. Он как будто видел их когда-то, но забыл. По телу пробежала дрожь.

В центре подвала стояло нечто вроде верстака: деревянная поверхность, откидные металлические ножки. Старый, видавший виды, но все-таки ухоженный верстак. Фил наклонился, чтобы рассмотреть его получше.

Да, доску явно вытирали, но местами древесина потемнела и потрескалась; можно было без труда обнаружить и засечки лезвием. Он едва подавил в себе отвращение.

А еще дальше, за верстаком, находилась клетка. Дойдя до нее, он замер, как космонавт, обнаруживший инопланетный артефакт и не знающий, что делать: поклоняться ему как идолу или уничтожить как врага. Клетка занимала добрую треть подвала — от потолка до пола, во всю стену. Кости были разного размера, но все довольно длинные и увесистые. Тонкая работа. Крепкая конструкция из равновеликих квадратов. Наверняка клетка находилась здесь уже давно, поскольку некоторые кости совсем посерели и отполировались временем. Хотя другие были явно свежими, почти белыми. И все эти годы за клеткой ухаживали, любовно ремонтировали ее, вставляли новые, светлые кости и подвязывали старые, щербатые и темные. Спереди была небольшая дверца.

Кости… Подобранные по размеру и форме кости… Связанные воедино… Он попытался прикинуть, сколько на это ушло времени и сил. Но представить, каким нужно быть человеком, чтобы создать нечто подобное, ему не удалось. Покачав головой, Фил продолжил осмотр.

— На века сработано, — сказал кто-то сбоку. — Британское качество.

Он обернулся на голос, принадлежавший помощнику шерифа Микки Филипсу. В его глазах, несмотря на игривый тон, читалось омерзение и тот же отказ верить в увиденное.

— Почему именно кости?

— Что?

— Это не случайно, Микки. Человек, соорудивший такое, хотел этим что-то сказать.

— Ага. Но что?

— Не знаю. Он же мог использовать дерево, металл, что угодно, а выбрал кость. Почему?

— А черт его знает! Так почему?

— Я тоже не знаю. — Фил еще раз пробежался глазами по сочленениям страшной решетки. — Пока что. — Он огляделся по сторонам: цветы, верстак. — Эта клетка, весь этот подвал… Как будто место убийства, только без трупа.

— Ага, — согласился Микки. — Хорошо, что нам позвонили. Вовремя.