— Поедете учиться в Европу. К вашему возвращению будут построены и оборудованы лаборатории.

Зинин согласился и стал готовиться к предстоящему путешествию. Еще со школьных лет он свободно говорил по-французски, теперь решил овладеть немецким и английским. Помогал ему Иосиф Больцани, служащий магазина известной фирмы «Дациаро». Этот молодой человек прекрасно говорил на 10 европейских языках. Зинин часто посещал Больцани, постепенно они подружились и многие часы проводили вместе. Разговаривали только по-немецки или по-английски.

Весной 1837 года Зинин приехал в Берлин. Он уже свободно владел тремя европейскими языками. Здесь он слушал специальный курс физиологической химии, читаемый профессором Мюллером[49], посещал лекции по математике и вместе с другими русскими магистрами и адъюнктами — лекции по медицине. Он также решил записаться на лекции профессора Митчерлиха, но тот посоветовал Зинину поехать в Гиссен к Либиху.

— Теперь центр науки у Либиха, и все едут к нему, — сказал Митчерлих с тайной горечью. — Раньше приходили и ко мне… Был у меня один студент из России — Карл Юлиус Фрицше[50]. Вы знаете его?

— Только по имени.

— Если когда-нибудь встретитесь с ним, передайте от меня привет и поздравления с успехами.

Зинин последовал совету Митчерлиха и поехал в Гиссен. Либих охотно принял его, так как в это время заканчивал стажировку Александр Абрамович Воскресенский[51] и его место в лаборатории освобождалось.

— Ваш соотечественник, Воскресенский, один из моих лучших учеников, — восторженно говорил Либих. — Я часто наблюдал за его всегда исключительно тщательной и точной работой.

Постоянно улыбающегося Воскресенского сменил в лаборатории замкнутый, необщительный Зинин. Но коллеги вскоре оценили его доброту и дружелюбие. В лаборатории Либиха царила атмосфера творчества и неустанного поиска. Все работали самоотверженно и увлеченно. Новое открытие радовало всех. Каждое утро Либих выслушивал отчеты сотрудников о работе за прошедший день, давал оценку результатам, но путь решения проблем стажеры должны были искать самостоятельно. Работа с бензойной кислотой увлекла Зинина. Хотя научные исследования занимали его целиком, Зинин выкраивал время на посещение лекций Либиха по экспериментальной химии, а также занятий по аналитической химии. Через несколько месяцев Зинин познал радость первого успеха.

Изучая влияние различных реагентов на масло горького миндаля (бензальдегида), он открыл легкий и простой способ превращения этого вещества в бензоин. Описание этого исследования и явилось первой научной публикацией Зинина, которая была напечатана в издаваемых Либихом «Анналах» в 1839 году. В следующем году он опубликовал статью «О продуктах, полученных разложением масла горьких миндалей». Химия увлекала ученого все больше и больше.

Зинин еще раз посетил Берлин и снова вернулся в Гиссен, чтобы закончить начатые исследования. В одном из писем Мусин-Пушкин сообщил ему, что кафедру химии возглавил профессор Карл Клаус[52], а Зинину оставили кафедру химической технологии. Срок его зарубежной командировки был продлен еще на год. Зинин знакомился с промышленностью Германии, посещал заводы, некоторое время работал в Париже у Дюма и Пелуза, в Лондоне у Фарадея, в Стокгольме у Берцелиуса.

В сентябре 1840 года Зинин вернулся в Россию. Он отдавал себе отчет в том, что для успешного продолжения начатой за границей работы ему необходимо остаться в Петербурге. Ученому, привыкшему работать в больших европейских городах, возвращаться в провинциальную Казань не хотелось. Однако при поступлении в Казанский университет Зинин подписал обязательство, в котором заверял, что после окончания будет «работать 6 лет на пользу отечеству». Мусин-Пушкин ни при каких обстоятельствах не захочет отпустить его в Петербург. И все-таки Зинин подал министру просвещения ходатайство с просьбой разрешить защиту докторской диссертации в Петербургском университете. Карл Фрицше, с которым Зинин подружился, одобрил эту идею.

— Тяжело здесь работать для науки, — сказал Фрицше. — Собираю факты… Только это я и могу делать. О теориях не мечтаю…

— А разве факты — не наука? Разве теории не рождаются из фактов? — горячо возразил Зинин.

Фрицше открыл дверцу высокого шкафа, достал небольшую склянку, заполненную коричневой маслянистой жидкостью со своеобразным запахом.

— Вот, это мое последнее достижение: анилин, вещество со свойствами основания. Я получил его в виде продукта распада природного индиго и назвал так потому, что у португальцев индиго именуется «анил». Это арабское слово означает «синий».

— А я начал работу с продуктами, которые получаются из масла горького миндаля. Это тема моей диссертации. Собираюсь продолжать свои исследования и дальше.

— Разве вы не знаете, что ввоз этого вещества в Россию запрещен? Вы столкнетесь с большими трудностями.

— Знаю. Я уже был в таможне и подал прошение. Все масло горького миндаля, которое ввозится контрабандой в Россию и конфискуется, не будет уничтожаться. Я смогу его получать для своих научных исследований. И, представьте, бесплатно!

— Это удача, Николай Николаевич! У вас всегда будет под рукой достаточное количество исходного материала. Хотя вы и собираетесь возглавить кафедру химической технологии, работу то намерены продолжать в области органической химии?

— Да, окончательно мое будущее не определено. Профессор Воскресенский советует мне подать документы на кафедру химии в Харьковский университет. Боюсь, что господин Мусин-Пушкин будет решительно возражать.

Зинин был прав. Попечитель Казанского учебного округа написал пространную докладную записку в министерство, в которой отметил, что на подготовку Зинина как специалиста затрачены большие средства, поэтому он должен вернуться в Казань. В ней же Мусин-Пушкин выражал свое неудовольствие по поводу того, что министерство разрешило Зинину защищать докторскую диссертацию в Петербурге.

Защита состоялась 30 января 1841 года. Зинин получил степень доктора естественных наук[53]. Сразу же после защиты он поехал в Казань, где в соответствии с приказом министерства должен был возглавить кафедру химической технологии. Мусин-Пушкин встретил его весьма сурово, хотя и оказывал всяческое содействие в поисках квартиры и подготовке лаборатории к учебному году. Согласно существующим правилам, Зинин сразу по возвращении должен был представить ректору отчет о командировке. Николай Иванович Лобачевский встретил Зинина тепло и радушно. Пожав молодому ученому руку, он указав ему на кресло у окна.

— Расскажите мне теперь, чем вы намереваетесь заниматься, — спросил он, садясь напротив.

— Буду читать лекции по химической технологии, а также по химии живых организмов для студентов естественнонаучного отделения. Это новая наука, и у нее большое будущее; Я определил уже и тему первой лекции — спиртовое брожение. А что касается исследовательской работы, собираюсь продолжать начатые у Либиха опыты по органической химии. Невозможно стать хорошим технологом, не будучи химиком.

На первой лекции присутствовал весь ученый совет. Молодой профессор показал блестящую эрудицию ученого и способности талантливого оратора. Совет оценил лекцию как «совершенно удовлетворительную» и пожелал Зинину успешной работы. Затем к нему подошел Лобачевский и крепко пожал руку.

— Когда я, поставленный перед необходимостью готовить специалистов для химического факультета, посылал вас за границу, я хорошо сознавал, какого математика мы теряем в вашем лице. Теперь же я понял, какого химика мы приобрели после вашего возвращения. Впереди у вас напряженная работа. Не сомневаюсь, вы справитесь, да и до начала занятий осталось еще полгода.