И могу его не разочаровали.

Дорога вывела к грубо вырубленному в скале уступу, с которого была видна массивная серая статуя на бронзовом постаменте. Статуя изображала воина могу в полный рост, сжимающего рукоять большой булавы. Учитывая пропорции, ее бы и Гаррош не смог поднять. Хотя равнодушное лицо статуи не выдавало характера могу, оружие говорило о силе, жестокости и желании сокрушить любое сопротивление.

Кхал'ак и Вол'джин не стали входить в гробницу, поскольку издалека к ним размеренным шагом приближалась процессия. Ее возглавляли зандаларские солдаты с вымпелами, реющими на копьях. Позади них в изящной пандаренской повозке, запряженной парой кодо, ехали три могу в окружении полудюжины Зандалари. Далее следовала меньшая повозка с дюжиной зандаларских знахарей. Прямо перед арьергардом волочилась дряхлая телега, в которой ехали Чэнь, Тиратан, трое монахов и четверо людей - все мужчины. Дерево скрипело, и вьючные звери мычали, сотрясая землю копытами.

Когда процессия остановилась у гробницы, знахари схватили пленников и загнали их внутрь. Зандалари и их спутники-могу прошли следом. Кхал'ак выкрикивала команды капитану оставшихся войск. Они рассеялись по оборонительным позициям, а она сошла с Вол'джином в темные глубины склепа.

Один из могу - Терзатель Душ, сказал бы Вол'джин, случись ему угадывать - двумя пальцами указал на пленников. Зандаларские знахари выволокли вперед Дао и Шаня, поставив их у ближнего левого и дальнего правого углов основания статуи. Могу указал снова, и двоих людей подтащили к оставшимся углам.

Вол'джин ощутил волну стыда перед Тиратаном. Пандарены-монахи высоко держали головы, когда захватчики вели их на место. Их не нужно было ни толкать, ни запугивать. Тихое достоинство монахов полностью отрицало реальность того, что, как они знали, сейчас случится с ними. Люди, с другой стороны, либо утратив самообладание, либо оказавшись во власти острого осознания своей смертности, рыдали и почти волочились по полу. Один не мог стоять, и двое Зандалари были вынуждены его поддерживать. Второй бормотал что-то и обмочил штаны.

Кхал'ак полуобернулась к Вол'джину и прошептала: "Я попыталась убедить могу, что им потребуются одни лишь люди, но когда они увидели, как Шадо-пан сражаются, они настояли на своем. Мне удалось сделать исключение для Чэня и твоего человека, но..."

Вол'джин кивнул. "От лидера требуются непростые решения".

Терзатель Душ могу подошел к брату Дао в ближнем левом углу. Одной рукой Терзатель Душ запрокинул монаху голову, открыв горло. Единственным когтем другой он уколол шею Дао - не для того чтобы убить, неприятность - не более. Когда он убрал коготь, на том повисла тяжелая капля пандаренской крови.

Могу прикоснулся каплей к углу бронзового постамента. Взвился единственный язычок пламени. Он сжался в маленький синий трепещущий всполох.

Терзатель Душ двинулся дальше к человеку спереди. Капнула кровь и, коснувшись угла постамента, вызвала маленький фонтанчик воды, выстреливший вверх. Он успокоился, обернувшись крошечной лужицей. По его поверхности в такт с пляской огня пробегала рябь.

Затем могу обошел постамент и занялся вторым человеком. Из его крови возник маленький красноватого оттенка вихрь. После этого он стал невидимым, только слабое колыхание грязной одежды человека выдавало его. И снова колыхание совпадало по ритму с рябью на воде.

В последнюю очередь могу приблизился к брату Шаню. Монах сам поднял голову, обнажив горло. Могу взял его кровь, и когда та коснулась бронзы, Вол'джин увидел настоящее вулканическое извержение, которое истолковал как плод гнева Шаня. Расплавленная земля не утихла, но продолжала течь. Ее ручейки достигли воды и смерча.

Воздух, огонь и вода также распространились. Там, где они встречались, они начинали бороться. Сила их столкновения подняла полупрозрачные светящиеся волны силы. Они выстрелили под потолок, разделив статую на четыре части. Раздался резкий удар грома. В камне появились трещины, огромные разломы вроде тех, что покрыли разбитые камни снаружи. Они ветвились, как древесные корни, и Вол'джин прикинул, что, если статуя обрушится, вся гробница будет засыпана десятифутовым слоем обломков.

Достаточно, чтобы погрести под собой всех.

Но статуя не рухнула. Энергетические линии съежились обратно и втянулись в трещины. На пару ударов сердца они собрались в центре, где должно было быть сердце могу. Они запульсировали, сделав два, быть может, четыре толчка, а затем энергия хлынула по невидимым венам. Призрачное свечение окутало всю статую, которая продолжала давать одну трещину за другой. Казалось, что свечение сдавливает статую с невероятной силой, точно жернов, размалывая ее в пыль.

И все же эта сила пощадила ее форму.

Потом из лодыжки и запястья выстрелило по призрачному щупальцу. Они были похожи на туман, который окутал лицо брата Дао. Монах запрокинул голову в крике, и туман проник в его тело. В мгновение ока свечение окружило и его. И сдавило, как виноградину.

Месиво, которое было братом Дао, втекло внутрь через щупальце. Лишь после того, как этот кошмар закончился, Вол'джин заметил, что трое остальных также исчезли. Свечение возвратилось к статуе и стало ярче. Оно пульсировало и нарастало. Там, где должны быть глаза, загорелись две точки.

Затем магия сконцентрировалась с торопливой чередой щелчков и потрескивания. Когда свечение разгорелось, поднялась волна жара и так же резко угасла. Очертания начали сжиматься. В то же время статуя развела руки. Безжизненный камень спрессовался в могучие мускулы, скользящие под черной кожей. Свет втянулся внутрь статуи, и на месте рваных ран, которые были трещинами в камне, срослась плоть. Шрамов не осталось, и на бронзовом пьедестале возник безупречный воин могу, обнаженный и неуязвимый.

Другие два могу поспешили вперед. Оба припали на одно колено перед ним. Склонив головы, один подал ему золотую мантию, вышитую черным. Второй держал золотой скипетр. Могу сначала принял скипетр, затем сошел на пол и позволил второму одеть себя.

Вол'джин внимательно изучал лицо могу. Он полагал, что если бы его самого вытащили из могилы спустя тысячелетия, в первое мгновение он был бы уязвим, пытаясь разобраться в произошедшем. Он поймал тень презрения на лице военачальника, который увидел присутствующих Зандалари, и чистую ярость при виде пандаренов.

Военачальник устремился туда, где стояли Чэнь и брат Куо, но столетия в смерти сделали его немного медлительным. Кхал'ак встала между ним и пленниками. Так как Вол'джин держался рядом, на шаг позади нее, он осознал, что она выбрала точку для наблюдения за церемонией с учетом этой возможности.

Она поклонилась, но не опустилась на одно колено. "Полководец Као, я приветствую вас от лица генерала Вилнак'дора. Он с нетерпением ожидает вас на Острове Грома, где пребывает вместе с вашим воскрешенным господином".

Могу оглядел ее с головы до ног. "Смерть пандаренов почтит моего господина и нисколько нас не задержит".

Кхал'ак простерла руку в сторону Вол'джина. "Но это испортит подарок, в качестве которого темный охотник Вол'джин из Черного Копья хочет преподнести этих двоих вашему господину. Если желаете убивать пандаренов, я могу по пути организовать охоту. Но эти двое уже заняты".

Као и Вол'джин обменялись взглядами. Полководец осознал, что происходит, но сейчас не был готов разбираться с этим. Ненависть, полыхающая в его темных глазах, впрочем, дала Вол'джину понять, что его участие в этом обмене любезностями ему так не оставят.

Военачальник могу кивнул. "Я хотел бы убить по одному пандарену за каждый год из тех, что я провел в могиле, и двоих за каждый год со дня смерти моего господина. Устрой это, если только твой темный охотник не пообещал моему господину еще больше".

Вол'джин прищурился. "Полководец Као, вам придется уничтожить тысячи и тысячи. Ваша империя пала от нехватки рабочих рук. Может, то, чего вы жаждете, справедливо. Но результат будет печален. Многое переменилось, мой господин".