Абигейль посмотрела на пассажиров, сидящих через проход, и решила не обращать на них внимания, поняв, что за пыхтением паровоза им ничего не слышно.

— Я думаю, что это время было нами украдено. — Она коснулась его пальцев и сжала их. — Но, что бы ни случилось, оно запомнится мне навсегда.

Его пальцы сжались в ответ. Ему вдруг подумалось, уж не относит ли она его на счет памяти о прошлом.

— Запомнится навсегда, — как эхо повторил он, не в состоянии скрыть горечь, прозвучавшую в его голосе.

— Мы должны все внимание уделить Трипл-Кросс, — сказала она, надеясь смягчить возникшее у него подозрение. — Я думаю, это должно стать нашей первоочередной заботой.

— Да, ты права.

— Я не умаляю значения того, что произошло между нами, — добавила она, стараясь освободиться от неожиданного спазма. — Но в данный момент нам следует беспокоиться о ранчо, а не о себе. — Улыбка смягчила выражение ее лица, сняв напряжение в голосе. — Для себя у нас еще будет уйма времени.

Бойд внутренне напрягся. Она посмотрела ему в глаза через проход переполненного вагона. Это было смелым предположением, в осуществимость которого никто из них до конца не верил.

— У тебя есть какой-нибудь план наших действий? — нарушила она молчание.

— Я предполагаю приехать потихоньку и попытаться сначала выяснить, что происходит.

— Мы не намереваемся нагрянуть туда, как ангелы мщения?

— Пока нет. Я хочу знать, кто руководит захватом. И как они узнали о подходящем времени операции.

— Меня очень порадовал поступок Камерона О’Доннелла, — промолвила она, не пытаясь скрыть удивления.

— Ты больше не боишься его? — спросил Бойд с едва заметной улыбкой.

— Я никогда… — Она разгладила складки на юбке. — Ну, ладно, он действительно внушал мне страх. Тебе-то не приходилось иметь с ним дела. А ко мне он относился так, как будто он мой отец, выдающий мне деньги на карманные расходы.

— Мне тоже приходилось иметь с ним дело, — мягко напомнил он. — Но у меня никогда не складывалось такого впечатления.

— Естественно. Ты же мужчина!

Его лицо выразило удовлетворение.

— Да, конечно, это большое преимущество.

Абигейль горячо возразила:

— И все же это не самое главное. Я наблюдала, как Джем Мак-Интайр отдает приказы своим людям, и они рьяно выполняют их. Наши работники так же повинуются тебе. Но мне приходилось видеть других боссов, которых никто не хотел даже слушать. Все зависит от того, что за человек сам босс.

Одна из его черных бровей поднялась вверх как бы в знак благодарности.

— Ты хочешь чистосердечного признания? Пожалуйста. Ты был прав. А я не права. Ты лидер, а я нет. Люди уважают тебя. И если ты позовешь их в пустыню, они пойдут за тобой.

— Надеюсь, что в пустыню их звать не потребуется.

Она фыркнула и повернулась к окну.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Это нечто, чем ты добиваешься у людей преданности и уважения. Бог свидетель, моя верность и уважение у тебя есть. Так же, как и все остальное.

— Это правда, Абигейль?

Она отвернулась от окна, за которым проносился растянувшийся на многие мили однообразный ландшафт.

— Я так боюсь, Бойд… хотя и понимаю, что это неразумно.

— Совсем нет. Но если потеря Трипл-Кросс будет связана со мной, я просто уйду. — Его голос прозвучал твердо, глаза смотрели прямо и непреклонно.

Абигейль почувствовала, что ее сердце куда-то падает, но она понимала, что он не кривит душой. Бойд был честным и принципиальным человеком. Он, конечно же, уйдет, но не поставит под угрозу наследство ее сына.

— Но я совсем не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала она.

— Я тоже не хочу. Но я сделаю то, что должен сделать.

Абигейль едва сдерживала слезы.

— Ты нам нужен, Бойд. Нужен обоим, Майклу и мне.

Гримаса боли исказила его лицо, и сердце Абигейль снова упало от сознания того, что эту боль причинила ему она.

— Майклу необходимо получить наследство, ради которого погиб его отец. — Его слова прозвучали искренне и бескомпромиссно.

Абигейль подняла глаза и встретилась с его взглядом, понимая, что это правда. Она потянулась к сумочке, достала часы, купленные для него накануне, и вложила их в его руки.

— Это тебе.

— Но…

— Я не предполагала, когда покупала их… но пусть это будет приятным подарком. Они будут напоминать тебе о времени, проведенном вместе. Надевая их, ты станешь вспоминать обо мне. Не забывай меня.

— Я ничего тебе не дал. И не хочу, чтобы ты забыла меня.

Ее губы дрожали, складываясь в вымученную улыбку.

— О, Бойд, ты дал мне очень многое. И это навсегда останется в моем сердце.

Тихий цокот копыт нарушил тишину, когда группа всадников проследовала под аркой, означавшей въезд на территорию ранчо Абигейль. Недалеко впереди сквозь темноту вырисовывался темный силуэт дома в усадьбе Трипл-Кросс. Приближаясь к цели, все смолкли.

— Стой! Не двигаться! — раздался возглас из тьмы одновременно со звуком взводимого курка. Впереди сверкнул отблеск отраженного металлом лунного света, свидетельствуя о том, что ружье нацелено на них.

— Это вы, О’Доннелл? — с изумлением спросил Бойд.

Черноволосый человек с орлиным профилем, казалось, составлял одно целое с окружающей его темнотой даже тогда, когда вышел вперед. Черные обсидиановые глаза смотрели с подозрением. Затем он опустил ружье.

— Добро пожаловать домой, — сухо произнес он.

Остальные работники тоже вышли из укрывшей их тени и опустили оружие, узнав Абигейль и Бойда.

— Да! Плохи, видно, дела, если вам пришлось взяться за оружие, — мрачно заметил Бойд.

— У нас не хватает более дюжины работников, — сообщил Камерон. — Некоторые сбежали, других переманили.

— А кто остался? — спросил Бойд.

Люди по очереди выходили вперед показаться ему.

Бойд молчаливо всматривался в лица, отмечая про себя, кого нет, а потом обратился к ним:

— Я не буду крутиться вокруг да около и скажу правду. Мы собрались здесь для битвы. Трипл-Кросс нужны защитники, но я не настаиваю на том, чтобы оставались те, кто не собирается задержаться здесь надолго. Кое у кого из вас есть семьи. — Его взгляд остановился на каждом в отдельности. — Если вы уйдете, никто не подумает о вас плохо. Но если вы останетесь, то для вас наступят трудные времена. Некоторых из вас могут ранить или даже убить.

Выражение лиц работников не изменилось, даже, пожалуй, стало более решительным. Бойд с удовлетворением кивнул.

— Мы наймем еще людей, если сможем найти их. Похоже, мистер О’Доннелл уже установил дежурства. Люди, приехавшие с нами, сменят вас ровно в полночь.

Работники восприняли его слова как предложение разойтись и быстро заняли свои места в темноте. Остальные, отдохнувшие в поезде, слезли с коней и повели их на поводу к загону. Почти никто не разговаривал. Сам воздух был пропитан мрачным ожиданием.

— Рад вас видеть, миссис Ферчайлд, — поприветствовал О’Доннелл Абигейль.

Чувствуя себя до этой минуты как бы позабытой, Абигейль откашлялась, стараясь скрыть волнение. Ее еще никогда не встречали с заряженным ружьем в руках.

— Здравствуйте, мистер О’Доннелл. Мы очень благодарны вам за быстрые действия.

Бойд, стоявший рядом с поводьями в руках, сказал, обращаясь к О’Доннеллу:

— Нам необходимо поговорить.

Пронзительные глаза О’Доннелла блеснули.

— Я буду в своем кабинете, — сказал он и растворился в темноте.

Абигейль обратилась к Бойду:

— Ты, кажется, не очень доволен им?

— Мне нужно знать, что здесь происходило. А он лучше всех может рассказать об этом.

— И больше ничего? Я имею в виду, ты подозреваешь его, или как? Он все же послал телеграмму, предупреждая нас об угрозе захвата.

— Да, он послал предупреждение.

Сдерживая его, она положила свою ладонь на его руку.

— Может быть, ты что-то скрываешь от меня?

Его сапфировые глаза потемнели.