Накануне ночью люди в масках захватили работников, охранявших северо-западную границу ранчо, жестоко избили их и перебили дубинками скот, погубив более полусотни животных. Один из избитых пришел в сознание всего несколько часов назад. Оба работника теперь долго не смогут вернуться к своим обязанностям. Однако нападавших так и не удалось опознать.

Бойд сильно нервничал оттого, что ему никак не удавалось обнаружить врага и прямо выступить против него, Когда он объезжал территорию ранчо, ему казалось, что за каждой неровностью местности, за каждой рощицей таится опасность. По его спине пробежала дрожь, когда он подумал, что сегодня кто угодно может оказаться очередной жертвой.

И сам он был наиболее вероятной из всех.

Если его убьют, то Абигейль окажется легко уязвимой. Никто не сможет повести людей на ее защиту. Под его началом было много хороших людей, но ни один из них не был так заинтересован в благоприятном исходе, как он сам. Зная это, Бойд избегал неоправданного риска. Храбрость не будет иметь никакого значения, если его убьют и Абигейль останется без защиты.

Он ехал по направлению к месту, которое было атаковано последним, и вдруг раздался какой-то странный звон, сопровождаемый стрельбой из ружей и криками людей, остававшихся вне поля его зрения. Пустив лошадь в галоп, он услышал, как к перезвону внезапно добавился стук копыт несущегося в разные стороны перепуганного скота.

Он выскочил на гребень холма и увидел, как все всадники, оказавшиеся в поле видимости, отчаянно скачут, пытаясь остановить внезапный поток диких лошадей, переваливших через вершину холма и врезавшихся в пасущееся стадо.

Бойд едва мог поверить своим глазам, наблюдая за тем, как табун одичавших лошадей не менее чем в сотню голов врезался в стадо мечущихся животных. Производимый ими шум был ужасен! Он схватил лассо, поскакал параллельно одной из лошадей и бросил его.

Конь Бойда был обучен останавливаться, когда всадник с помощью лассо ловил бегущего бычка. И сейчас он встал как вкопанный. Бойд спрыгнул на землю. Потребовалось совсем немного времени, чтобы обнаружить источник необычного звона. На шеях диких лошадей были подвязаны колокольчики, какие обычно подвязывают коровам. Кроме того, к их хвостам были привязаны сыромятные ремни с тем, чтобы исхлестать ими перепуганных коров, когда табун лошадей ворвется в стадо. Это был жестокий и грязный прием, ненамного отличающийся от уже использовавшихся против них.

Бойд знал, что, поднявшись на вершину холма, через которую промчался табун, он уже никого не увидит. Очень немногие нападения происходили днем, а данная операция была спланирована с таким расчетом, чтобы к началу погони нападавшие сумели далеко уйти.

К счастью, на этот раз никто не был ранен. Абигейль проявляла большую заботу о каждом мужчине, женщине и ребенке на Трипл-Кросс, и ей нелегко было примириться с ранениями и смертями, неизбежными при желании победить.

Бойд с отвращением снял с дикой лошади колокольчик, отвязал ремни и отпустил ее. Оглядевшись, он убедился, что этот диверсионный акт нанес им значительный ущерб. Стадо разбежалось быстро и далеко. И многие из перепуганных животных поранят себя или разобьются насмерть.

Было ясно одно. Когда они соберут стадо, надо будет поговорить с Джоном Симсом. Этот человек больше не может оставаться осведомителем для нападающих.

Губы Бойда крепко сжались. Он остановит его любой ценой.

Уставший и злой, Бойд подъезжал к загонам для скота. По словам Рэнди, Джону Симсу на весь день была поручена работа здесь. Что ж, Джон удачно спланировал операцию с дикими лошадьми, находясь далеко от места происшествия и считая, что никаких подозрений в отношении него возникнуть не может.

Бойд наполовину склонялся к тому, чтобы начать разговор кулаками, а не словами. Он знал, как болезненно прореагирует Абигейль на предательство, и надеялся замалчивать этот эпизод до тех пор, пока предатель не окажется в окружной тюрьме.

Когда Бойд подъехал к загону, Джон поднял голову, давая понять, что он заметил его присутствие, и вернулся к своим делам. Ну и нахал! Бойд еще больше обозлился. Он спешился и завел коня в загон, намереваясь почистить его позже.

— Джон!

— Добрый вечер, мистер Харрис. — Джон взглянул на заходящее солнце. — Хороший вечер сегодня.

— Я так не считаю.

Улыбка на лице Джона дрогнула.

— Какие-то неприятности?

— Ты меня спрашиваешь?

Молодой работник, казалось, впал в еще большее замешательство.

— Я ничего не знаю.

— А что ты думаешь о саботаже, предательстве, ударе ножом в спину?

Джон попятился назад, кадык на его шее отчаянно прыгал вверх и вниз.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Харрис.

— Ты будешь отрицать, что следил за миссис Ферчайлд?

Джон побледнел, а затем вдруг невероятно покраснел.

— Что вы имеете в виду?

— Куда бы она ни пошла, твой взгляд следовал за ней, ты следил за каждым ее движением, чтобы сообщать обо всем тому, кто собирается захватить ранчо.

— Я совсем не поэтому следил! — выпалил Джон.

— Почему же?

— Ну, я… — Его голос превратился в жалкое неловкое кваканье. — Потому что я люблю ее.

— Любишь ее? — повторил ошеломленный Бойд. Такого он совершенно не ожидал услышать, и это совсем выбило его из колеи. Но страдание на лице Джона выглядело абсолютно правдоподобно.

— Да, с того дня, как впервые увидел ее. Она так прекрасна… и вообще… — Его глаза затуманились, а затем вспыхнули. — А потом миссис Ферчайлд приняла участие в перегоне скота и спасла ногу Билли… Боже мой, мистер Харрис, да она сущий ангел.

Обескураженный, Бойд уставился на него. Неужели вся территория Вайоминга сходит с ума? Он не знал, что ему делать: злиться, ревновать или просто отказаться верить Джону? Но искреннее страдание на лице парня исключало последнее.

— Итак, все это время ты просто смотрел на нее?

Джон печально кивнул головой.

— Не мог же я разговаривать с ней, будучи простым скотником.

Ирония, прозвучавшая в словах Джона, не ускользнула от внимания Бойда, но он должен был убедиться в его невиновности.

— А не подходил ли к тебе кто-нибудь из владельцев других ранчо?

Джон опустил голову, уставясь в землю. Затем поднял глаза.

— Черт побери! К нам ко всем подходили и предлагали большие деньги, если мы уйдем от вас.

Бойд почувствовал, как все внутри у него замерло.

— Ну и что?

Джон пожал плечами.

— Те, кто соблазнился, уже уехали. Но иногда трудно определить цену верности.

Бойд подумал о десятках людей, для которых дополнительные заработки означали очень многое. Однако они остались и готовы рисковать жизнью ради Абигейль Ферчайлд и ее ранчо Трипл-Кросс.

— Мы повысим плату до названного уровня.

— Если пожелаете, мистер Харрис. Но мы все равно не уйдем. Что до меня, то я наверняка останусь.

— Я плохо судил о тебе, Джон, — с раскаянием произнес Бойд.

Но молодой человек только неловко пожал плечами.

— На вашем месте я подумал бы так же. — Он помолчал, и краска снова разлилась по его лицу. — Вы ведь не расскажете об этом миссис Ферчайлд, не правда ли?

— Конечно, нет. О своих чувствах мужчина говорит сам.

— Спасибо, мистер Харрис. Я прошу не выдавать меня, так как не хочу уезжать отсюда.

— Я расскажу ей только о предложении повысить плату за работу. Она должна знать об этом, чтобы сравнять вашу оплату с предлагаемой. Но я не буду говорить, откуда у меня такие сведения.

Джон медленно кивнул головой.

— Да, это было бы неплохо.

Бойд еще раз посмотрел на него.

— Я знаю, что такое несправедливые обвинения, и не хочу напрасно осуждать других.

Светлый, прямой взгляд молодых глаз встретился с его взглядом.

— Ради такой леди, как миссис Ферчайлд, я готов сразиться с самим дьяволом.

Бойда охватили противоречивые чувства: благодарность за проявленную лояльность, сожаление за свою подозрительность и новая волна восхищения женщиной, порождающей в людях такие чувства.