— Где вы делаете следующую остановку?

Это Ангел заглядывал через мое плечо в навигационную карту. Сделав запись, я закрыл журнал.

— Нигде.

На его лице я прочел удивление, даже, можно сказать, потрясение, и мне стало приятно.

— Следующая остановка будет на шельфовом леднике в южной части моря Уэдделла.

Я достал из ящика навигационную карту под номером 3176 и развернул ее на штурманском столе. На ней помещалось море Уэдделла почти целиком, включая и тот длинный полуостров Антарктиды, что торчит к северу в сторону Земли Грэхема и мыса Горн.

— Теперь, когда мы уже в пути, может, вы отметите место, куда нас поведете?

Он ничего не сказал на это, продолжая стоять рядом со мной и глядеть в карту, довольно тяжело дыша.

— Я не думал, что вы отправитесь в поход вот так, безотлагательно.

— Сообщения о состоянии пакового льда свидетельствуют о раннем начале его таяния.

— Да, я это знаю.

— Если бы мы вышли прямо из Пунта-Аренас…

— Разумеется.

Он расправил плечи.

— Вы распоряжаетесь на палубе, насколько я понимаю. Когда мне заступать на дежурство?

— После завтрака. Так вы освоитесь с управлением кораблем в дневное время, прежде чем нести ночную вахту.

Он кивнул.

— Тогда я, пожалуй, пойду прилягу.

Я протянул ему карандаш.

— Обозначьте местоположение «Санта-Марии» и цель нашего похода, будьте добры. Тогда я смогу вчерне рассчитать время прибытия и еще раз сопоставить его с состоянием льда. И почитаю еще «Юг» Шеклтона, пока мы не вышли из пролива Бигл в бурные воды.

— Бурные воды! Вы полагаете, нас ждут трудности?

— Немного по палубе нас пошвыряет, пожалуй.

Я постарался, чтобы эти слова прозвучали непринужденно, но мое воображение забегало вперед. К тому времени, когда мы, выйдя из пролива Бигл, застанем обещанный синоптиками ураган, мне еще предстояло решить, насколько близко к острову Эстадос и краю Огненной Земли я готов пройти.

— Местоположение, — повторил я. — Мне нужно знать, пока мы находимся в спокойном состоянии.

Но он покачал головой, пятясь от меня к двери:

— Пойду-ка я спать.

— Вы не знаете координат? В этом дело?

— Конечно, я знаю координаты… А эта карта… На ней нет юго-западного края моря Уэдделла. Так что я не могу вам отметить место. Может, завтра. Найдите карту, которая включает всю территорию… А сейчас я устал. Я почти не спал в последние дни. О’кей?

И он, улыбаясь и махнув мне рукой, спустился вниз.

На экране радара вспыхнула яркая точка. Она находилась в проливе к северу от Пьедры, по которому мы пройдем до мыса Кабо-Сан-Пио, после чего окажемся в Южном океане. Я смотрел на нее некоторое время, пока не стало ясно, что это идущее нам навстречу судно. Тогда я сказал Нильсу, сидевшему на стуле рулевого, чтобы разбудил меня в три пятнадцать, после чего устроился под одеялом на кушетке сбоку рубки. Я стал думать об уклончивости Ангела относительно местоположения останков корабля, его реакции на наше спешное отплытие и о тех его чемоданах. Я слышал, как забились паруса от налетевшего с траверза шквала, раздумывая, нужно ли пойти и заняться ими, а в следующее мгновение меня уже тряс Нильс.

— Четверть четвертого, Пит. Тот корабль уже совсем близко. Расходимся правыми бортами, да?

Он прошел мимо нас на расстоянии около четырехсот метров, доносящийся шум его двигателей был слышен довольно громко. Это был танкер средних размеров, его огни смутно были видны за пеленой косого дождя. Я не ложился спать, пока Энди не сменил Нильса и мы не вошли в пролив между островом и материковой аргентинской территорией, а потом вернулся на кушетку, попросив его разбудить меня, когда будем подходить к Кабо-Сан-Пио или когда Айан его сменит, в зависимости от того, что произойдет раньше.

На деле, однако, меня разбудила качка, которая становилась все сильнее, и мне пришлось вставать и поднимать тканевый борт, чтобы не скатываться на пол. Впереди забрезжила полоска бледного рассвета. Сейчас мы выходили из пролива Бигл и начинали уже ощущать влияние бури, бушующей вокруг островов группы Уолластона, последний из которых — остров Горн. К тому времени, когда на вахту заступил Айан, море стало по-настоящему неспокойным. Мы с Энди, надев непромокаемые штормовки, убрали верхний прямой парус и подняли самый большой из наших трех штормовых стакселей, чтобы повысить остойчивость[134] судна. Вода уже захлестывала палубу, а грохот разбивающихся волн перекрывал завывание ветра. Плохо нам придется за мысом Кабо-Сан-Пио и, вероятно, еще хуже, когда мы подойдем к острову Эстадос и мысу Сан-Хуан — кончику Южной Америки и начальному пункту нашего похода.

Я предупредил Энди, чтобы он был наготове и надел непромокаемую штормовку. Он был бледен, и я подумал, не страдает ли он от морской болезни? Корабль неприятно раскачивало, я и сам начинал чувствовать легкую тошноту.

— Вы в порядке? — спросил я Айана.

— Да. Бог милостиво наделил меня стальным желудком.

Он улыбнулся мне, садясь на крутящийся стул. Он был явно спокоен, на щеках румянец, руки сжимают штурвал не слишком сильно, но крепко.

— А вы как?

— О’кей, — ответил я, хотя это было и не совсем так. — Что в тех кейсах, которые мы привезли с того берега?

— Почему вы спрашиваете?

— «Семтекс» — это же взрывчатка, так ведь? Это вещество ИРА[135] получала из Чехословакии. Один из кейсов…

Айан ударил ладонью по деревянной полке над пультом управления.

— Я же вас просил! Держите свои мысли при себе. Кроме вас никто…

Он осекся.

— Нильс красил заднюю стенку в гальюне, и я замазал надписи. Я не против того, чтобы вы задавали мне вопросы. Думаю, я уже хорошо вас знаю. Да, конечно, это «Семтекс», там есть и детонаторы. Нам, возможно, придется взрывать лед, чтобы выбраться, а я не мог провезти его через Чили.

Он подкорректировал курс после того, как подкатила большая волна, мощно ударив корабль в левый борт. Он быстро все схватывал, либо же в своей богатой событиями жизни ему доводилось управлять судном в бурных водах.

— Не забывайте то, что я вам говорил, — держите рот на замке и все примечайте.

Пришла еще одна высокая волна, заливая палубу вспененной водой и поворачивая корабль. Но на этот раз он уже был начеку и компенсировал разворот почти в самом его начале.

— Ишь ты, какой он у нас стал шаловливый, не правда ли?

— Когда подойдем к Кабо-Сан-Пио, будет хуже.

Черные контуры мыса только-только обозначились низко над горизонтом впереди.

— Очень даже может быть.

Он осклабился, и я понял, что он сейчас сам собой любуется.

— Интересно, как там наш Ангел это все воспринимает. Он был слегка обескуражен тем, как мы его умыкнули. Так, вроде его похитили.

Снизу донесся запах жарящейся ветчины. Был уже восьмой час, но облачность, даже между налетающими шквалами дождя, была настолько низкой и плотной, что до сих пор едва-едва посерело. Решив, что кто-то, Нильс или Айрис, уже начал готовить завтрак, я спустился вниз, но, к моему удивлению, то был Карлос.

— Я подумал, что вы уже проголодались.

Он улыбнулся, и я подумал: «Боже мой, этот парень прирожденный моряк». Он вручил мне тарелку, такую горячую, что едва не обжигала руки, с двумя толстыми кусками жареной ветчины, яичницей и изрядным ломтем хлеба.

— Хотите, поджарю хлеб? Тут еще много жира.

Я покачал головой, сомневаясь, одолею ли то, что он дал мне, при такой качке. Но я был голоден и после еды почувствовал себя лучше.

— Ты, похоже, не страдаешь от морской болезни.

— Морской болезни? Да, качка для меня никогда не была проблемой.

Я как раз подумывал, не пора ли сходить в гальюн, а это непростое дело, когда нужно стягивать с себя непромокаемую одежду, а корабль так и норовит сбросить тебя с унитаза, как появился Ангел, одетый в один лишь шелковый халат в красных и зеленых «турецких огурцах». Он был всклокочен и зевал.