— Эй, ну ты ещё ей кинь в меня! — возмутилась подруга.

— Чем кинуть?

— Да чашкой! Ты в неё вцепилась с таким видом! И что-то у тебя выражение лица злоехидное стало. Ты что задумала, подруга?

— Появилась у меня одна идея, — я хмыкнула, заглядывая в тёмный осадок на дне белой чашки. — А почему бы нам не узнать, что ожидает тара Аля в ближайшем будущем?

— Ау, вот я тебя сейчас действительно бояться начинаю, — укоризненно покачала головой моя подруга. — Но мне нравится ход твоих мыслей! Иди, собирайся.

Собралась я в рекордно короткие сроки. Когда я почти скатилась по лестнице к нервно приплясывающей в ожидании Олее, она поначалу шарахнулась.

— Тьфу! Ау, знакомство с этим следователем подействовало на тебя удручающе. Была такая милая, обстоятельная и неторопливая девушка, а что стало?

— Оли, я тебя сейчас стукну. Больно. Ты откровенно напрашиваешься всё утро!

— Когда такое было? — возмутилась подруга. Мы, шумно толкаясь, вывалились на крыльцо одновременно.

— Ну, как минимум, за твоё поведение в момент появления тара Аля мне очень хотелось тебя убить.

— Пф-ф! — фыркнула она. — Тоже мне! Где написано, что мы не можем ему кости перемыть?

— Можем. Но зачем ему-то об этом говорить? Тем более, в такой форме!

— Не зуди. Ничего страшного не случилось. Тем более, — передразнила она. — Этому человеку явно без разницы, что о нём говорят две каких-то девицы.

— Да причём тут он? — раздражённая её непрошибаемостью, не выдержала я. — Во мне дело, понимаешь? Меня не его душевное состояние волнует, а моё. Я откровенно, по душам с тобой поговорила, а ты всё это постороннему готова выболтать, — проворчала я.

— Я даже и не подумала, что ты так это воспринимаешь, — она виновато вздохнула. — Прости, я в следующий раз подумаю, прежде чем говорить.

— Да я не сержусь, — я улыбнулась. — Как я на тебя могу долго сердиться? Но спасибо, что поняла меня.

— Кстати! Я ж тебе ещё вчера хотела рассказать, да со всеми этими потрясениями забыла. Я тут недавно с таким парнем познакомилась! — она мечтательно закатила глаза. — А зовут его Сарк…

Под звонкое щебетание Олеи об очередном интересном блондине мы, по очереди неся едва ли не в вытянутых руках накрытую свежим носовым платком чашку, скорым шагом двинулись в любимую кофейню, щурясь на яркое солнце; время приближалось к трём часам дня, и в этот день на небе не было ни облачка. Окружающий мир звучал бравурно и жизнерадостно, будто подстёгивая и разделяя наше любопытство, и мы едва сдерживались, чтобы не припустить по узким улочкам бегом.

В многочисленных ярусах и узких запутанных улочках Города-на-Мосту, по некоторым из которых человек крупного телосложения был бы вынужден протискиваться боком, звучит разная музыка. И здесь, на тёмных нижних уровнях, служащих прибежищем очень многим, по разным причинам не любящим солнечного света, она насквозь пропитана тревогой. Тесные закутки между не имеющими дверей складами и просторными подвалами жилых домов, кажется, перешёптываются в царящем здесь неуверенном красноватом свете, который выплёскивают на брусчатку многочисленные уличные светильники. Здесь, в отличие от верхнего яруса, жизнь кипит круглые сутки, неизменная и независимая от светового дня. Излюбленное место всяческого отребья, всего запрещённого и легального, но порицаемого приличной публикой. Мутный осадок на дне города.

Но и у этого не знающего солнца мира было своё очарование. Опасное, тёмное и манящее.

По одной из таких улочек уверенной походкой человека, знающего дорогу и чувствующего себя здесь как дома, шёл один из гармоников, не скрывая своей формы. Это там, наверху тар Аль был просто одним из лучших следователей по важным делам. Здесь же почитали за лучшее перебежать дорогу всем дирижёрам Города-на-Мосту, нежели одному этому человеку. Здесь, в нижних районах Моста, как в дикой природе уважали только один закон — закон силы. И жизнь местных обитателей защищали не гармоники, многие из которых боятся соваться в некоторые уголки этой местности даже группой, а звериное чутьё.

Сейчас он шёл не таясь, явно желая быть узнанным. Судя по всему, тар очень спешил и не желал заминок; и сомнений в том, что их не будет, не возникало. Даже тому, кто незнаком был с этим человеком, чутьё подсказывало, что связываться с ним — себе дороже.

Путь его закончился у ничем не примечательной двери, которую мужчина открыл своим ключом. Правда, в последний момент будто выдержка изменила ему, и следователь почти вбежал в помещение, громко хлопнув дверью.

— Тётя Аея! — хором позвали мы, шумно хлопнув дверью и почти вбежав в светлый зал кофейни, в это время суток почти полный.

— Девочки, вы чего? — удивилась она, помешивая кофе в кофеварке — сосуде из специального жаропрочного стекла, с широким дном и узким горлышком.

— Погадайте, пожалуйста! — выпалила Оли.

— Некогда, — рассмеялась она. — Вон, видите, сколько посетителей? Утром приходите. Или, раз настолько невтерпёж, до вечера подождите. Только я ж вам ничего нового не скажу.

— До вечера нельзя, до вечера чашка уже высохнет, — сокрушённо сообщила я. — Нам не нам надо… Ну, то есть, надо-то нам, но гадать не на наших чашках. Мы…

— Вот! — подруга торжественно протянула чашку.

— Девчата, да вы в своём ли уме? — она удивлённо вскинула брови. — Зачем вам это? Что удумали!

— Нам очень-очень надо! — с мольбой протянула я.

— Мы просто переживаем за этого человека, а он в гадания не верит, и к вам не придёт, — поддержала меня подруга.

— Лишний интерес судьбе не нравится, — недовольно покачала головой женщина.

— Ну, пожалуйста! — хором протянули мы, старательно изображая всем своим видом состояние «если-вы-не-поможете-всё-пропало!».

— Ладно, подождите в сторонке, сейчас, — сжалилась хозяйка кофейни.

Через несколько минут, пока мы нервно приплясывали на месте в указанной сторонке, она подошла к нам, вытирая полотенцем белые полные руки.

— Давайте сюда свою чашку, что там у вас.

Оли протянула чашку, и мы с надеждой уставились на её круглое румяное лицо. Сначала она сосредоточенно хмурилась, вертя чашку в руках, потом брови удивлённо взлетели.

— Что… — пробормотала женщина. Вслед за этим на лице её появилась растерянность, которая сменилась возмущением, за которым не слишком убедительно пряталось волнение, и даже некоторый испуг. — Что вы мне притащили?!

— Чашку… — растерянно пробормотала я.

— А что там? — поинтересовалась подруга.

— Что там?! Ну-ка, рассказывайте, чья это чашка и куда вы вляпались? — она, не возвращая нам злосчастную фарфоровую вещь, решительно двинулась в кухню. Мы, переглянувшись, бросились за ней. Правда, когда мы вошли внутрь, тётя Аея уже торопливо споласкивала чашку под краном. Только тщательно промыв её, вернула Олее и вопросительно уставилась на нас. — Ну?

— Я вечером совершенно случайно нашла мёртвую женщину. Утром следователь приходил поговорить, я и подумала — может, гадание что-нибудь прояснит? Может, предупредить его о чём-нибудь стоило бы, — смущённо пробормотала я, опуская глаза.

— И всё-таки, что вы такое увидели? — влезла непробиваемая Оли. — Какое-то страшное будущее?

Тётя Аея качнула головой.

— Нет. Я не увидела ничего. Вначале подумала, что из чашки никто и не пил, а потом такая мешанина показалась… Нет у этого человека будущего.

— То есть? Он умрёт? — испуганно вскинулась я.

— Смерти там тоже нет, — вздохнула женщина. — И будущего нет. И прошлого. Нет у этого человека судьбы, как будто и человека этого самого никогда не было и нет. Хаос знает, что такое, я о подобном даже не слышала никогда! Держались бы вы, девочки, от него подальше! Не могу сказать, опасен он для кого-то из вас или нет, а только всё равно, странно это. И неправильно. Я удовлетворила ваше любопытство?

— Более чем, — понуро кивнула Олея.

— Извините нас, — я вновь потупилась. Странный сегодня день; весь день извиняюсь перед окружающими. И, что особенно печально, извиняюсь-то по делу!