– Это какой знакомый?

– Это профессор Лукас Метфорт, – пояснил он.

– Что?! Тот профессор Метфорт, который составил вашу хартию?

– Ну, – Кентавр опять пожал плечами, – про это я точно не знаю, может, он, может, нет, однако, политологическую статью он может сочинить запросто.

– Понятно… – спецагент Смит помассировала ладонью затылок, – …Но с чего вдруг он будет мне помогать?

– Например, по приколу, – сказал Кентавр, – говорят, док Лукас дядька с юмором.

…

Параллельные события. Атолл Номуавау.

Около полуночи в местном часовом поясе.

К югу от Увеа, к северо-западу от Тонга и к северо-востоку от Фиджи лежит коралловая банка Номуавау, в форме овала, вытянутого на десять миль вдоль оси вест-норд-вест. В действительности, это не банка, а настоящий атолл, на частично-погруженном барьере которого разбросаны миниатюрные островки-моту. На географических картах это, как правило, не отмечено, однако жителям Номуавау данное обстоятельство безразлично. С незапамятных времен они живут на этом атолле в хижинах «fare» на ножках-сваях над мелководьем. Суши на атолле Номуавау так мало, что ставить дом над ней считается глупостью. Менялись эпохи, и перечерчивались политические карты мира, но здесь, на Номуавау, это почти незаметно. Все так же устроен быт, и все также правят на атолле короли – «ariki» из рода Татокиа, происходящего, как говорят мифы, от Ниоалио, сына великой птицы-шторма Таухириматеа. Если верить мифам Tiki, то Ниоалио был среди спутников великого древнего короля – ariki-roa-roa Мауна Оро, объединителя Океании – Гавайики, пришедшего из страны Uta-Ru-Hiva, прародины утафоа – праполинезийцев.

Во время Зимней Войны за Хартию, король Фуопалеле Татокиа и с ним еще два десятка молодых мужчин с Номуавау сражались в отряде коммандос. Правда, король и его люди примкнули к Народному флоту по случайному стечению обстоятельств (в ходе довольно обычного в этих краях вооруженного столкновения вокруг склада контрабандистов), но теперь это не имело значения. Главное, что ariki Фуо был одним из немногих настоящих туземных лидеров, поддержавших Алюминиевую революцию. Произошло это недавно, в конце прошлой осени, но с тех пор на атолле Номуавау случилось больше событий, чем за предыдущее столетие. Достаточно отметить, что на этом атолле 3 февраля состоялась первая сессия Верховного суда Меганезиии.

А сегодня, вернувшись с вечерней рыбалки, ariki Фуопалеле узнал о таком событии: на Номуавау пришла фрегантина с гостями. Фрегантины (18-метровые парусно-паровые катамараны в стиле «стим-панк») стали в Полинезии распространенным классом малого круизного транспорта за несколько лет до Алюминиевой революции. Вопрос в том, кто гости. О них сразу сообщила королю Фуопалеле королева Пунпаи, вторая из пяти жен. Пунпаи оставалась на берегу за старшую, поскольку все равно сидела дома со своим новорожденным мальчиком, принцем Поэтеоуа.

– Ariki-a-faakane, – начала вторая королева, применив торжественную форму «король и мужчина, хозяин дома», – спроси меня: почему этот proa встал к vakataio твоего fare?

– Хэх… – произнес король Фуопалеле, бросив взгляд на силуэт фрегантины, стоящей у плавучей платформы-причала своего дворца (в смысле, большой хижины). В тусклом мерцании звезд трудно было различить какие-то детали. На вид, в этой фрегантине не наблюдалось ничего особенного, и король повторил, – …Хэх! Ну, скажи мне, Пунпаи, vahine-te-ariki, почему этот proa встал к vakataio моего fare?

– Потому, что я так приказала, о ariki! – гордо объявила королева Пунпаи.

– Там, на proa… – начала пятая жена короля, 17-летняя Оуэ-Моа, устроившаяся на краю веранды хижины, и кормившая грудью двухмесячную дочку, принцессу Тафи-о-Леи.

Королева Пунпаи быстро прижала палец к губам и подмигнула младшей королеве (это значило «не торопись, а то не получится такая веселая игра»). Король Фуо в некоторой задумчивости потер ладонью свой нос, вдохнул, расширив ноздри, как водяной буйвол, ударил кулаком по своему колену, и спросил:

– Скажи, Пунпаи, почему ты приказала, чтобы этот proa встал к vakataio моего fare?

– Я так приказала, Фуо-Па-Леле, потому, что там очень важные гости.

– А много ли там гостей, Пунпаи?

– Там шестеро гостей, о ariki-a-faakane!

– Тогда, назови их имена, о vahine-te-ariki!

Так диалог дошел до ключевого пункта, и королева Пунпаи, усевшись поудобнее на циновке рядом с гамаком, где спал ее новорожденный сын, начала перечислять, для порядка загибая пальцы.

– Во-первых, это верховная судья Уитни Мнгва, та, что пришла с Ури-Муви Старком, капитаном эскадрона «Нормандия-Неман», в Микронезию на Палау из африканского Мозамбика, когда начиналась война за нашу Хартию.

– О! – произнес король, – Я помню hine Уитни. Она была у нас в феврале!

– E-o o ariki! – откликнулась Оуэ-Моа, – здесь Уитни была, когда родилась моя дочь.

– E! Так было, Оуэ-Моа – подтвердила Пунпаи, и продолжила, – с Уитни Мнгва двое ее воинов: Гбоо и Дгао.

– О! – король кивнул, – Я помню их. Хорошие воины, внимательные, ловкие.

– E-o o ariki! Кроме них там еще один воин. Оули из Техаса, мастер выстрела.

– О!!! – на этот раз возглас короля выражал неподдельное удивление, – Оули Техас из Америки, волшебный револьвер Конвента. Это очень интересно. А кто еще двое?

– Еще двое… – тут королева Пунпаи выдержала театральную паузу, – это Лукас и Олив Метфорты, те, про которых говорят, что они прочли Хартию среди искр Океана Звезд. Говорят еще, что Визард Оз, первый после Сэма Хопкинса, демона войны, это их сын.

– O Maui a Pele ho-i-hiva! – воскликнул король, – Почему над fare-te-mutoi до сих пор не поднят вымпел с волной канаков?!

– Потому, что ты до сих пор не приказал этого сделать, о ariki, – ответила Пунпаи.

– Так, я приказываю! Хэй! Роаихи!

– Ua haapao oe o ariki! – отозвался вооруженный парень, дежуривший у причала, один из младших родичей короля.

…

Еще несколько минут, и на флагштоке над fare-te-mutoi (хижиной собраний) на легком ночном ветру затрепетал вымпел: золотой зигзаг на черном фоне: «волна канаков». Как нетрудно догадаться, вахтенный боец на борту фрегантины заметил этот зигзаг, будто мерцающий на фоне звездного неба, и негромко ударил в корабельный гонг. А на звук гонга на палубу вышел офицер, и поинтересовался.

– Что за новость, Дгао?

– Вот, кэп Оули, – лаконично ответил мозамбикский коммандос, вытянув руку в сторону мерцающего золотого зигзага.

– Ага, понятно, – произнес капитан-инструктор Оули Техас, поправил свою ковбойскую шляпу, и двинулся к трапу, ведущему на топ-бридж, где в уютных плетеных креслах за столиком устроились хозяева фрегантины, чуть полноватый мужчина лет 50 с плюсом и довольно изящная женщина лет 50 с минусом, оба англосаксонской расы.

– Лукас, Олив, – обратился к ним капитан-инструктор, – по ходу, в честь вашего визита король объявил фестиваль, так что вас ждет веселенькое утро.

– А может, это в честь судьи Уитни Мнгва? – предположил профессор Метфорт.

– В честь нее, разумеется, тоже, – подтвердил техасец, – но я не стал ее беспокоить. Она, знаете ли, уже спит. Сейчас капрал Гбоо свободен от вахты, если вы поняли, о чем я.

- Мы поняли, – подтвердила Олив, – в общем, Уитни права. Для 20-летней девушки со здоровыми рефлексами, пусть даже верховного судьи по жребию, странно было бы не использовать возможности, открывающиеся при наличии на борту трех таких видных молодых мужчин. Так что, ты прав, кэп Оули. Нечего ее беспокоить.

Капитан Техас коротко кивнул, и поправил револьверы на поясе. На мгновение он стал похож на Билли Кида (если бы тот знаменитый стрелок Дикого Запада не погиб в бою в возрасте 22 лет, и к неполным 30 годам еще усовершенствовал бы свое мастерство).