Я торопливо огляделась. Конюшня была пуста. Я снова увидела изодранное одеяло, свисающее с деревянной перегородки одного из стойл. Кучу соломы возле стены — тысячи крохотных насекомых копошились в ней.

Я повернулась, чтобы уйти. Но застыла на месте, услышав шарканье.

Неужели это копыта шуршат по соломе? Нет. Больше похоже на человеческие шаги.

Я обернулась. И крикнула:

— Здесь кто-нибудь есть?

Тишина.

А потом опять послышалось шарканье.

Мои глаза обшаривали каждое стойло. Я была абсолютно уверена, что нахожусь здесь не одна. И тем не менее, я никого не видела.

— Ой! — вскрикнула я, когда рядом со мной откуда ни возьмись возник какой-то мальчишка.

У него были темно-каштановые волосы, очень коротко подстриженные на затылке. И бездонные черные глаза. Они казались еще темнее на фоне бледной кожи.

Одет он был в коричневую фланелевую рубашку в черную клеточку и драные джинсы.

— Ты кто такой? — воскликнула я, отпрянув. — И что здесь делаешь?

Странная, кривоватая улыбка появилась на его лице.

— Я здесь живу, — сказал он.

— Я… я не понимаю, — пролепетала я. Я не могла отвести взгляда от этих глубоких, печальных глаз. — Здесь никто не живет. Это же конюшня…

Мальчишка покачал головой. Кривая улыбка так и застыла у него на лице.

— В смысле, семья моя живет рядом, — сказал он. Говорил он медленно, слегка растягивая слова. — Я частенько сюда захаживаю, — добавил он, — тут всегда так спокойно…

У меня вдруг возникло желание протянуть руку и схватить его. Схватить за плечо. Посмотреть, плотный ли он. Настоящий ли он.

— А ты что здесь делаешь? — спросил он.

— Я… я работаю на ферме. Ну, то есть после школы. С детьми. — Лепечу, как идиотка. Он наверняка заметил, как мне страшно. — Меня зовут Карли Бет.

— А я Кларк, — представился он. — Кажись, я тебя напугал, выскочил так внезапно… Извини.

— Ничего-ничего, — ответила я.

— Знаешь историю этой конюшни? — спросил он. — Местечко прежуткое. — Он рассмеялся. — Наверное, потому-то я так люблю сюда приходить. — Он посмотрел мне в глаза. — Как считаешь, это ненормально — любить всякую жуть?

От его вопроса у меня по спине пробежал холодок. Может быть, из-за того, как он это спросил — глядя прямо в глаза, как будто мог прочесть мои мысли.

— Я… я слышала эту историю, — сказала я. — Такой ужас. Эти бедные лошади…

Он нахмурился.

— Прошу прощения? Тебя заботят лошади? А человека тебе не жаль?

— Это… это само собой, — выдавила я. — Знаешь, мы с моей подругой Сабриной заходили сюда в прошлую субботу. И мы… мы слышали лошадей. Они ржали у себя в стойлах.

Кларк засмеялся. Смех у него был какой-то странный. Суховатый. Как будто он задыхается.

— У тебя, верно, хорошее воображение, — сказал он. — Я постоянно сюда наведываюсь. И до сих пор никаких лошадей не слышал. Полевок — случалось. А лошадей — никогда.

— Это были не полевки, — сказала я. — Вот уж в чем точно уверена.

Он поддал ногой кучу соломы. Сотни насекомых хлынули из нее на пол конюшни.

— До чего грустное место, — сказал он тихо. — Даже думать об этом странно.

Я вдруг подумала, знает ли Кларк о маске. Мне до смерти хотелось узнать, не та ли самая маска, что хранилась сейчас у меня в подвале, погубила помощника конюха.

— Говорят, будто эта давка случилась из-за какой-то страшной маски, — сказала я.

Глаза Кларка сверкнули. Он помрачнел.

— Ты не знаешь, как эта маска выглядела? — спросила я.

Он пожал плечами:

— Без понятия.

Он лжет, решила я.

И вдруг слова хлынули из меня сплошным потоком. Сама не зная зачем, я принялась рассказывать ему историю, случившуюся со мной на прошлый Хэллоуин.

— Я… я недаром спросила тебя о маске: на прошлый Хэллоуин я сама столкнулась со зловещей маской… — начала я.

И снова его глаза впились мне в лицо. Мои слова определенно произвели на него впечатление.

— В прошлом году, — продолжала я, — когда я надела маску, она приросла к моей коже. Я не могла ее снять. И она начала изменять меня. У меня появились вдруг злые мысли. Ужасные злые мысли. Маска… она просто захватила мой разум и…

Кларк рассмеялся. Он провел рукой по коротко стриженному затылку.

— Зловещая маска? — сказал он. — Ты шутишь, верно?

Я покачала головой:

— Нет, Кларк, я совершенно серьезно. Я…

Он опять засмеялся.

— Ой, да брось, — сказал он. — Маска так прям и обратила тебя во зло?

Я скрестила на груди руки.

— Ты сказал, что знаешь историю конюшни, — сказала я. — Тогда ты знаешь, что он надел страшную маску, которая и напугала лошадей. А теперь говорят, что призрак мальчика обитает в конюшне. Он…

Кларк вытаращился на меня.

— Карли Бет, ты веришь в привидения?! — вскричал он. — Ну, знаешь ли! Ты веришь в привидения и зловещие маски? — Он захохотал. — А подружка твоя, Сабрина, такая же чудная?

Я уставилась на него в ответ. Я была совершенно уверена, что он лжет. Он лишь притворялся, что не верит мне. Это было очевидно. Все это — одна показуха. Будто бы он не верит в привидения и злые маски.

Я снова почувствовала на спине холодок. Он казался очень милым. Но было в нем что-то очень и очень странное. Что-то, что он скрывал.

Почему он постоянно обретается в этой зловонной, кишащей клопами конюшне? И почему одет, как помощник конюха?

— Мне… мне пора, — сказала я. — Уже поздно. Не хочу опоздать на автобус.

Он ухмыльнулся.

— Надеюсь, в автобусе ты привидений не встретишь! — сказал он, и его темные глаза снова сверкнули.

Я закатила глаза.

— Очень смешно. Ну… приятно было познакомиться, Кларк. Еще увидимся… наверное.

— Увидимся! — Он отсалютовал мне двумя пальцами.

Я повернулась и выбежала из конюшни. После зловония конюшни воздух казался особенно бодрящим и свежим. Я трусцой припустила через поле к шоссе.

А потом, сквозь стук кроссовок по твердой земле, я услышала это. У меня за спиной пронзительно заржали лошади.

Их голоса были полны печали. Они звали меня. Звали обратно в страшную конюшню.

Я бросилась к шоссе. Вопли лошадей звенели в ушах. Тяжело дыша, я вцепилась в опору навеса на остановке, пытаясь восстановить дыхание.

Мимо проехал внедорожник, из окна гремела залихватская музыка кантри. Солнце окончательно скрылось за деревьями. Странные тени скользили по полю, словно живые существа.

Дорога была темна. Автобусов не видать. Впрочем, они ходили с интервалом в полчаса или около того. Но мне хотелось, чтобы автобус приехал немедленно.

Я хотела оказаться подальше отсюда. Подальше от конюшни и странного мальчика. Мальчика с темными, бездонными глазами, который посмеялся надо мной, когда я сказала, что слышала лошадей. Который посмеялся, когда я сказала, что в конюшне обитают призраки.

Кем же на самом деле был Кларк?

Я содрогнулась, когда небо еще сильнее потемнело. Мне не хотелось думать ни о Кларке, ни о призраках, ни о масках. Мне хотелось УБРАТЬСЯ отсюда!

— Автобус никогда не приедет, — пробормотала я.

Надо было идти домой с Сабриной. Напрасно я пошла в эту конюшню.

Я вытащила сотовый. Решила спросить маму и папу, не могут ли они подъехать и забрать меня отсюда. Начала было набирать номер — и тут же остановилась.

Телефон не работал. Разрядился.

Тяжело вздохнув, я засунула его обратно в карман джинсов.

На другой стороне дороги, среди деревьев глумливо закричала какая-то птица.

— Ты смеешься надо мной?! — со злостью воскликнула я.

Я решила идти пешком. Пойду вдоль дороги по направлению к дому. Когда появится автобус, я просто помашу рукой водителю, и он остановится.

А может, и так дойду. Тут всего-то километра четыре.

Это будет очень кстати — прогуляться пешком, сказала я себе. Это даст мне возможность подумать. Разобраться с терзающими меня мыслями.