«Сначала я сломаю тебя, а потом убью…», — звучит его голос в моей голове. Только Блэр уже давно меня сломал, по крайней мере, очень на это похоже. Мне становится так плохо и начинает кружится голова, что я хватаюсь за свою соседку. Но из страха быть наказанной, она вырывается.

Вода иссякает, и на другой стороне душевой открывается следующая дверь. Мы снова переходим в отдельную комнату — мне знакома эта процедура. Здесь душно и жарко. Большие потолочные вентиляторы высушивают нас досуха. Ненавижу это, потому что мне не хватает воздуха. Другие женщины тоже с трудом могут вдохнуть и начинают кашлять, от жары горят наши лёгкие и болят глаза. Я постоянно думаю о том, что меня ожидает. Моё сердце колотится всё сильнее, кровяное давление повышается. Меня охватывает паника, и как только дверь в комнату для одевания открывается, я бросаюсь вперёд в поисках какого-нибудь острого предмета, который могла бы вонзить себе в горло. Но здесь нет ничего, кроме надзирателей и длинного стола, на котором разложена наша одежда. Теперь это не узкие полоски и стринги, а почти прозрачные белые одеяния. Они без рукавов, с глубоким вырезом и лишь слегка прикрывают нас между ног. Тем не менее, это больше ткани, чем мы носим на шоу, и я не чувствую себя полностью обнажённой. Хотя каждый может увидеть синяки у меня на бёдрах.

Мои раны ещё не зажили, поэтому сегодня будет хуже, чем когда-либо до этого. Я больше не могу, я недалека от нервного срыва, но здесь возможности покончить с собой у меня нет. Может, на вечеринке. Надеюсь, там подвернётся шанс. Если я смогу сделать это, стоя перед Блэром и глядя ему прямо в глаза, хоть я и умру, — это принесёт мне небольшое удовлетворение.

Единственное, что могло бы удержать меня от самоубийства, — это лучик надежды. Как часто я мечтала о том, что произойдёт чудо, и сенатор Мурано помилует меня…