Рубашки он меняет каждый день, носки — чаще, а пол — ничем не закидан. Значит, Ивеля не было. Но кто тогда аккуратно сложил ее халат в изножье кровати и вернул на место чертов будильник, который (она точно помнила!) в половине шестого утра отсутствовал?

Жанет опустила ноги на пол, и тут взгляд ее упал на овальный столик, стоящий у иллюминатора. На полированной поверхности темно-красного дерева одиноко лежал листок бумаги, сложенный вдвое. Жанет развернула листок и прочитала: «Десять. Салон».

Она задумалась. «Десять» — это десять вечера, тут все понятно. А вот слово «салон» вызывало у нее настоящее беспокойство. Понятно, что это тот самый салон, где она частенько уединяется, чтобы поработать. Но тогда, выходит, незнакомец постоянно следит за ней? И днем, и ночью? Потому что она сидела там и ранним утром, и поздним вечером…

А как он, интересно, умудрился проникнуть в ее каюту? Впрочем, тут можно поступить проще: ключ есть у стюарда и горничной, так что за небольшое вознаграждение те могли подложить ей записку. Интересно, а если предложить им еще больше, они скажут, кто это был?..

Но все равно ровно с этого момента в ее душе поселилось новое ликующее чувство: будет что-то интересное! Настоящее приключение! И никто (теперь она уже точно это знала) не сможет помешать ей изменить свою жизнь!

Жанет умылась, причесалась и тщательно разорвала записку. Теперь остается лишь ждать дальнейших приключений.

С чувством сдержанного счастья, которое, впрочем, совершенно несдержанно било из ее глаз и было заметно всем окружающим, Жанет отправилась обедать. Хотя для нее это скорее поздний завтрак.

В этом году она совсем перестала завтракать в каюте, хотя в прошлогоднем круизе они с Ивелем любили поваляться в постели подольше… Но тогда у них как раз был небольшой виток улучшения отношений, Ивель вдруг воспылал физической страстью, и Жанет предпочитала не отказываться от удовольствий.

А теперь им абсолютно нечего делать в постели. Если только вспоминать о неудавшейся жизни и, глядя в потолок, делиться планами на новую, отдельную друг от друга!

Так Жанет и сказала во всеуслышание, когда Стен пошутил, что сегодня-де их с Ивелем не было за завтраком, наверное, они позволили себе поваляться подольше.

Оливия поперхнулась от ее слов, а потом принялась весело смеяться. Стен покраснел и назидательно произнес:

— Вы пытаетесь стать настоящей светской дамой, Жанет? Да, настоящие львицы способны преподнести пошлость в виде пикантной шутки. Но не торопите время, моя дорогая: такие вольности украшают лишь старух.

— Почему?

— Им больше ничего не остается, как только, грубо шутить о любви за неимением оной. Но не будем о грустном: вы еще молоды.

Жанет посмотрела на Оливию. Та выглядела сегодня несколько иначе, чем обычно. Ее не стягивал тугой и бестолковый в такую жару костюм в стиле Маргарет Тетчер, на голове не красовался пучок, а руки не были украшены браслетами, которые она, по ее собственному утверждению, очень любила носить.

Сегодня Оливия чем-то напоминала ту развязную девицу, зацеловавшую Стена. Может быть, намеренно изменила внешность, уловив, кто на самом деле нравится мужу? Распустила густые черные волосы, перестала красить глаза, отчего лицо казалось моложе лет на десять, а в чертах появилась живость.

Оливия весело хохотала, сидя за обедом в бриджах и коротком топе на бретельках, скорее напоминавшем верх купальника, чем элемент одежды. Теперь никто из окружающих ни за что на свете не подумал бы, что рядом со Стеном сидит его супруга, а не молоденькая глупая родственница, а то и любовница.

— Да ты сегодня совсем другая! — восхищенно заявила Оливия. — Даже шутишь по-другому.

— Это я как раз хотела сказать тебе. Ты тоже прекрасно выглядишь.

— Ну, дамы, вы пока можете обмениваться комплиментами, — Стен вытер губы салфеткой, — а я пойду прогуляюсь. Если что, встретимся в бассейне.

— «Если что» — это значит, что он точно сюда не вернется, — сказала Оливия, глядя ему вслед. — Какой у тебя праздник? Глаза сияют, я тебя такой никогда не видела.

— Но мы знакомы всего лишь год, поэтому и не видела! — рассмеялась Жанет.

— А если честно? Ты кого-то нашла? Это Гартье?

— Скорее потеряла. Ивель вчера предложил развод. Сам. Хотя раньше это была целиком и полностью моя тема для разговоров.

— Да ты что! — На лице Оливии был написан настоящий ужас. Искренний и неподдельный, как будто развод предложили ей. — И что теперь?

— Не знаю. Пока я его не видела, с тех пор как мы поговорили.

— Какой ужас! И как же ты… как ты намерена поступить?

— Пока не знаю. Мне, если честно, все равно, есть у меня муж или нет. — Жанет встала из-за стола. — Главное, чтобы при разводе он не оказался свиньей и не отнял у меня больше денег, чем полагается.

— О, — грустно покивала Оливия. — О… Это очень важно для нас.

Интересно, к чему это она? — думала Жанет, на ходу снимая с себя льняную рубаху без рукавов. Под ней был надет купальник.

Почему Оливия так сочувствует мне насчет денег, словно сама долго жила в бедности? Ведь ей не о чем беспокоиться, даже если Стен ее бросит. Родители никогда не дадут ей пропасть с голоду. А у нее, у Жанет, только мать, которая ничем не может помочь, да бабушка. Но обе они очень далеко.

Жанет подошла к свободному шезлонгу, сняла шорты и, едва успев оглядеться по сторонам, с размаху бросилась в воду. Плавала, пока не почувствовала, что устала и немного остыла от переживаний. Теперь ее волновали два вопроса: где Ивель и в каком наряде ей лучше явиться на сегодняшнее свидание с мистером Икс. Второе — гораздо больше.

Выйдя из бассейна, она отжала мокрые волосы и улеглась на шезлонге.

Вокруг, подбодренные недавним обедом, плавали, загорали или дремали, лежа в шезлонгах, прочие пассажиры круиза. Где-то краем глаза, в толпе молодых хохочущих девиц она уже приметила красные плавки, но сам Алекс, слава богу, пока не подходил к ней и не заговаривал на какую-нибудь из глупых тем, которые, похоже, предпочитал.

Солнце вошло в зенит и, кажется, совершенно не собиралось умерить свой нещадный пыл. Завтра вечером намечалась первая плановая высадка и ночевка на берегу. Всего их предполагалось сделать две за все время круиза. Праздник Гартье, разумеется, не считался.

Оливия дремала на соседнем шезлонге, Стен стоял неподалеку и время от времени кидал на них внимательные взгляды, словно строгая мать на расшалившихся детей, совершенно непонятно почему. Жанет зевнула, как человек, совесть которого чиста, и тоже прикрыла глаза…

У нее есть чудесный синий сарафан. Она купила его давно, года три назад и, несмотря на советы подруг и намеки Анны сменить его на что-то более модное и свежее, оставалась верна этому ярко-синему куску ткани, легкому, невесомому и тонкому — незаменимому в такую жару. Она носила его уже третье лето почти каждый день и сегодня наденет на свидание! Впрочем, нет. Ночью ведь не так жарко, а поэтому надо что-то потеплее. Например, льняной красный костюм. Она его тоже любит, и, говорят, он ей идет. А можно…

— Ой! Мамочки!

Жанет вскочила. Кто-то брызгал ей в лицо водой из бассейна. Она резко открыла глаза и тут же с досадой зажмурилась. Кто же это еще мог быть!

— Алекс, вы с ума сошли?! Вы хоть понимаете, что так можно…

— А вы вспомните, именно так мы и познакомились! Я брызгал вам в лицо водой.

— Когда?

— Когда вы вознамерились свалиться с лестницы прямо мне в руки. Правда, мадам? Вас, кажется, зовут Оливия, вы ведь тоже были там?

Оливия кивнула, восторженно оглядывая рельефы его торса.

— Вот видите? Даже ваша подруга согласна. Это судьба!

— Да уж.

Алекс наклонился к ней и зашептал в самое ухо:

— Я почти схожу с ума, глядя на вас. Мне не терпится снова подержать вас в своих объятиях. Пойдемте поплаваем?

— Очень мило. Сначала вы грубо нарушаете мой отдых, потом заявляете о своих пошлых намерениях и еще осмеливаетесь…