- Вот сейчас и узнаем. Ведите своего специалиста. Желательно с документами.

- А у вашего есть?

Воронцов достал корочки комиссара 'Памяти Донбасса'. В руки не дал. Просто сунул в лицо украинцу. Тот прочитал:

- Ха! Да я таких сколько угодно могу нарисовать.

- Да рисуйте сколько хотите, хоть всей армии своей раздайте. Только давайте эту бодягу заканчивать. Пойдем, батенька, отойдем, - это он сказал уже Воронцову.

Они отошли, Петрович положил ему тяжелую руку на плечо. Вообще, он походил на медведя. Вроде улыбается, взгляд ласковый-добрый. А через секунду встает на дыбы и рычит так, что шерсть по всему телу дыбом встает. От ужаса.

- Слушай сюда внимательно. Где-то здесь, в четырнадцатом, бандерлоги взяли нашего ополча в плен. Тогда бои маневренные были. И позиции слоями. Его контузило, и где-то он не туда свернул. Вышел на 'айдаровский' блокпост. Они его за ноги привязали и к БТРу. А потом в назидание таскали по селам. Потом отвезли сюда и скинули в зеленку. Местные его потом присыпали. Только вот те, кто присыпал - кто погиб под обстрелами, кто в Россию уехал. Вот где-то здесь, в этом перелеске.

Перелесок был небольшой, метров сто в длину. Ширину надо еще глянуть, но тут же степи, здесь зеленка редко 'толстой' бывает. И дубки. Дубки это хорошо. Растут медленно, вряд ли могилу захавали корнями.

- Тебе надо первому останки найти. Сможешь?

- Постараюсь, - уклончиво ответил рядовой. - Не грибы искать. Много нюансов. Его просто присыпали или закопали?

- Не знаю. Скорее всего, закопали. Народ здесь верующий ан-масс.

- Скорее, суеверующий, - хмыкнул Воронцов.

- Какая разница? - не понял Петрович.

- Существенная, не суть. А его точно местные закопали? Не айдаровцы?

- Станут они руки натруждать. Сбросили тут и все. Ну, может подальше оттащили с дороги.

- А зачем им оттаскивать с дороги, если они считали, что победят и тут хозяева?

- Так и считали. Но не чувствовали. Считать и чувствовать - большая разница.

- Две больших разницы, - машинально поправил Воронцов, даже не вспомнив Одессу. А иногда и не надо вспоминать словами, достаточно помнить чувствами.

- Слушай, но от него ведь одни кости остались, как определить, таскали его на БТРе или нет? - пожевал губы Петрович.

Воронцов удивился:

- Кости помнят все.

- Правда?

- Обижаешь, батя.

- А как?

- Найдем - покажу.

- О, укро-археолога привели, - сказал Петрович и они отправились на большой звездный совет. ОБСЕруши стояли в сторонке и молчаливо жевали жвачку, напоминая стадо коров или американских туристов.

Укрокопарь оказался напуганным пацаном лет восемнадцати. Еще и веснушчатый и уши оттопыренные. И кепка не по размеру большая. Чучело чучелом. Ыпрочем, взгляд с хитрецой. Вон как стреляет, пытается определить, кто тут 'решатель вопросов'. Но младший сержант. Видимо, украинский подпол решил званием Воронцова победить.

Только вот не догадывался подполковник, что на войне есть только два непобедимых звания. Рядовой и генералиссимус. Выше генералиссимуса только Бог. А выше Бога только рядовые. Потому что рядовые без генералиссимуса победить могут, с маршалами, например, а он без них - нет. Поэтому Воронцову было наплевать на звание украинца. Да ему вообще было на все наплевать, кроме выполнения боевой задачи.

Через пару минут они вдвоем вошли в зеленку. Из оружия у каждого было по стандартному армейскому щупу. Украинский сержант еще тащил 'Фискарь', только почему-то совковый. А вот Воронцов от большой лопаты отказался, взял простенькую МСЛ и перочинный ножик. Ну и рацию, конечно. А вот хохол рацию не взял, растыка.

- Слушай, тебя как зовут?

- Саня, а что?

- А меня Вася.

- Василь, что ли?

- Та не, просто Вася, я из Харькова.

- Чому я ни сокил, чому ни державной...

- А?

- Га. Че хотел-то, Вася з Харькову?

- Слушай, че делать-то надо, а?

- Вот этой хренью, щупом, ходи и в землю тычь. Вот гляди, - и Вороонцов начал тыкать по земле со скоростью швейной машинки.

- И шо?

- Ты из каких войск?

- Мотострелок...

- У вас что, саперов нет?

- Чого нет, маем. Только их не нашли, меня вот послали. Спросили, кто на историка учился я и сказал.

- Так ты из студентов, что ли?

- Та ни, не успев поступить. В армию мобилизовалы, пыдоры.

- Так а чего ты сказал, шо историк?

- Та я думав, шо в штаб заберут...

Воронцов вздохнул:

- Ходи, в общем, и тыкай. Как звук какой почувстсвуешь рцкой - копай. Там камень может быть, металл, кость, дерево.

- Кость? - пацан вдруг побелел. - А шо мы ищем?

- Трупы, Вася, мы ищем. Трупы.

- Мама...

- Ты шо, Василь, черепов боишься?

- Не так, чтобы очень, но шо-то как-то вот...

- Работай, Вася. Работай. А найдешь - меня зови, я помогу, пока ты в обмороке лежишь.

- Не могу, - грустно ответил младший сержант Вася из Харькова. - пан подполковник казав, шо прибьет и в отпуск не отпустит, если москаль первым что-то найдет.

- Ну так иди Вася, иди! Тыкай и копай!

А Воронцов ходить и щупить не собирался. Все было проще. Проще и сложнее. Хотя нет. Ни проще, ни сложнее. Просто по другому.

Если тело закопали, а не забросали землей, там должна быть яма. Неизвестный Воронцову ополченец растаял в земле. Вышел травой, в дубки вот эти ушел. Да, да. И в перегной, и в червяки, и в трупные мухи. Круговорот питательных веществ в природе. И это норма, а не какое-то извращение. Умереть и дать жизнь другому - закон Вселенной. Ничего особенного и страшного в этом нет.

А раз он растаял в земле и плоть ушла, то земля провалилась. И осталась характерная впадина. Вот по этим ямкам, если они тут есть, он и будет искать.

Он ходил по перелеску змейкой, а щупом больше водил перед собой, словно слепой. Шел осторожно, кто знает, какие черти тут до него ходили и не понаставили ли они растяжек. Это касалось, конечно, не только этой войны. И там, в мирной жизни находились шутники. В его экспедиции был отряд, которым командовал священник, отец Владимир. У него было пять своих детей и шесть приемных. А еще отряд из пары десятков детдомовцев. Поисковый отряд. Выезжал отец Владимир уже лет десять на одно и тоже место - в Рамушевский коридор Демянского котла. Там сотнями и слоями лежали вперемешку красноармейцы с солдатами вермахта. Лежали так, что порой разобрать было невозможно - кто где. Перемешивались друг с другом. И стоял лагерем отец Владимир на одном и том же месте. И раз на пятый, шестой, а может и седьмой, поленились они перекопать старое костровое место. А какой-то шутник именно в этот год взял и заложил в костровище немецкую 'теллер-мину'. То ли пошутить решил, то ли отвадить от 'рыбного' места. Повезло. Взорвалась, когда у костра только трое было. Дежурных. Все легкие 'трехсотые'.

А здесь могли поставить что укропы, что наши - 'серая зона', по старому нейтральная полоса.

Стоп!

А вот и надо тут проверить...

Полтора часа поиска - это мало. В рамках нормы. А вот звук характерный. Звук металла о кость.

Воронцов опустился на колени, потом лег на бок. Вытащил щуп из земли. Ага, сантиметров пятнадцать залегание. Немного. Странно, что лисицы или собаки не растащили. Он стал работать ножом и руками - земля рыхлая, почти без камней. Ближе, ближе, ближе. Наконец, рука скользнула по чему-то твердому и продолговатому. Да, здесь надо кистью и совком работать. И Воронцов сделал то, что делать военному археологу нельзя. Он поддел кость ножом, потащил ее, она зацепилась за то-то. Надо же, веревка. Не сгнила? А, ну да. Пластик же. Или как он там? Полиэстирол? Да хрен с ним.

Веревочная петля потащила за собой еще кости - обе малые берцовые, обе большие берцовые. Где-то в глубине могилы остались ступни.

Воронцов выругался. Он совсем забыл, что эксгумацию могилы надо делать сейчас под фото-видеофиксацию. А еще сразу тащить сюда судмедиков. Пусть обследуют, пока он копает.

Хорошо, что полностью не вытащил. Он запихал кости обратно, присыпал их землей, оставив на виду только одну, потом уже достал из разгрузки рацию.

- Двадцать четвертый, 'Одесса', прием.

Рация пошипела, через секунду ответила.

- Здесь двадцать четыре.

- Есть.

- Принял. Где?

- Сейчас выйду.

- Плюс.

До вавилонского столпотворения сепаров, укропов и ОБСЕруш было всего шестьдесят шагов. Их вполне себе слышно было от могилы.