Нет, нельзя сказать, что все было между ними идеально. Природа наделила Мэллой живым темпераментом и острым умом, применения которому она ни в какую искать не хотела. Учиться ей было скучно и неинтересно, поэтому педагоги в школе порой просто забывали, как вообще выглядит эта несносная Ленор Мэллой, почему-то упорно игнорирующая собственное имя и отзывающаяся исключительно на фамилию. Постепенно имя действительно забыли, и Мэллой была очень этому рада. Не меньшую радость доставляли ей и мелкие хулиганские шалости: молодежные вечеринки до утра, вульгарный макияж на уроке литературы, юбочки, большие похожие на широкий пояс. Ее даже на пару месяцев занесло в хиппи, но это так – чисто ради пробы новых ощущений. И это дочь блюстителя порядка! Дэннис регулярно выслушивал жалобы соседей и учителей. Вздыхал сокрушенно, обещал все уладить, понимая в то же время с досадой, что никакие нравоучения на Мэллой не подействуют и угомониться она должна САМА. А для этого нужно хотя бы вырасти. Бедный Дэннис забыл, что когда-то также утешал самого себя, наблюдая за похождениями жены. Сейчас были все основания подозревать наличие у дочери материнских генов.

Мэллой выросла. Но проблем от этого меньше не стало. Вместе с шестнадцатилетием в дверь постучалась и первая любовь. Мэллой влюбилась! И кто бы мог подумать – в кого? Страстный взгляд ее проникновенных серых глаз неожиданно упал на отцовского напарника – чернокожего сержанта. Именно «неожиданно упал», потому что Адама Бодро Мэллой знала очень давно, и до этого он был просто сослуживцем Дэнниса и лучшим другом их маленькой семьи.

Спокойный, серьезный, очень ответственный Адам был на десяток лет моложе отца, но обоих их объединяла воистину сумасшедшая любовь к своей работе. Мэллой знала о нем практически все – всю его биографию, в которой, по ее личному мнению, не было ни одного грязного пятна. Если, конечно, таковым не считалось его армейское прошлое: школа боевой подготовки Пэррис Айленд в Южной Каролине, войска специального назначения, боевые действия во Вьетнаме… В этой пресловутой войне, ставшей вечным позором для Соединенных Штатов, Бодро принимал участие не один год. Безусловно, для него, как и для многих других, это время не прошло бесследно. Адам был довольно замкнут, малоразговорчив и, как казалось окружающим, довольно хладнокровен. Мэллой редко видела его улыбающимся, а тем более смеющимся от души, и было это весьма печально, потому что улыбка ему очень шла. Адам вообще всегда ей нравился, и не только как хороший человек. Во-первых, для представителя своей афроамериканской расы Бодро был по-настоящему красивым мужчиной, с резковатыми, но в целом довольно выразительными чертами лица. А ещё, плюс ко всему, он был сильным и очень мужественным. Мэллой восхищалась им почти так же, как отцом. Да что уж там говорить, для неё эта бравая парочка всегда была единым целым. Разница в возрасте никогда не мешала Дэну и Адаму понимать друг друга с полуслова, даже наоборот, вместе они смотрелись очень гармонично – поджарый, проворный балагур Мэллой и высокий, спортивный молчун Бодро. Белый экстраверт и чёрный интроверт – прямо хоть сейчас бери на главные роли в типовой детективный сериал.

У них, помимо основной службы в полиции, даже имелся свой собственный маленький бизнес. Ничего особенного, просто скромный, уютный барчик в том районе, где проживало семейство Мэллой. Дэн и Адам владели им на паях, что по жизни объединяло их еще больше. Не удивительно, что Бодро стал для них практически родным, тем более что настоящих родных у него не было вовсе. Он рано остался сиротой, ни разу не был женат, не имел детей… Что являлось тому виной, Мэллой не понимала. Ей всегда казалось, что такой человек, как Адам мог бы стать идеальным семьянином. Из него бы вышел очень преданный муж и любящий отец – об этом можно было судить по тому, как он обращался с дочкой своего напарника, словно инстинктивно перенося на взбалмошную, своенравную девочку нерастраченные вовремя родительские чувства. В период переходного возраста Мэллой это откровенно бесило и раздражало, так как в лучшем товарище своего отца она категорически не хотела видеть ещё одну няньку и педагога в одном лице, что и доказывала ему демонстративно при каждом удобном случае своими выходками, о которых теперь, спустя годы, и вспоминать-то было стыдно. Слава богу, Адам оказался умным мужчиной – всё воспринял адекватно и никогда впоследствии не напомнил девушке о её подростковых капризах. Мэллой была благодарна ему за это.

С годами он стал ей таким же другом, каким всегда был для Дэнниса, пусть не вторым отцом, но старшим братом – точно. Они так же доверяли друг другу, изливали душу, делились проблемами, вместе радовались и грустили. Так же как и Дэн, Мэллой была в курсе всего, что творилось в жизни Адама не только последние двадцать лет, но и гораздо раньше. Одна из немногих в окружении Бодро, она знала его настоящего. Не угрюмого. Не замкнутого. Не сурового. Таким Бодро казался для посторонних – тем, кто НЕ ЗНАЛ причин, заставлявших этого доброго и отзывчивого по своей натуре человека порой уходить в себя. Тем, кто НЕ ЗНАЛ о его ночных кошмарах. Об ужасах войны… О смерти друзей и невинных жертвах этой кровавой бойни… О канадском мальчике по имени Грейди…

Мэллой видела его только на фотографиях – ими был заставлен рабочий стол Бодро в Управлении. Они стояли на полке в его всегда пустующей, холостяцкой квартире. Их было много. Разных, потрепанных по краям от старости, но бережно хранимых Адамом все эти годы как вечная память и неизлечимая боль его души – зачерствевшей, огрубевшей с виду, но такой ранимой и чувствительной в самой её глубине. О том, какой след оставил в ней этот ребёнок, Мэллой знала только в общих чертах. О войне Бодро всегда рассказывал неохотно, но имя Грейди в его устах звучало часто подобно какой-то священной клятве или волшебному заклинанию.

Грейди Джеймисон.…Семилетний сирота, чудом уцелевший после налета вьетконговцев на его деревню… Двадцать лет назад в джунглях под Донг Ти этот мальчик спас Адаму жизнь, а потом еще около года жил с ним в американском лагере. Почему Бодро был так к нему привязан? Почему даже сейчас, спустя столько времени, не мог оправиться от этой тяжелой потери и искал его как одержимый всеми доступными и недоступными средствами? Мэллой не понимала. Чувство долга – вещь хорошая, но, однако же, всему на свете имеется предел, а для Адама, похоже, такового не существовало. Может быть, именно поэтому он так до сих пор и не устроил свою личную жизнь? Заниматься ею ему было просто некогда. Да и потом, как тут строить планы о семье, когда все мысли, помимо работы, заняты только одним? Иногда даже Мэллой казалось, что Бодро сходит с ума, но если она, щадя чувства друга, предпочитала об этом молчать, то её отец всегда пилил своего напарника немилосердно, регулярно напоминая ему о том, что жизнь – прекрасная штука, которую нельзя растрачивать на пустые надежды. Война давным-давно закончилась и надо жить сегодняшним днем. Вычеркнуть из памяти всё плохое и страшное, заниматься любимым делом, не трепать нервы понапрасну. Адам покорно выслушивал своего старшего товарища, кивал, словно соглашаясь с его прописными истинами, и уже почти методично, по привычке продолжал искать информацию о Грейди Джеймисоне, пропавшем без вести после побега из сиротского приюта в городе Далат. Год за годом. Безуспешно. Временами Мэллой готова была расплакаться от сострадания к другу, каждый раз становясь свидетелем его очередного разочарования. Вот только помочь ему была не в состоянии. Ну а потом их обоих объединило одно большое страшное горе: выполняя очередное задание, Дэннис Мэллой погиб в перестрелке. Глупо и нелепо, попав под пулю такого же полисмена…

Со смертью отца, казалось, рухнул целый мир – знакомый, понятный, полный ярких впечатлений и переживаний. Слишком много места в жизни Мэллой занимал отец, а она даже не задумывалась над этим раньше. И только когда опустел их уютный дом, впервые пришло осознание полного своего одиночества. Пришел необъяснимый, панический страх остаться в этом состоянии навсегда…И тогда на помощь Мэллой пришёл Бодро. Что бы она делала без такого друга в жизни?! Как бы смогла справиться со своей тяжёлой утратой, не будь рядом отцовского напарника, единственного, кто разделял ее боль и понимал, каково это – терять самого близкого на свете человека? С тех пор они стали ещё ближе друг другу, тем более что отцовская часть бара после его смерти официально перешла по наследству дочери, следовательно, с Адамом они теперь были не только друзьями, но и компаньонами. Дела шли успешно: Мэллой работала в баре, Бодро помогал ей в свободное от службы время. Вдвоем они справлялись вполне неплохо. Подчас обоим приходила в голову мысль взять на работу кого-нибудь третьего, однако искать человека со стороны не хотелось, да и вообще, и Мэллой, и Адам давно привыкли вести свой «маленький бизнес» сообща, никого не допуская в собственный мир.