Кристина непонимающе смотрела на него, морщась от боли при его прикосновениях.

– Ты потянула лодыжку, – объяснил он. – В принципе ничего страшного, но надо поскорее позаботиться о ноге. Ясное дело, не здесь. Давай, я помогу тебе встать.

И тут Кристину словно прорвало. Напряжение целого дня выхлестнулось единым потоком, и она прокричала сквозь рыдания:

– Не трогай меня!

Она ударила Алекса по руке, и это резкое движение тут же выстрелило вспышкой боли в ноге. Потоки дождевой воды смешивались со слезами, Кристина вытирала их, не заботясь о том, как выглядит, а лицо все равно оставалось мокрым.

– Не трогай! – повторила она и вдруг простонала в отчаянии: – Что ты наделал! Ты… Ты просто… Ну кто тебя просил? Кто просил, а? Зачем ты это сделал? Ты все испортил, черт бы тебя побрал!

Кристина уже не обращала внимания на боль и рыдала, закрывая пылающее от стыда и гнева лицо руками. Внутри нее словно что-то лопнуло, и необъяснимая тревога, копившаяся в течение всего дня, вырывалась наружу со слезами и криком.

– Зачем, зачем ты это сделал, ведь все было так хорошо! Все было так хорошо!

Алекс протянул к ней руки, но она ударила его снова и попыталась встать, но тут же со стоном упала обратно на колючую траву.

Вокруг творилось невообразимое: ливень хлестал по лицам, рукам, почти неприкрытым телам обоих, где-то наверху угрожающе рокотал гром, деревья пригибались к земле. Кристину охватил страх, боль и отчаяние. Она плакала и кричала что-то невразумительное, пока не почувствовала, как Алекс жестко обхватил ее мокрое лицо руками, заставил смотреть на себя и четко произнес:

– Все, достаточно. Успокойся, слышишь? Прекрати. Хватит на меня кричать. Хватит, я сказал! Извиняться я буду потом, когда окажу тебе необходимую помощь. А сейчас будь умницей и не мешай мне.

Он без каких-либо усилий подхватил ее на руки и понес в сторону дома, который оказался не так уж далеко, поверни Кристина чуть левее.

Она запротестовала:

– Отпусти, я сама дойду.

– Ну да, конечно. Не будь глупенькой, я сейчас быстро донесу тебя до постели.

Алекс нес ее как пушинку. В том, что скоро она окажется в своей комнате, сомневаться не приходилось. Но Кристина заупрямилась, на время позабыв о боли в ноге.

– Пусти, я попробую идти сама.

– Ты что, с ума сошла? Об этом и речи быть не может! – рявкнул Алекс, но голос его тут же смягчился: – Потерпи немного, Пуговка, мы почти добрались.

Он вошел в холл, половчее перехватил Кристину, чтобы закрыть дверь, потом поднялся на второй этаж и бесшумно отворил дверь в ее спальню. Но все эти меры предосторожности были лишними: их и так никто бы не услышал: гроза за стенами дома не ослабевала.

Кристина больше не плакала и не кричала. Обессилев от крика и слез, она неподвижно висела на руках Алекса. Ну и пусть он прижимал ее к своей обнаженной груди, как будто имел на это право. Какая, в сущности, разница? Ника ведь рядом не было, чтобы помочь.

Не было!

Уложив Кристину на кровать, Алекс устроил подушку у нее под лодыжкой для уменьшения отека и вышел за льдом. Пока он отсутствовал, она дотянулась до сухой одежды на стуле, стоявшем рядом с кроватью, и, постанывая, переоделась, время от времени испуганно поглядывая на дверь. Она опасалась, что Алекс застанет ее обнаженной. Ей даже не хотелось думать о том, что могло бы произойти.

Вернувшись, Гарднер заставил ее выпить аспирин и, вытерев пострадавшую ногу насухо, принялся накладывать плотную фиксирующую повязку.

– Где ты научился? – спросила Кристина, наблюдая, как руки Алекса уверенно крутят восьмерку на опухшей лодыжке, оставляя открытыми пальцы.

Боль поутихла, и теперь она чувствовала себя довольно сносно, забыв о своем страхе перед этим высоким и сильным парнем.

Почти.

– Я играю в поло и футбол, так что такого опыта у меня хватает, – ответил тот, укладывая забинтованную ногу обратно на подушку и прижимая к ней два пакетика со льдом.

Все время, пока Алекс ухаживал за Кристиной, они оба не проронили ни слова о том, что случилось в саду, под деревом. Но когда все процедуры закончились, ее мысли вернулись к причине, косвенно вызвавшей ее травму, и она опять заплакала. На этот раз беззвучно, без обвинений, криков и ударов. Но Алекс тут же все понял.

– Пуговка, послушай… – начал он.

Он сидел у нее в ногах и вытирал волосы полотенцем. На нем была сухая футболка и домашние брюки, в которые он переоделся, когда выходил за льдом и медикаментами.

– Прости меня, пожалуйста, я не имел права так поступать. Я очень раскаиваюсь, поверь. Мне и так стыдно, – он выразительно кивнул на забинтованную ногу Кристины, – а от того, что ты плачешь, совсем плохо становится. Я не хотел…

Кристина устало кивнула и прикрыла глаза. Нервная вспышка там, на поле для гольфа, полностью опустошила ее, и у нее не осталось ни сил, ни желания в чем-то обвинять Алекса. К тому же ей просто хотелось спать: шел третий час ночи.

– Как ты?

– Нормально, – едва слышно пробормотала она. На смену возбуждению и боли пришел покой и странное равнодушие.

Говорят, с проблемой нужно заснуть, а после сна решение найдется гораздо легче. Правда это или нет, она проверит завтра.

Кристина проснулась рано утром, задолго до завтрака, и с удивлением отметила, что чувствует себя выспавшейся и отдохнувшей, несмотря на несколько часов сна.

Алекса она увидела сразу, как только открыла глаза. Он сидел в кресле и читал книгу.

Встретившись с ним взглядом, Кристина тут же зарылась лицом в одеяло.

– Откуда ты взялся? – спросила она первое, что пришло ей в голову.

Голова, кстати, просто раскалывалась.

Алекс в ответ только хмыкнул, и Кристина услышала, как он захлопнул книгу.

– Уходи, – глухо произнесла она. – Что ты здесь делаешь?

– Жду, когда ты проснешься, – он как будто удивился ее вопросу.

А ей-то показалось, что второй заданный ею вопрос получился уместнее, чем первый. Очевидно, Алекс считал иначе, но комментарии оставил при себе и заботливо спросил:

– Как ты себя чувствуешь, Пуговка? Нога болит?

Кристина выбралась из-под одеяла. Наверное, вид у нее еще тот…

– А по-английски нельзя? – раздраженно буркнула она. – Тебе не кажется, что твой французский тренинг немного затянулся?

– Нисколько, – Алекс лучезарно улыбался.

– У меня голова болит, – пожаловалась она, но попытка надавить на человеческие чувства ее мучителя результата не возымела. Алекс лишь приподнял угольно-черную бровь. Проследив его взгляд, Кристина увидела на прикроватной тумбочке стакан с водой и упаковку аспирина. Значит, такой поворот событий он тоже предвидел.

– Ладно, – сдалась она и перешла на язык своего любимого Дюма, – спасибо.

Алекс царственно кивнул. Его глаза смеялись.

«Я еще отыграюсь за это», – подумала Кристина и потянулась за спасительными таблетками.

Пока она пила воду, сон окончательно покинул ее и его место заняли детальные воспоминания о ночном происшествии. Она почувствовала, что краснеет, стоило ей подумать о дереве, давшем им приют и защиту от дождя, о ветках, гнущихся от ветра, каплях воды, падающих с листьев, и мокрых губах Алекса, настойчивых и страстных.

– Боже мой, – тихо простонала Кристина, откидываясь обратно на подушку.

– Так плохо?

Сочувственный голос Алекса подействовал на нее словно красная тряпка, и она ядовито бросила:

– А ты как думаешь? Ты…

Судя по его прищуренным глазам, которые уже не смеялись, парень угадал ход ее мыслей. Он отложил книгу в сторону и поднялся с кресла.

– Ну что ты, Пуговка, перестань. Не злись на меня, ладно?

Кристина отвернулась к окну, чувствуя, что щеки ее просто пылают от стыда и злости. А на кого, она, собственно, злилась? На него? За что? Он, по большому счету, ни в чем не виноват, она же не рассказывала ему о Нике и даже не дала понять за все это время, что у нее кто-то есть.