Я сжал рукоять меча, собираясь с силами. Пак стоял неподвижно как скала, ожидая. Я снова поднял меч … и развернулся с воем отчаяния, бросив оружие в ближайшие заросли ежевики.

Пак не смог скрыть вздоха облегчения. Я зашагал прочь, отступая в туман и с глаз долой. Падая на колени, я ударил кулаком по грязи, склонив голову, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня целиком. Меня трясло от злости, горя и ненависти к самому себе и от сожаления. От сожаления того, что открылось здесь. Что я потерпел неудачу. Что когда-то вообще дал клятву убить своего лучшего друга.

Сожалею, Ариэлла. Прости меня. Я слаб. Не смог сдержать своего обещания.

Как долго я там стоял на коленях, не знаю. Может быть, всего лишь минуты, но прежде чем я смог собраться, внезапное осознал, что был не один. Я поднял голову, размышляя, был ли Пак настолько глуп, чтоб побеспокоить меня сейчас.

Это был не Пак.

Облаченная в робу фигура стояла на краю тумана, бледная и расплывчатая, сливавшаяся с окружающим ее туманом. Капюшон был опущен, скрывая за темнотой, что было под ним. Но я мог чувствовать ее пристальный взгляд на себе.

Я медленно поднялся, мышцы напряжены в готовности в любой момент отскочить, если незнакомец попытается атаковать. Я жалел, что у меня было меча. Но времени на сожаление сейчас не было.

Наблюдая за незнакомцем, я почувствовал слабый проблеск узнавания. Мы встречались прежде, притом недавно. Это было тоже присутствие, которое я ощущал в кошмаре о Железном Королевстве, то, что просто держалось вне поля зрения, удерживая меня в стране грез. С возвращением памяти вернулось и мое самообладание. Я, наконец, вспомнил, почему мы были здесь, кого мы пришли найти.

– Вы … провидец? — тихо спросил я. Мой голос дрогнул и его поглотил клубящийся туман. Но фигура в робе кивнула. — Тогда … вы знаете, почему я здесь.

Другой кивок.

– Да, — прошептал провидец, тихим голосом. — Я знаю, почему ты здесь, Ясень из Зимнего Двора. Правильный вопрос … знаешь ли ты?

Я набрал воздуха для ответа, но провидец сделал шаг вперед и откинул капюшон.

Земля ушла у меня из-под ног. Я смотрел пораженный и застывший.

– Привет, Ясень, — прошептала Ариэлла. — Давно не виделись.

Я уставился на фигуру передо мной, не в состоянии понять что происходит. Похожа на Ариэллу. Голос как у нее. Даже после всех этих лет, я все еще безошибочно мог узнать переливы ее голоса, легкий наклон головы. Но … это была не она. Не могла быть. Это было какой-то уловкой, или, возможно, воспоминанием, воскрешенным глубиной наших чувств и эмоций. Ариэлла была мертва. И уже довольно-таки очень давно.

– Нет, — прошептал я, качая головой, отчаянно стараясь собрать рассеянные мысли. — Это … это не реально. Ты не настоящая. Ариэлла … погибла. — Мой голос дрогнул, и я сердито покачал головой. — Это не реально, — повторил я, желая всем сердцем поверить в это. — Чтобы ты ни было, оставь это место. Не мучай меня больше.

Облаченная в робу фигура скользнула вперед. Сгустки тумана расступились перед ней, когда она приблизилась. Я хотел двинуться, отступить, но тело более не слушалось меня. Возможно, я также был заморожен и беспомощен, как и то, что было похоже на Ариэллу и приблизилось очень близко, настолько близко, что я мог видеть россыпь серебра в ее глазах, чувствовать слабый аромат гвоздики, который всегда окружал ее.

Ариэлла несколько секунд пристально смотрела на меня, затем подняла бледную, тонкую руку и положила ее — холодную и твердую — мне на щеку.

– Это по ощущениям похоже на воспоминание, Ясень? — прошептала она. У меня перехватило дыхания, колени почти подкосились. Я закрыл глаза, не желая надеяться. Взяв мою неподвижную руку, Ариэлла поднесла ее к своей груди и приложила так, что я мог почувствовать биение ее сердца под своими пальцами. — А это — похоже?

Недоверие рассыпалось.

– Ты жива, — выдохнул я. Она улыбнулась мне, печальной, горькой улыбкой, в которой отразились все годы потерь и отчаяния, которые я знал так хорошо. Ее горе было также интенсивно и всепоглощающе, как и мое. — Ты жива, — снова прошептал я и привлек ее к себе.

Ее руки обвились вокруг моей талии, притягивая нас еще ближе, и она выдохнуло мое имя. Я держал ее отчаянно, на половину опасаясь, что она раствориться как в туман в моих руках. Я чувствовал биение ее сердца, стучащее напротив моего, ощущал ее дыхание на своей щеке. И внезапно многовековое горе растворилось, растаяло, словно снег в солнечном свете. Я едва мог поверить в это; я не знал, как такое могло быть, но Ариэлла была жива. Она была жива. Кошмар, наконец, закончился.

Казалось, что прошла вечность, прежде чем мы, наконец, отпрянули друг от друга. Но мое потрясение не уменьшилось. Даже когда она взглянула на меня этими испещренными звездами глазами, мой разум все еще отказывался принять то, что было передо мною.

– Как? — спросил я, все еще не желая ее пока отпускать. Желая — нуждаясь — чувствовать ее, реальную и живую, прижавшуюся ко мне. — Я видел, как ты умерла.

Ариэлла кивнула.

– Да, это был не самый приятный опыт, — проговорила она и улыбнулась моему изумленному выражению. — Есть … много вещей, которые нуждаются в объяснении, — продолжала она и тень омрачила ее лицо. — Мне так много нужно рассказать тебе, Ясень. Но не здесь. — Она выскользнула из моих рук. — У меня есть место не далеко отсюда. Пойдем, возьмем Плутишку Робина, а затем я смогу рассказать вам обоим.

Приглушенный звук прервал нас. Я обернулся и увидел Пака, стоящего в нескольких ярдах от нас, уставившегося на Ариэллу с открытым ртом. Его зеленые глаза были распахнуты шире, чем я когда-либо их видел.

– Я … вижу призраков, — проговорил он, заикаясь, и его взгляд метнулся ко мне. На мгновение я увидел надежду, вспыхнувшую в глубине его глаз. — Ясень? Скажи мне, что ты тоже ее видишь.

Невероятно, Ариэлла улыбнулась ему.

– Привет, Пак. Приятно видеть тебя снова. И нет … ты не видишь призраков. Это действительно я. Она подняла руку вверх и Пак вздохнул. — Я знаю, у вас обоих много-много вопросов, но здесь не место задавать их. Следуйте за мной, и затем я попытаюсь все объяснить.

В ОЦЕПИНЕНИИ, я забрал свой меч из кустов вереска, куда я его грубо бросил и мы последовали за Ариэллой. Ее призрачная фигура скользила сквозь туман, словно призрак. Каждый раз, когда клубы тумана обволакивали ее бледную фигуру, у меня сердце замирало от страха, что когда завитки рассеются, она исчезнет. Пак позади меня был притихшим. Зная, он был настолько же ошеломлен, пытаясь принять то, что мы только что увидели и услышали. Я все еще отходил от шока, от вопросов, которые беспрестанно крутились в моей голове и Пак был последним, с кем я хотел бы поговорить.

Мы следовали за Ариэллой через изгородь. Туман рассеялся, а кусты вереска образовали защитную стену вокруг снежной долины. Чары заполняли крохотное пространство, создавая иллюзию мягко падающего снега, сосулек, свисающих с ветвей и морозного воздуха. Но не все тут было фантазией. В центре поляны мерцало чистое озеро, а около него стояло старое одинокое дерево, с ветвями тяжелыми от фиолетовых ягод. Полки набитые банками, сушенными растениями и простыми костяными инструментами уходили в кусты ежевики, а узкая кровать стояла под навесом сплетенным из соломы и льда.

Ариэлла подошла к полке и смахнула воображаемую пыль с двух банок, казалось, собираясь с мыслями. Я осмотрел полянку с изумлением.

– Это … это где ты живешь? — спросил я. — Все это время ты была здесь?

– Да, — Ариэлла глубоко вздохнула и обернулась, приглаживая волосы. Она всегда делала так, когда нервничала. — Присаживайтесь, если хотите. Она указала на старое бревно, ставшее гладким и блестящим от частого использования, но я не смог заставить себя сесть. Как, очевидно, и Пак.

– И так, как долго ты была здесь, Ари? — спросил он. Я сразу же ощетинился от случайного использования его старого прозвища придуманного для нее. Он не имел права говорить с ней, как будто ничего не произошло. Как будто все было в порядке. — Ты была здесь с … того самого дня? В полном одиночестве?