Я достала подарок и наклонилась к Альберту.

- Это тебе, Альберт. Будешь с ними играться. Нравятся?

Альберт рассмотрел подарок через прозрачную пластмассовую плёнку, не вынимая его из упаковки, и ответил:

- Спасибо. Очень нравятся.

И тут я не выдержала. Кинулась его обнимать на прощание. В горле стоял ком, к глазам подступали слёзы, которые сразу же полились по щекам, но я не собиралась себя сдерживать.

- Я буду сильно по тебе скучать. Буду вспоминать твои глазки. И как ты, такой смешной, приходил на кухню после сна.

Я взяла его за ручки и внимательно посмотрела на его личико. Альберт улыбался мне. Счастливый человечек, улыбается даже тогда, когда прощается. Я улыбнулась ему в ответ, встала и посмотрела на Костю. Костя же смотрел то на Альберта, то на меня, и с лица его не сходила улыбка понимания и счастья, а в глазах светилось одобрение и нескрываемое восхищение.

- Что ж, я пойду. Хорошо доехать, - сказала я, уходя заранее, чтобы не смотреть на них, когда они покинут меня.

- Спасибо. Ну, мы ещё созвонимся.

- Хорошо.

Наконец-то я осталась одна со своей головной болью. Я хотела собрать свои мысли, уединится с ними на время. Я душевно устала, но эта усталость ничто по сравнению с усталостью Кости, ведь он уже год в таком состоянии... Вот что значит быть однолюбом. Он, скорее всего, уже не сможет полюбить ни одну девушку, потому что продолжает любить, не смотря на то, что предмета любви нет рядом. Для него это ужасная травма, потому что он не из тех, кто после смерти супруги, могут быстро восстановиться и жениться, да ещё и не один раз. Хорошо ещё, что с ним Альберт. Иначе Костя убил бы себя с горя. А, может быть, он и не сделал бы этого. Кто знает, вдруг он верит в то, что после суицида в рай не попадают, а ведь Нина, по его мнению и описанию, должна быть именно там. И, кто знает, могли бы его остановить такие рассуждения? Порой удары жизни не дают всё хорошенько обдумать, и люди совершают разное от тоски и опустошенности. Но я его не судила бы, как бы он не поступил. У всех своя жизнь; все решают сами, как быть. Радуюсь я только тому, что с помощью Кости вырастет достойный, образованный и понимающий человек. Костя не может воспитать плохо.

С такими вот размышлениями я и дошла до дома. Головная боль постепенно утихла.

- Как хорошо дома. Никого нет! - медленно и громко произнесла я, чтобы меня услышали все стены и предметы.

18 глава.

Проснулась я от звука входящего сообщения:

"Привет! Мы здесь все шоколадные. Прям негры. Жара, пляж. И ещё я познакомился с девушкой. Короче, лучше не бывает!!! А ты как? Время как проводишь?".

Хоть кому-то весело. Я сходила выпить холодной воды, потому что у нас такая же жара, как у них на море, а затем ответила Грише:

"Я за вас очень рада, темнокожие. Продолжайте в том же духе. У меня всё нормально. Часто хожу к Косте".

Отослав сообщение, я пошла на кухню готовить себе, потому что хотелось есть. Только я нарезала хлеба, как пришёл ответ:

"Оль, ну я же просил не ходить к нему. Как ты не понимаешь, что он может сделать с тобой всё, что угодно. Часто не ходи. А-то подумает ещё, что влюбилась. Если, конечно, ты, правда, не влюблена в него".

- Ох, уж этот Гриша. Самое главное - себе девушку нашёл, а мне, значит, к Косте ходить нельзя!.. - делилась я жалобой с квартирой, пока нарезала колбасу и сыр. - Опасения, конечно, можно понять, но как они меня достали! Вот я ему и написала:

"1 - я в твою личную жизнь так нагло не лезу.

2 - почему я не имею права его полюбить?!

3 - он меня никогда не полюбит. На это есть причина.

Ты рад?"

Через 5 минут мне пришло сообщение:

"Я от тебя спокойного ответа и не ожидал, но чтобы такой взрыв по пунктам! Ну, ты даёшь:)".

Мне не хотелось с ним больше переписываться, но я решила написать финальное сообщение, чтобы он не доставал впредь:

"Мне надоела твоя ирония. Ты ничего не хочешь понять. Но смеёшься надо мной. Не пиши мне больше. Приятного времяпровождения!".

Так и не дал спокойно поесть.

Через час после нашей переписки, я читала книгу, как снова пришла sms. Но в этот раз это оказался Костя. Он спросил номер домашнего телефона, я ему его переслала. И он сразу же позвонил на него. Предложил зайти за мной и немного прогуляться. Меня на улицу особо не тянуло, хотелось ещё побыть одной, почитать, но я согласилась, зная, как Косте сейчас необходимо общение и поддержка. Я стала рассеяно собираться.

Через полчаса мы встретились с Костей у моего подъезда. Я заметила, что его вид, выражение лица, походка - всё было вялым, полуживым. Шли мы молча. Разговаривать нам обоим не хотелось. Погода стояла чудесная: ласковое тепло было повсюду, нежный ветерок нашёптывал сказку. Сумерки. Первые звёзды. Всё готовилось ко сну и отдыху. Прекрасные цвета дня уже не могли прорезаться сквозь ложащуюся темноту. Глаза отдыхали, легко дышалось. Хотелось заснуть прямо здесь, а не в четырех стенах наших комфортных квартир. Молчание нарушил Костя:

- Оль, о чём думаешь?

- Почти ни о чём. Так... Есть мысли. Но когда такая восхитительная погода, когда рядом друг, на душе хорошо и ничего больше не хочется. Но я чувствую, что тебе плохо. Из-за этого и мне тревожно как-то... Ты домой не хочешь?

- Да. Мне плохо после нашего сегодняшнего разговора. Сердце шалит. В голове вообще непонятно что... Не могу утихомирить чувства.

- И не надо. Просто люби её. Сердце жаждет любви. Но ты не один такой. Представь, сколько таких, как ты на планете, сколько душ терзается в одиночестве. Некоторые в таком же состоянии, но при этом не одни, а одиноки среди близких...

Я посмотрела Косте в глаза. Опустила голову ему на плечо, а потом крепко обняла.

- У тебя такие грустные глаза, словно в них вся печаль мира. И всё его добро. Зачем я говорю тебе прописные истины? Ведь ты и так постоянно представляешь себе всех грустных людей, которые проходят через разлуку с любимыми... Я многое хотела бы сделать для тебя. Но тут ничем не поможешь… Помогает ли тебе философия? Наверно, она молчит, зная, что ты и без неё сделаешь ещё в жизни что-то важное. Ты и без неё видишь, что нужен близким. Что они любят тебя, как и я. И каждый из нас поможет тебе на пути обрести себя. И мне когда-нибудь помогут. Я тоже пока одинока. Но верю, что в моей жизни появится такой же человек, как в твоей появилась Нина.

Я говорила ещё что-то в том же духе, успокаивая и Костю, и себя. Я пыталась, обнимая и говоря, передать ему своё тепло и надежду на лучшее. Я не знаю, сколько мы так простояли. Для нас сейчас время ничего не значило.

- Костя, пора. Домой пора. Спать. Ты еле стоишь. Я провожу тебя. А потом и сама домой пойду.

И мы медленно пошли к его дому. Костя поник. А я была для него вроде проводника.

Дома я уложила его в постель. И решила пока не уходить из-за его состояния.

- У тебя пустырник или валокордин есть? Или ты что-то другое принимаешь?

- Валокордин в холодильнике, на дверце. Принеси, пожалуйста.

- Хорошо. В воду сахар не подкинуть немного, а-то валокордин противный такой?

- Не надо. Я и так выпью.

Выпив, он спокойно лежал, смотря то на потолок, то на меня. А я сидела в кресле, не спуская с него глаз. Вскоре он заснул, дыхание его выровнялось, тело расслабилось, глаза под веками не двигались. Наконец он провалился в сон, который, надеюсь, подарит ему сил и бодрости.

Мне надоело сидеть и ничего не делать. "Почему я не взяла с собой книгу? Не думала, что останусь у него. Вот и не взяла. А прогулка плавно перешла в ночёвку". Спать совсем не хотелось. Я встала и тихонько дошла до шкафа с книгами. Долго не выбирая, взяла Виктора Гюго "Человек, который смеется". Включила бра, села обратно в кресло и принялась за чтение. Только около 01:00 у меня стали закрываться глаза, да и зевота давала о себе знать. Посмотрев на безмятежно спящего и не подающего признаков плохого самочувствия Костю последний раз, я погрузилась в сон, сначала чуткий, чтобы не пропустить каких-либо просьб Кости, но потом полностью отключилась от мира и открыла объятья сновидениям.