«Ничего, выкарабкаюсь как-нибудь сам».

Выволокли его из машины так же грубо, как и запихали, причем один тапочек остался в машине, так что по участку пришлось идти почти босиком. Но Люк решил потерпеть. Скоро же все прояснится.

— Куда его? — спросил полицейский, тащивший Люка в участок.

— Двадцать второй кабинет, — ответил дежурный, бросив в их сторону только один короткий взгляд.

Через несколько минут Люка ввели в кабинет на третьем этаже управления, усадили на привинченный к полу стул перед столом следователя и сняли наручники. Следователем оказался альфа лет пятидесяти со строгим и уставшим взглядом. Темные, коротко стриженые волосы немного топорщились спереди, словно он только что спал, положив голову на руки, об этом же говорил и красный след на щеке.

— Итак, Люк Брендан. Я следователь Мартинес. Расскажите мне, как и главное за что, вы убили Артура Блэйка.

— Я никого не убивал, — произнес Люк, натягивая на себя рубашку. — И я понятия не имею кто такой этот ваш Артур Блэк.

— Блэйк.

— Мне без разницы.

Правая нога, лишенная тапка, начала замерзать, так что пришлось поставить ступню сверху на левый, в надежде хоть немного согреть.

— Думаю, разница появится, когда ты узнаешь, что прирезал одного из крупнейших мафиозных авторитетов нашего города, — следователь устало потер лицо.

— Никого я не резал! — Люк уже начал выходить из себя. — Я же его даже не знаю. Зачем мне надо было его убивать?

— Может быть потому, что ты хотел отомстить ему за тот удар, следы которого прекрасно видны на твоем лице.

Следователь словно карты выложил перед Люком фотографии, сделанные на месте преступления. Люк вгляделся в тело с ножом, торчащим из груди, но все, что он смог опознать – это белый костюм, уже не выглядевший чистым и опрятным.

Люк сглотнул, понимая, что дело обретает скверный поворот:

— Я его не убивал. Правда.

— Тогда как вы объясните свой побег с места преступления?

— Дождем. Шел дождь, и я не хотел сильно промокнуть. Я же не знал, что в это время возле мусорников убивали этого Блэйка.

Взгляд альфы-следователя тут же стал жестким и прожигающим насквозь.

— Откуда ты знаешь, что это произошло возле мусорных баков, если не убивал?

— Потому что когда я уходил, там что-то шевельнулось. Но я решил, что это, какая-нибудь собака бродячая и не стал проверять. К тому же шел дождь.

— Про дождь я уже слышал. Тебе не кажется, что вся эта история шита белыми нитками?

— Нет, не кажется. Берите мои отпечатки и сверяйте их с теми, что на ноже, тогда поймете, что это не я.

— Очень умно. Особенно учитывая то, что отпечатки с ножа тщательно стерты. Итак, я предлагаю тебе написать чистосердечное признание, и тогда суд может принять во внимание возраст и отсутствие правонарушений в прошлом, дав минимально допустимый срок.

— Что? Ка-акой срок?! — Люк почувствовал, как горло сжимают щупальца паники. — Я н-никого не убивал.

— Так и запишем: обвиняемый не признал свою вину и отказался от сотрудничества со следствием. Кстати, знаешь, что с тобой в тюрьме сделают за то, что ты прирезал одного из их боссов?

— Не знаю и знать не хочу! — Люк уже задыхался от ужаса. — Где мой адвокат?

— Об адвокате вспомнил? Будет тебе адвокат. Оплатить сможешь или тебе государственного защитника предоставить? — Из голоса следователя исчезло всякое уважение и сдержанность, сменившись неприкрытой насмешкой.

— Государственного, — выдохнул Люк, закрывая лицо руками. Он уже понял, что никто не будет искать настоящего убийцу. Полиция нашла удобного козла отпущения, и дальше копать не собирается, а денег, чтобы нанять толкового адвоката, у него нет. Хотя у Фергюсона они в свое время были, как и связи, а что толку? Он все равно сел, и Люк сядет. Только в отличие от Фергюсона, выйти из тюрьмы ему не светит. Уж что-что, а фильмы он иногда смотрел и прекрасно знал, что там свои законы, и как убийца авторитета…

«Будет чудом, если меня не прирежут сразу же, как только я перешагну порог тюрьмы, а дадут прожить день или два. Хотя с другой стороны, я вполне могу пожалеть о том, что мне подарят лишний день жизни».

— Я, правда, не убивал этого Блэйка. Клянусь. Но я не знаю, как мне доказать это.

В ответ следователь только осуждающе покачал головой и нажал кнопку под столом.

— Уведите, — сказал он вошедшему полицейскому. — И посадите его так, чтобы он дожил до суда. Это даст вам, мистер Брендан, шанс подумать и взвесить свое положение. С адвокатом вы встретитесь в течение дня. Есть еще пожелания?

— Одежду и обувь.

Следователь взглянул на его ноги и поморщился:

— Будут. Увести.

Адвокат действительно пришел через несколько часов. Люка вывели из камеры, где кроме него сидело четыре человека не из уголовного мира, а нормальные в прошлом граждане, оступившиеся или, как и Люк, попавшие в неприятности не по своей вине, и проводили на свидание. Адвокат-бета, принес вещи для арестанта и потратил целый час, уговаривая Люка признать вину, а он, со своей стороны, будет настаивать на изменении формулировки с преднамеренного убийства на превышение самообороны.

— Это другая статья и другие сроки, — вещал адвокат, но Люк упорно отказывался.

— Я не убивал этого человека, ни специально, ни нечаянно, ни обороняясь. Никак не убивал. Поймите, это ошибка. Меня подставляют.

Но адвокат, как и следователь, не пожелал слушать.

Доказательств, по мнению следователя, было достаточно, так что суд состоялся быстро. Решение тоже не заставило себя долго ждать. Судья, как и все прочие, не поверил Люку, и в результате он получил двадцать лет тюремного заключения в исправительном заведении строгого режима. Адвокат сиял как начищенный медный таз, приписав столь маленький срок своим заслугам, потому как обвинитель требовал, чуть ли не пожизненного, только Люку от этого было не легче. Для него жизнь закончилась в тот момент, когда судья опустил молоток, оглашая несправедливый приговор.

Адвокат еще что-то говорил об обжаловании, но Люк уже впал в состояние, когда все стало безразлично, и только отрицательно покачал головой. Он даже толком не помнил, как покидал зал. Вся дорога до места заключения слилась в одну сплошную серую линию, пока за ним с громким лязгом не захлопнулись двери. Тюрьма.

Пока его вели по длинному коридору с множеством дверей-решеток, он чуть не рассмеялся, подумав, что около года назад забирал из этого места Фергюсона, также несправедливо обвиненного в чужой смерти. Вот только самому Люку не на что было надеяться. Вряд ли настоящий убийца наберется совести и пойдет сдаваться, а значит, начался отсчет последних часов жизни неудачника Люка Брендана.

Они зашли в небольшую комнату, где Люк получил приказ раздеться. Вещи его забрали, выдав вместо них оранжевую робу и обувь с мягкой подошвой. Потом был осмотр врача, без малейшего стеснения залезшего и в рот новому заключенному и в его зад. Уже хорошо, что не наоборот. Во время последней процедуры Люк стоял в позе зю, краснея от стыда, пока один из охранников не отпустил шутку о девственной заднице, которая скоро будет обслуживать настоящих мужчин. Вот тут Люка обдало холодом от макушки до кончиков пальцев на ногах. Мысленно представляя себе, что его скоро убьют, он совершенно упустил из поля зрения другой аспект жизни в тюрьме – секс! Причем, не всегда добровольный. Люк никогда раньше не занимался сексом ни с альфами, ни с бетами, хотя знал об этом достаточно, да и предложения пару раз поступали, но даже в страшном сне он не мог себе представить, что его могут изнасиловать.

Люк задрожал, стиснув зубы, чтобы они не стучали, выдавая его состояние. Охранник, выводивший его из комнаты осмотра, все же заметил, что шутка не прошла бесследно для молоденького беты. То ли из жалости, то ли желая еще раз насладиться чужим испугом, но он быстро зашептал на ухо и так полуобморочному Люку:

— Не трясись! Ты парень симпатичный, нетронутый еще. Найди себе «спонсора» и тогда твою задницу будет иметь кто-то один, а не весь блок по очереди.