Глава 19 Поучительная: Одна отгадка на пять загадок

Глава 19 Поучительная: Одна отгадка на пять загадок

Мира проснулась одна от звуков разговора на повышенных тонах. Причем разговор этот шел шепотом, что придавало ему сходство с шипением змей. Она открыла глаза и попыталась развернуться в сторону шума, только движение отдалось болью, поэтому не смогла сдержать стон.

Разговор тут же стих.

- Мирабель! - Воскликнул один из голосов, послышались торопливые шаги. Значит, рядом профессор Лакомб. – Кто это с тобой сделал?

- Ты действительно считаешь меня извергом, который сможет сотворить подобное с собственной женой? – холодно спросил Андрей.

- Пока мне девушка сама не скажет, я воздержусь от выводов, - парировал профессор.

- Это я сама, - подбирала Мира слова. – По неосторожности.

- Как можно так покалечиться самой? – возмущался лекарь. – Милорд, прошу вас выйти. Мне нужно осмотреть студентку.

- Черта с два, - заявил ректор.

- Андрей, пожалуйста, - она не хотела, чтобы мужчины из-за нее поругались.

Повисло молчание.

- Я в соседней комнате, - негромко сказал муж и вышел, громко захлопнув дверью.

- Итак, Мирабель, - Лакомб присел на край кровати, а она смогла, наконец, развернуться к нему, натягивая на грудь простынь. – Что с тобой произошло?

- Я не могу всего рассказать. Вам достаточно будет знать, что милорд тут совершенно ни при чем, что я виновата сама. Вчера он оказал мне помощь. Серьезные у меня ранения?

- Да, серьезные. Но помощь оказана верно и почти вовремя, поэтому заживление идет быстро и хорошо. Что касается учебы, то сегодняшний день я посоветовал бы тебе провести тут. Будь уверена, никто тебя не потревожит.

- Спасибо, - только и могла ответить девушка.

- Я приготовлю и наложу новую мазь.

И вышел, снова послышался разговор из-за закрытых дверей. Мира была уверена, что Рихтер тут же станет ломиться к ней, но этого не происходило.

Зато вернулся Лакомб, к тому времени она смогла сесть в постели, отметить, что коробки на тумбочке нет, а за окном середина дня. Профессор, как и обещал, принес мазь, пахнущую хвойным лесом, быстро наложил ее и вышел, пожелав скорейшего выздоровления.

Окончательно почувствовать себя покинутой Мира не успела, вошел Андрей, посвежевший и одетый для нового рабочего дня, в руках завтрак, подмышкой несколько книг.

- У тебя сегодня не отдых, а другая форма учебы. Но куратор твой думает, что ее безголовая студентка простыла вчера вечером и сейчас лечится в общежитии, - деловито заявил он, сбрасывая книги на кровать, выставляя завтрак на специальный выдвижной столик.

- Ты поешь со мной? – спросила робко.

У него в Академии всегда много дел, а сейчас разгар учебного дня.

- Конечно, чудовище, - улыбнулся он. – Как я могу упустить ценные минуты, когда можно поучать тебя.

Она сразу сникла.

Посмотрела на книги, который Андрей принес, и фыркнула.

- У меня курс по магии целительства только со следующего семестра, - заявила, отламывая кусочек сырника и щедро обмакивая его в сгущенку.

- Я знаю, - последовал спокойный ответ. – Но что-то мне подсказывает, что тебе уже сейчас не помешает обогатиться этими знаниями.

- А мой куратор в курсе ваших нововведений, Андрей Вильгельмович?

- Окончательное решение в этой Академии принимаю я, Мирослава Юрьевна. Я все еще ваш ректор. Или у вас есть возражения на этот счет, Иванова?

Вообще-то уже не Иванова, а Рихтер, дорогой.

- А если я решу продрыхнуть весь день? – с вызовом спросила она.

Ее уже сейчас клонило в сон из-за действия магического купола.

- Не сможешь, дорогая, - и, как ни в чем не бывало, продолжил завтракать.

Действительно не сможет. От ничегонеделания волком завоет. Поэтому он и принес книги только по магии целительства, а не об артефактах или пространственных перемещениях. Все равно она читать начнет, чтобы занять себя.

- Ах, да. Чуть не забыл, - с этими словами Андрей достал из оттопыренного кармана фартук – фартук! обычный кухонный фартук, красный в белый крупный горох – и надел на нее. Спина оставалась открытой, а грудь, наоборот, прикрылась. Сейчас она сидела в шапке и фартуке. – Не скучай, чудовище.

Он издевается? Мог бы одну из ее или своих футболок порвать. Издевается! Она насупилась.

- Не буду, - зло бросила ему в спину.

Андрей уловил в ее словах понятные только ему нотки, вернулся.

- А я буду, - и поцеловал так, как умел только он только ее. Мира вцепилась в лацканы его пиджака, стараясь напитаться его запахом, смешанным с сандалом и цитрусом, встала на кровати на колени, чтобы стать ближе к нему, и часто задышала, когда от ее губ он спустился с поцелуями на шею. – Моя девочка…

- Я тоже буду скучать, - нехотя отпустила его, пригладила ему волосы, поправила пиджак. И долго смотрела на закрытую дверь, за которой он скрылся.

Мира рыскала по шкафам в кабинете Монаха в поисках рома. Чай она уже заварила и разлила в четыре кружки, но туда отчаянно не хватало чего-то крепкого. Нет, эти четверо не хотели опьянеть под благовидным предлогом, просто разговор будет долгим и сложным.

Коробка из Р-мира стояла на столе, где уже дожидались девушку Рихтер, След и Монах. Да, последний выразил свое желание участвовать в расследовании и даже уже нашел место в подвалах Академии, где «ни одна душонка из Министерства магии не учует» информацию, которую уже удалось добыть.

Нашла! Щедро сдобрила ромом чай и поставила кружки на стол.

- Вкусно, - сказал Монах, но поперхнулся, потому что он рома в чай добавлял значительно меньше.

- Что случилось? – растерянно пробормотал След.

Он сегодня вел себя странно, рассеянно. Влюбился? Мира давно это подозревала. И дом его тоже изменился, стало уютнее. Но как только Илья понял, что отвлекся, тут же вернулся в «здесь и сейчас», сосредоточился.

Андрей ничего не сказал по поводу чая. Только спросил.

- А ты? – Мира в ответ кивнула. Мол, себе такой же налила.

- Я после, - коротко ответила она и кивнула на коробку. Что следовало понимать: выпью после того, как открою коробку.

Андрей задержал ее ладошку в своей, совсем как вчера, перед тем, как положить ее на рояль, и отпустил. И она стала снимать защитное плетение в полнейшей тишине.

Само заклинание мало чем отличалось от того, что стояло на пакете из Мира Наоборот. Но в Р-мире оно стало каким-то жестким, негибким, сильнее сцепилось с предметом, поэтому ей приходилось прикладывать недюжинные усилия, чтобы снять защиту.

Хорошо, что к этому времени спина зажила, но слабость в теле все-таки оставалась. Очень странная слабость. Поэтому, когда Мира победно открыла коробку, без сил откинулась в кресло, по ее лицу, груди, спине бежал пот, она глубоко дышала.

- Все хорошо, - Андрей накрыл ее ладонь своей, - ты молодец.

Протянул ей тот самый чай, все еще горячий.

Пока она восстанавливала силы, мужчины жадно изучали бумаги. Судя по их разговорам, это действительно была информация о месте проведения опытов над магами и описание экспериментов. Как она и помнила из детских воспоминаний.

- Так они всю страну, - возмущался Монах.

- Что означает этот значок? – спрашивал След, указывая на бумаги.

- Что-то знакомое, - бормотал Андрей.

- Можно мне посмотреть? – негромко попросила Мира.

Она, конечно, была еще только студенткой, но в детстве любила разного рода головоломки, которые ей частенько подкидывал отец. И если абстрагироваться от того, что это документы, связанные с опытами Министерства магии над магами, то можно что-то найти. К тому же она имеет природную склонность к начертанию, а это, прежде всего, символы.

- Ты как? – негромко уточнил Андрей, подходя к ней с листами.

- Почему в этот раз я потратила столько сил? – вместо ответа просила она.

- Плетение как бы заржавело в Р-мире. Такое бывает. Но ты молодец, - он поцеловал ее в висок, усаживаясь рядом на диван. Внимательно осмотрел ее, просканировал физическое состояние, насторожился. – Ты не хочешь прилечь?

- Нет, я в порядке, - Мира взяла листы и позволила привалить себя к плечу мужа. Он делал это крайне осторожно, хотя раны на ее спине зажили за день – сам вчера вечером проверял, забирая ее из медблока, и сегодня утром, когда целовал – даже шрамов не осталось.

Их родители разделили данные евгенических экспериментов. Из Мира Наоборот Мира принесла титульные листы, где значилась цель экспериментов и их описание.