Села за рояль. Андрей занимался с ней трижды в неделю, говорил, что она значительно продвинулась в музицировании. Девушка обычно разминалась без него, чтобы он не тратил на это время. Сейчас тоже размяла-разогрела пальцы, достала ноты. Но мелодия из шкатулки не шла из головы.

Тогда Мира стала подбирать на рояле эту мелодию. Выходило долго. Но стало получаться. А потом и вовсе все срослось.

Из рояля лилась та самая мелодия, не такая невесомая, как из шкатулки, а полная, звучная, наполненная силой.

Раз за разом Мира повторяла фрагмент. В голове на него отзывались какие-то смутные образы. Какие-то связи. Символы эти. И еще какие-то другие символы, которые она видела, но не могла, ни повторить, ни прочесть.

Пальцы устали, но она не чувствовала этого. Потому что символы вот-вот готовы были сложиться во что-то понятное…

Вдруг ее руки оторвали от рояля и прижали к груди. Андрей обнял ее со спины и полностью обездвижил. Оказывается, она тяжело дышала, словно сотню километром пробежала.

- Так нельзя, - строго сказал он. Рояль гневно держал последние отзвуки. – Извинись.

И она извинилась сначала перед роялем, тот был сложным артефактом со своим характером. Однако он ее простил, отозвавшись высоким звоном, но это не помешало ему эмоционально, со стуком захлопнуть крышку. Потом извинилась перед Андреем.

- Что со мной? – спрашивала она, сидя с ним в обнимку и уткнувшись ему грудь. Он пах цитрусом и сандалом и еще собой. Как же с ним хорошо…

- Мы взвалили на тебя непосильный груз, - спокойно ответил он, поцеловав ее в висок.

И как он с ней живет? Ведь ему же тяжело. Вот и лицо у него осунулось, и студенты говорят, что ректор злой стал. И не лучше ли ему без нее?

- Давай расстанемся? – предложила она.

- Давай, - легко согласился он. – Ты в душ, я посижу с исследованием. Встречаемся в кровати. Хочешь - в твоей, хочешь - в моей.

- Андрей, - выдохнула она. Почему он так терпелив с ней?

- Мирослава, - передразнили ее.

Кажется, его терпения хватит на двоих.

- Я тебя люблю, - прошептала Мира, поднимая на него глаза, готовые сбросить слезинки. В последнее время она часто плакала. А еще злилась. Грубила. Капризничала. И больше других ее перепады настояния доставались мужу. Любимому, терпеливому, понимающему мужу.

- Я тебя тоже люблю, девочка моя, - он взял ее лицо в свои теплые ладони и жадно поцеловал. – Очень-очень. Я тебя так долго искал.

Она потянулась к пуговицам его рубахи и быстро освободила от нее, прижалась к голой груди.

- Мне казалось там, - она кивнула в сторону рояля, - что я почти вспомнила.

- Мы взвалили на тебя непосильный груз. Прости, - повторил он и не дал больше говорить, захватывая ее губы своим ртом. – Обожаю твои прохладные губы, когда ты горячая как пламя.

Кксанук и Хранитель брели по розовой пустыне.

Вышли к золотому океану магии и остановились.

Ничего не имело значения.