Но Мира его слова не оценила, умыла лицо холодной водой, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Ну, как можно быть такой хорошенькой!

- А с письмом что будешь делать? – кивнула на конверт из Министерства.

- Напишу вежливый отказ. У нас чрезвычайная ситуация, даже учебный процесс пришлось прервать, - он сел за свой стол, придал себе невозмутимый вид, присущий большим начальникам. – Иди, повеселись хорошенько. А вечером вернёмся к нашему разговору.

- Паяц, - бросила она, вздернула носик и вышла из кабинета.

Рихтер улыбнулся ей вслед. Его девочка распалялась моментально, буквально горела в объятьях, такая живая, горячая. А его тело и особенно руки после объятий с ней еще долго хранили особое тепло. Она об этом даже не догадывается. Как не догадывается и о том, что он ни секунды не жалеет, что так долго, отчаяно ее искал.

Он и сейчас, как Орфей за Эвридикой, готов спуститься хоть в ад за ней. За своей девочкой.

И еще она не догадывается о том, что, когда он увидел маленькую Миру в сообщении от ее отца, у него, Андрея, появилось желание, чтобы такое же маленькое чудо – милый симбиоз его и ее генов - встречала его с работы, просилась на руки и рассказывала, как прошел их с мамой день. Замечтался.

Но сейчас дела. Написал ответ на письмо Министерства, попросил Розу отправить его магической почтой. Секретарь выглядела понурой: с преподавателями она не сблизилась, как Монах или Мамушка, а студенты ее недолюбливали за скверный характер. Особенно хорошо это было заметно во время таких вот праздников. Поэтому Роза счастливо просияла, когда Рихтер объявил, что ее рабочий день закончен и пожелал ей хороших новогодних выходных.

Потом открыл шкаф, Шарлотта еще вчера все принесла. Нашел.

Мира воспользовалась советом ректора и визжала от восторга, как в детстве на утреннике, когда в детский сад приезжал гастролирующий театр, где были фантастические птицы и животные. Сейчас в холле Академии развернулся снежный городок с горкой и крепостями. Это была очень качественная иллюзия, потому что снег был прохладным, а не обжигающе холодным. Мира несколько раз закинула комки снега за шиворот Белке и Сергею Сергеевичу и получила такие же сюрпризы от других. Студенты закидывали друг друга снежками, разделившись на две команды.

В то же время периодически из-под потолка на них пикировали белые медведи, от которых тоже приходилось отбиваться снежками. А если кто-то не успевал, то медведь обдавал холодным дыханием, и человек застывал снежной скульптурой на минуту. Тут же проскакивали зайцы в колпачках и разбрасывали мешочки со сладостями и сушеными ягодами и орехами.

Над столом Розы был растянут купол, который защищал не только от снега, но и от шума, она сосредоточенно работала. А потом и вовсе куда-то исчезла. Преподаватели стояли на лестнице и улыбались, периодически тоже отбивались от случайных снежков.

- Тут так каждый год? – пытаясь перекричать визг и шум, царивший в холле, спрашивала Мира у Васюты, он учился уже третий год.

- Нет! – выкрикнул студент, бросил снежок в Белого и снова спрятался за снежной крепостью. – Милорд каждый год придумывает что-то новенькое! Я не хотел бы отсюда выпускаться только из-за таких вечеров!

- Еще что-то будет?

- Кто же его знает!

Будет! Еще как будет! Лихая тройка белых лошадей вывернула из-за угла коридора - как она проскочила в нешироком коридоре, было только самому ректору ведомо! - сделала несколько кругов в воздухе, осыпая всех хлопьями снега, и остановилась. Из нее выпала огромная елка с огоньками и игрушками, и вылез настоящий дед Мороз. В красной шубе, белых валенках и с белой окладистой бородой до пояса.

- Дед Мороз!– выкрикнула Белка, выпрыгивая из укрытия. В нее тут же полетели снежки, поэтому Кирилл, ее парень, тащил сопротивляющуюся девушку в укрытие. - В этом году русский Новый год!

- А как было в прошлом году? – уточнила Мира.

- Финский Новый год, - скороговоркой, быстрее, чем обычно, затараторила она. – Мы тогда внезапно, прямо на занятиях заговорили по-фински, а сквозь стены стали летать эльфы и кидать в нас полосатые носки и рукавички.

Дед Мороз не спеша выбирался из саней, встал около елки, к нему стали подтягиваться студенты, ожидающие продолжения праздника.

- Уф, долго добирался к вам через снега, через метели, - Дед Мороз с глазами Рихтера присел на пенек у елки. – Сколько мальчишек и девчонок, - и хитро так смотрит на Миру. – Принес вам подарки.

И дальше в лучших традициях российских утренников студенты рассказывали стихотворения у елки, а Дед Мороз раздавал подарки. Потом водили хоровод, пели «В лесу родилась елочка», пили чай с травами и медом и ели пряники и бублики.

В общежитие Мира вернулась уставшая и довольная. Такого веселого Нового года у нее еще никогда не было.

Андрей вернулся позже нее на пять минут, создал портал из Академии. Все еще одетый в костюм Деда Мороза.

- Заждалась? – спросил он уже своим голосом.

- Конечно, - улыбнулась, снимая с него шапку и бороду, расстегивая его шубу. – Мне очень понравилось.

- Я рад, - он уже забрался под ее толстовку, под которой была только маечка.

- Я рада, что ты рад.

– А сейчас вернемся к нашему разговору. – Прижался губами к шее.

- Андрей, - простонала она, если бы он не придерживал ее, то она бы осела на пол.

- Что, дорогая? – он усадил ее на стол, снял толстовку и нежно прикусывал кожу на спине. Быстро стянул с нее джинсы.

- Так нечестно. Ты все еще одет, - возмутилась она.

- Кошечке хочется справедливости, - протянул он с улыбкой, а глаза темные, фиолетовые, смотрят с любовью и желанием.

- Обожаю, когда ты на меня так смотришь, - призналась она.

- Обожаю на тебя смотреть, девочка моя, - поцеловал ее, подхватил и понес в кровать.

Несмотря на последствия потопа, которые устраняли еще несколько дней спустя после отъезда студентов, тайное общество продолжило собираться в подвалах Академии.

Хотя обсуждать было особенно нечего. В расследовании не было никаких подвижек, хотя каждый из участников тайного общества прилагал большую долю усилий для его продвижения. Все возлагали большие надежды на посещение Мирой Мира лабиринтов. Преподаватели учили ее разным полезным заклинаниям. На Андрея в такие моменты она старалась не смотреть, потому что его глаза выражали смешанную гамму чувств: от любви до страха. Она не хотела быть причиной его переживаний, поэтому старалась не замечать этого, боялась.

За неделю до Нового года Рихтер объявил тайному обществу, что прощается со всеми до следующего года, желает хороших праздников и ждет всех в Академии третьего января.

С Мирой они уже собрали чемоданы и отправились в Германию. Прошли порталом вместе с Лакомбом во Францию, а оттуда на поезде.

- Я хочу, чтобы мы потратили неприлично много наших денег, - заявил Андрей, когда скоростной поезд тронулся в путь. – Мы почему-то пренебрегаем этой нашей с тобой святой обязанностью аристократов.

- Это мы аристократы? – улыбнулась Мира.

- Вместе с моей фамилией ты условно приняла мой титул.

- Какой?– удивилась она. - Ты же просто Рихтер.

В Академии к Александру Всеволодовичу так и обращались «граф Орлов», указывая его титул. К Рихтеру же только «милорд», что являлось почтительным обращением к мужчине из привилегированных классов.

- Я герцог, ты герцогиня, - безразлично ответил он.

Действительно, всего-то высший невенценосный титул знати. Невенценосный, потому что герцоги были родственниками королевской семьи. Мира перед отъездом знакомилась с историей Германии.

- Мне к тебе теперь обращаться «Ваша светлость»? – съязвила она.

- «Милорд» при посторонних, и «мой господин» наедине, - заговорщически прошептал он ей на ухо, обхватив его губами, чем вызвал ее тихий выдох. – Не бери в голову. Еще мои родители практически отказались от титула, пренебрегли своими обязанностями, многие дома и старинные вещи передали музеям. Оставили только дом в Германии, несколько квартир и кое-что по мелочи. А я почти всю жизнь прожил в России, и больше чувствую себя русским, чем немцем. Но иногда даже мы, Рихтеры, должны появляться в родовом гнезде.

Эти слова успокаивали Миру до тех пор, пока они не приехали в родовой замок. Да, да, не большой дом, как она полагала, а небольшой замок. А «оставили по мелочи» - это, наверное, россыпи драгоценностей, обложенные слитками золота.