Если всё это не доказательство того, что сексуальная любовь греховна, можно привести бесконечные свидетельства «за». И ни один довод «против» не сможет кого-либо убедить, поскольку все в душе чувствуют, что спаривание отвратительно по сути своей.

Если наши священнослужители честно признают, что сооружение брака было воздвигнуто ими самими, а не богом, и что они вложили в уста Иеговы слова, которые он не произносил, они могут быть свободны».

Однажды я рассказал Бирсу о том, что случилось, когда я изучал право. Как-то один шутник прервал преподавателя семейного права, почтенного пожилого юриста и спросил, чем прелюбодеяние отличается от адюльтера. Пожилой правовед ответил: «Ну, по закону, молодой человек, есть огромная разница. Но на практике, сэр, я неспособен её найти».

«Это напоминает мне, – сказал Бирс, – хотя не знаю точно почему, что те, кто считает брак почётным для всех людей, выражают так своё отвращение к похоти. Они непоследовательны. Я редко заглядываю в словари. Но давайте посмотрим, как словарь определяет слово «похоть». Наверное, он содержит значение, обычно используемое простолюдинами. «Похоть. 1. Страстное, жадное чувство или желание. 2. Неумеренное желание плотского удовольствия». Есть что-то бесчестное в таких эмоциях? Нет, ведь брак почётен! Но «похоть» приобрела ещё одно значение, которое дали ему евреи и христиане. Никто из них не скажет, что в этом значении есть что-то ужасное, невыразимое, жуткое, то, в чём порядочный мужчина не может быть виноват, а добродетельная женщина даже думать об этом не станет. Любовь, говорят они, это что-то совсем другое, священное, в ней нет места похоти.

Теперь давайте в том же словаре посмотрим определение любви. «Любовь. 1. Сильная, сложная эмоция или чувство, заставляющее высоко ценить предмет, наслаждаться им, желать его присутствия или владения им, угождать ему, содействовать его благоденствию; связанное с чувством привязанности. 2. Особенно такое чувство между мужем и женой, между возлюбленными. 2. Тот, кто влюблён; возлюбленный. 4. Животная страсть или удовольствие». Те же слова! Кто-то приукрасил их с помощью пера. Это было знаменательное событие, когда он решил определить, что такое любовь.

И всё же можно использовать слово «похоть» в значении «любовь». В определении любви нет ничего, что не описывало бы свойства похоти.

Уж будьте уверены, мои лицемерные друзья, ни один ребёнок ещё не рождался без похоти, во всяком случае, со стороны отца. Даже псалмопевец указывает: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя»[102]. Зачатие ребёнка – ужасный, греховный, обязательно похотливый поступок.

Назовите похоть другим именем, любовью, если угодно,

Но зловоние плоти всё равно останется при ней[103].

На самом деле, лицемеры воздвигают на гранитном фундаменте похоти огромное сооружение, которое они называют любовью. Гигантское сооружение, которое зашатается и упадёт, если взорвать его основание. То, что мы называем любовью, это просто расхваленная похоть. Разукрашенное сооружение нисколько не повредило гранитный фундамент».

V

«Что касается общества, – продолжал Бирс, – почему современный западный институт брака должен быть его единственной или хотя бы предпочтительной формой регулирования сексуальной жизни? Нужно ли вообще регулировать сексуальную жизнь? Звёзды уже видели другие земные цивилизации, совершенно такие же, как современный запад. Цивилизации, где дети воспитывались без законов, которые управляют сексуальной жизнью родителей. Я не защищаю ни свободную любовь, ни какие-либо существующие или предполагаемые законы для управления сексуальными отношениями. Я просто вижу, что дети могут быть воспитаны лучше вне домов, в которых они родились – за немногими исключениями, очень немногими. Вряд ли одна десятая процента детей всех существовавших цивилизаций была воспитана правильно.

Да, если детей будет воспитывать государство, то оно столкнётся с множеством трудностей разного рода. Среди них будет и трудность сохранения личных особенностей, поскольку появится соблазн создавать взрослых людей по одному шаблону. Есть тысячи других трудностей, с которыми столкнётся государство. Но пока все народы имеют дело с миллионом трудностей, и почти все вопросы возникают из-за необдуманного способа воспитания детей.

Прежде всего, и это было сказано тысячи раз, любовь будет существовать достаточно долго, поскольку это проклятие приносит удовольствие».

VI

«Всё же верно и то, – утверждал Бирс, – что любовь – это величайшее приключение молодости. В отличие от войны, она, пока длится, не вызывает ужаса. Возлюбленные не могут этого заметить. Её популярность свидетельствует о её греховности. К ней по-прежнему будут искренне стремиться. Вся слава Израиля и его пророков отступает перед плотской любовью с её запретным очарованием и перед решимостью создать супружеский союз. С величайшим пылом мы ловим стрелы Купидона и следуем в заколдованный будуар Цирцеи[104].

Глава X

Его сексуальные отношения

I

Женщины не могли сопротивляться притяжению такого прекрасного животного, каким был Амброз Бирс. Это так же верно, как то, что Луна следует за Землёй. Благородные и неблагородные, дамы и их служанки неутомимо добивались Бирса. Но он не был сластолюбцем. Он по природе был моногамом – со среднего возраста до последних дней. Под этим словом я имею в виду, что он обращал внимание на одну женщину и расставался со старой любовью прежде, чем уходил к новой. Я думаю, что за всю жизнь у Бирса было не более тридцати-сорока любовных связей. Какие-нибудь аскеты посчитают, что это безобразно большое число, и станут отрицать мои слова о том, что Бирс не был сластослюбцем. Я отвечу так: Бирс говорил мне, что его сексуальная жизнь продолжалась до пятидесяти восьми лет, поэтому в сравнении с другими здоровыми мужчинами его можно считать целомудренным.

Когда Бирс познакомился со своей первой любовницей, ей было за семьдесят. Это была, кажется, широко образованная женщина. Бирс, несомненно, чувствовал к ней большую благодарность. Он отплатил ей страстной любовью. Она привила ему любовь к литературе, искусству и к гуманитарным наукам. Она не научила его писать, поскольку ни один человек не может научить другого писать. Но она, во всяком случае, показала ему, как преодолеть недостатки ранних опытов (или недостаток опыта), и научила его, как не нужно писать. Кажется, она была привлекательна, даже в своём возрасте, и не потеряла своего обаяния – по его оценке. Они много лет тайно жили вместе. Когда начались эти отношения, Бирсу, вероятно, было пятнадцать, хотя точно я сказать не могу. Он время от времени утверждал, что он постоянно думал о ней. Иногда он верил, что это была единственная женщина, которую он любил, причём безумно. Однажды я предположил, что это страсть так запомнилась ему потому, что это было его первое любовное приключение. Он ответил, что это не так. На самом деле, хотя она была его первой любовницей, это было не первое его увлечение. Затем, после паузы он задумчиво сказал:

«Оглядываясь на свои романы, я понимаю, что чем старше женщина, тем лучше она как спутник жизни. Ничего удивительного! С годами женщина развивает верность, приобретает мудрость и учится управлять собой. В таких отношениях есть аскетизм, который редко можно найти в супружеских отношениях у молодёжи. Непреодолимые естественные законы исполняются без грубой похоти. Основой отношений мужчины и женщины должно быть товарищество, поскольку потворство сексуальным желаниям занимает лишь короткий период даже в самых похотливых романах».

Я так и не узнал и никогда не стремился выяснить, по какой причине распались эти апрельско-декабрьские отношения[105]. Может быть, верный любовник предложил пожилой даме выйти за него замуж, а она отказалась.

В любви Бирс был осмотрителен. Иногда он говорил дамам, которые его добивались: «Дорогая, я был бы рад упасть в ваши руки, но так, чтобы не оказаться связанным по рукам». Он говорил как будто в шутку, но на самом деле всерьёз. Этот афоризм можно найти в собрании сочинений. Он придумал его во время своих ухаживаний. Но я не думаю, что у Бирса был особенно неприятный опыт с попаданием в женские руки. Хотя он рассказывал мне, что одной из причин его переезда из Сан-Франциско в Вашингтон было желание спастись из объятий какой-то женщины (он не раскрывал её имени). Она требовала от него невозможного, например брака. Он боялся посещать Сан-Франциско, и не без причины. Не один раз, когда он был во Фриско, эта дама появлялась у него и требовала, чтобы он на ней женился. Бирс предложил возобновить их непостоянные отношения, но она отказалась, чтобы склонить его к женитьбе. Бирс сказал ей, что она дура. Если бы она приняла его предложение, он без всяких условий женился бы на ней. Это утверждение заинтересовало меня. Мне казалось, что Бирс уже был женат на мисс Кристиансен[106]. Эту женщину, насколько мне известно, он любил долгие годы, любил глубоко и продолжал любить до своего исчезновения.