Днем Алекс пытался говорить с девочкой. Они познакомились, а потом девочка, перекусив еще раз и напившись воды, показывала пальцем на все, что попадалось ей на глаза, и что-то рассказывала. В этот раз Алекс понял, что приспосабливается к местной речи, по крайней мере, в речи ребенка он стал выхватывать отдельные слова. От нечего делать он повторял их следом, старательно запоминая и пытаясь повторять вслух. Речь была гортанная и отрывистая, похожая на корейский язык или немного на японский. Хотя на слух Алекса они были похожи.

День прошел достаточно плодотворно. К вечеру Алекс знал, как называются те или иные ящеры, и простые слова: вода, хлеб, рука, нога, мама, папа, камень, песок. Вечером, когда ящеров отстегнули, девочка убежала к родителям зажав в руке половинку вечерней лепешки. Ночь прошла спокойно, а вот утром девочка пришла еще с двумя детьми. Мальчиком и девочкой лет пяти-шести, похоже, погодками, братом и сестрой. Алекс поделился с ними утренней лепешкой и водой и помог устроиться внутри.

Вначале дети, поев, уснули. А потом когда солнце стало припекать они проснулись и, попив и пожевав по небольшому кусочку лепешки, стали разговаривать. Алекс тщательно повторял за ними слова. По всей видимости, не все получалось, дети смеялись, когда слышали, как Алекс коверкает слова, но несмотря на это, словарный запас Алекса стал пополняться значительно быстрее. Чтобы занять детей, он научил их играть в простые игры, которые не раз выручали его, когда надо было удержать ребенка на месте. Они хлопали в ладоши, баловались, щекотали друг друга и много смеялись. Все же дети всегда остаются детьми. При этом Алекс старался запоминать новые слова и их значение.

Вечером Алекс угостил новых друзей вечерней лепешкой и водой и опять отпустил к родителям. На следующее утро детей было семеро, не считая карапуза на коленях. Но лепешка была все равно одна. Дети смотрели на него голодными глазами, и Алекс постарался поделить ее честно на всех, оставив себе только небольшой кусочек для карапуза. Покормив ребенка, Алекс понял, что каким бы ни было маленьким новое тельце, но кушать надо и ему. Когда мимо проезжал генерал, Алекс постарался привлечь к себе его внимание и попросил хлеба, но генерал только хмыкнул и что-то презрительно проскрежетал. Дети от этих слов испуганно сбились в комочек. Алекс дернулся к детям, стараясь их успокоить. Когда генерал уехал на достаточное расстояние, он показал ему вслед язык. Дети слабо улыбнулись.

Ящеров запрягли, и клетка опять закачалась в воздухе. Алекс постарался отвлечь детей разговором и нехитрыми играми. Новенькие были очень уставшими и запыленными, они умудрились заснуть, просто свесив вниз ноги и положив друг на друга замученные мордашки. Генерал, проезжая мимо, притормозил однажды посмотреть, что происходит, но Алекс не решился у него попросить даже воды.

Во время одной остановки пронзительно закричала женщина, дети в клетке всполошились и испуганно посмотрели на Алекса. Тот попытался понять, что происходит. Оказывается, работорговцы уводят маму карапуза и та плачет, прощаясь с малышом. Алекс попросил старшего ребенка отнести ребенка к матери. Все сразу заулыбались и загалдели. Старшая девочка прижала к себе карапуза и помчалась на голос обезумевшей от горя женщины. Вскоре крики прекратились, а улыбающаяся девочка вернулась и сказала, что все в порядке.

Руки без привычной тяжести казались легкими и бесполезными. Алекс опять занялся изучением языка и играми с детьми. Он уже понимал некоторые слова и мог составить простейшие предложения. И вскоре еще один день подошел к концу. Алекс поделил вечером лепешку и отпустил детей. Они юрко выскользнули из клетки и рванули в разные стороны, жалобно зовя родителей. Алекс пожалел, что он не может так же просочиться сквозь прутья клетки.

На следующий день новых приятелей не появилось, и Алекс опять поделил лепешку на несколько равных кусочков. Хорошо, что хотя бы воды хватало на день. В этот день ушли еще пара новых знакомых Алекса, он только успел подарить им на память по тоненькому браслету, которые так и болтались на щиколотках. На следующий день в самом начале ушла та малышка, которая первая учила Алекса словам. Она зажала в ручке браслетик и помчалась навстречу голосу матери. К вечеру в клетке Алекса осталось всего двое малышей.

Они были с Алексом еще два дня, и когда на третий день они расставались, Алекс чуть не расплакался, так не хотелось оставаться одному. Он отдал им на память последние браслеты и долго смотрел вслед уходящей колонне рабов. На сердце было очень грустно. Генерал подъехал и что-то сказал, но Алекс понял только пару слов — дом, дорога. Остальные слова были совершенно непонятны, и Алекс только тяжело вздохнул и пожал плечами. Генерала, похоже, устроил такой ответ, и он умчался дальше по своим важным делам.

Еще через день пейзаж стал меняться, пустыня сменилась степью с чахлой травой и мелкими кустарниками. Солнце перестало жарить днем, а по ночам стало прохладнее. Вскоре продали последних рабов, и колонна стала двигаться значительно быстрее. Теперь уже их не обгоняли войска, теперь они двигались вместе со всеми. Потом стали появляться фермы. Небольшие огороды и низкорослые деревья. А еще целые стада белых и каких-то непривычно мясистых ящеров, которые паслись как овцы, сбившись в небольшие группки и под присмотром пастухов.

С каждым днем земля становилась все плодородней, деревья выше, а поля все больше и больше. Алекс уже бросил считать дни, проведенные в дороге. Дни тянулись мучительно долго, с ним никто не хотел говорить, а подслушанные слова не имели смысла. Каждая деревня была больше предыдущей, и каждый раз выходило все больше и больше народу поглазеть на него, сидящего в клетке.

Как-то раз армия переправлялась через речку. Причем пешие переходили по мосту, а вот ящеры переправлялись вброд. Речка была неглубокой и вода вскоре достала до половины клетки. Алекс обрадовался такому невольному купанию. Он был грязный, а после ребенка от него пахло просто ужасно. Он с удовольствием просунул ноги вниз и попытался хоть как то отмыть себя и свою одежду от грязи и прилипшего песка. Увидев, что берег уже близко, он постарался хотя бы успеть намочить волосы, которые за столько дней сбились как пакля и стали почти черными и ужасно тяжелыми от налипшей грязи.

Его попытку увидел генерал и велел погонщикам остановить ящеров. Алекс только с благодарностью посмотрел на него, и в тот же момент злобный придурок скомандовал ящерам лечь! Те были крупными зверушками и даже лежа на животе, могли вытянув голову свободно дышать, а вот Алекс с клеткой нырнул целиком под воду… Алекс вначале запаниковал, а потом подумал, что нафига было везти так далеко, чтобы утопить как котенка в первой же речке. Да гори оно все огнем, хотя бы умру красивым! И стал старательно полоскать под водой свои лохмы, которые плавали вокруг как водоросли.

Вскоре легкие начали гореть и Алекс, вдруг загрустив, приготовился вдохнуть мутной водички. Не то чтобы было страшно умирать. Вся эта новая жизнь не воспринималась реальной, но почему-то Алекс понял, что стал привыкать к ней и к этому тощему недоразумению, которое теперь считается его тушкой. Но именно в этот момент ящеры опять качнули клетку, поднимаясь неторопливо из воды. Алекс вцепился в клетку двумя руками и попытался быстрее добраться до угла, который вынырнет на поверхность первым.

Первым, кого он увидел, был злобный генерал. Того аж всего перекосило, когда он увидел, что Алекс жив-здоров и даже нахально улыбается. Алекс, довольный, собрал хоть сколько-то отмытые волосы и стал их отжимать. В ответ клетка нырнула под воду еще раз. И в этот раз Алекс успел и воды наглотаться и уже окончательно решить, что все умер-шмумер. Когда клетка вынырнула во второй раз, Алекс уже не улыбался, а долго кашлял, пока смог вздохнуть без боли.

По всей видимости, это зрелище удовлетворило генерала, и он отдал команду двигаться дальше. Алекс теперь старался не смотреть на генерала, не знаешь, что он теперь может выкинуть. Но тот, казалось, опять забыл о нем. Утром следующего дня войска поднялись раньше обычного и отправились в путь быстрее, чем в прошлый раз. Вокруг были богатые усадьбы и фруктовые сады. Судя по тому, как улыбались солдаты и погонщики, они добрались до конечной точки путешествия.