Обременять читателя подробностями всего, что выявила проверка, я не стану, так как первый из упомянутых отчетов опубликован в Бюллетене Счетной палаты Российской Федерации № 8 (32) за 2000 год. Итоги второй проверки подводились уже после моего ухода из Счетной палаты.

Важно другое: результаты даже той, первой, с моей точки зрения весьма неполной проверки в значительной степени подтвердили наши опасения. И в Отчете мы вновь сформулировали свои, в том числе и прежние предложения по изменению законодательства, но на этот раз уже вытекающие не только из юридической и экономической логики, но и из материалов проверки. Для интересующихся этой тематикой выводы и предложения из Отчета я привожу в Приложении в конце книги.

Сейчас же остановлюсь лишь на нескольких примерах, иллюстрирующих ситуацию.

Прежде всего, подтвердилась обоснованность наших опасений, что недропользователи не станут слишком обременять себя заботой об охране окружающей среды. В частности, недропользователь настаивал на своем праве сливать буровые растворы и шламы прямо в море, аргументируя это тем, что такая практика является, якобы, общепринятой. При том, что и наше российское законодательство, и, например, законодательство США подобное категорически запрещает. Например, при бурении скважин в Мексиканском заливе все буровые растворы и технические жидкости, даже и считающиеся абсолютно безопасными, тем не менее, вывозятся на континент и там захораниваются.

Но почему же недропользователь не делает так и в нашем случае — ведь все его затраты будут полностью покрыты нашим сырьем? Здесь мы можем лишь строить предположения: от нежелания существенную часть средств от компенсационной нефти расходовать на работы, реально выполняемые на российской территории российскими подрядчиками (не в Японию же вывозить отходы!) и до такого немаловажного мотива, как возможность, под предлогом отсутствия разрешения экологических органов на проведение работ, просто искусственно затягивать освоение месторождений (нефти в мире еще достаточно, а сахалинская нефть никуда не денется — своя рука уже на кране...). Повторю, что это — лишь предположения. Но факт налицо: под предлогом невозможности согласования условий ведения работ освоение одного из перспективных месторождений действительно существенно затягивается. Для сравнения: случись такое в США, например, в прибрежной зоне уже упоминавшегося нами Мексиканского залива, у недропользователя просто незамедлительно была бы изъята лицензия, а месторождение было бы выставлено на новый конкурс...

Другой пример. Как мы помним, один из ключевых вопросов применительно к СРП — это контроль за обоснованностью затрат недропользователя, компенсируемых нашим сырьем. Естественно, именно к этому должно быть приковано все возможное внимание государства. Если, конечно, это нормальное государство, правительство которого действует в интересах своей страны. У нас же при реализации соглашения «Сахалин-1» так называемый «Уполномоченный государственный орган» позволил недропользователю представлять сметы его расходов и годовые отчеты в укрупненных показателях, вести учет на английском языке и даже ... не проводить аудиторские проверки. При том, что в соответствии с соглашением «Сахалин-1» государство имеет право проверять отчеты недропользователя только в течение двух лет после окончания календарного года. Не воспользовались своим правом своевременно — все отраженные в отчетах затраты считаются принятыми и должны быть возмещены нашей нефтью...

Выявились в соглашениях и внутренние противоречия, которые недропользователи, естественно, толкуют в свою пользу. Так, положения соглашения «Сахалин-2» требуют осуществлять бухгалтерский учет в соответствии с российским законодательством. Значит, на недропользователя должны распространяться положения о составе затрат при производстве и реализации продукции (работ, услуг), включаемых в ее себестоимость, а также о порядке формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении прибыли. Однако недропользователь действует, руководствуясь приложением к соглашению, позволяющим включать в состав затрат все без исключения затраты компании и родственных ей организаций при условии, что они были произведены в соответствии с утвержденными сметами или положениями соглашения, дающими компании право производить затраты. Логично, коль скоро такое приложение есть.

Правда, оказалось, что даже и этой «вольницы» недостаточно. Так, смета расходов за 1998 год была представлена компанией с нарушением даже и вышеуказанного приложения к соглашению в части отнесения расходов по статьям затрат. При этом заметна тенденция укрупнения структуры смет и, соответственно, отчетности: в 1996 году в отчете компании было предусмотрено 17 статей по элементам затрат, в 1997 году — 12, а в 1998 году — уже только 6 статей...

Но, может быть, все это — не так важно? Ведь оператор соглашения представляет российской стороне не просто отчет, но отчет, проверенный аудиторской фирмой. Тем более, что ежегодный аудит бухгалтерской отчетности недропользователя проводит такая известная компания как «Прайс Уотерхаус», действующая в данном случае на паритетной основе с нашей «Росэкспертизой». Уж они-то вместе, казалось бы, не позволят зарубежным компаниям творить произвол и списывать в свои затраты все, что попало?

И здесь нас ждало определенное разочарование, впрочем, вполне предсказуемое — с учетом цены вопроса. Читаем раздел Отчета Счетной палаты, касающийся результатов внешнего аудита компании-недропользователя: «В заключении аудиторских фирм по Годовым отчетам вместо подробного анализа затрат, понесенных Компанией при выполнении соответствующих статей Программы работ, дано описание основных подходов к составлению Годового отчета и основные положения учетной политики с кратким определением затрат, произведенных Компанией в связи с осуществлением проекта „Сахалин-2“, дословно переписанные из Приложения „А“ к Соглашению». Как вам такой «аудит»?

И, естественно, в своем отчете независимые аудиторы отметили, что компания «Сахалин Энерджи» подготовила годовой отчет в соответствии с требованиями приложения о принципах бухгалтерского учета к соглашению о разделе продукции. Но инспекторы Счетной палаты с этим выводом не согласились, и у них были тому основания.

Наша проверка установила, что годовые отчеты составлялись компанией с отклонениями от указанных принципов бухгалтерского учета и не соответствовали требованиям, предусмотренным проектом «Сахалин-2». В частности, в годовом отчете компании отсутствовали сопоставления затрат с данными по годовым сметам расходов, что не давало достоверной и полной информации о фактически произведенных затратах по каждому элементу затрат. На каком же основании независимые аудиторы сделали вывод о том, что все затраты соответствовали сметам?

Почему же отсутствовали сопоставления? Да потому, что их и невозможно было произвести, так как статьи затрат, показанные в годовых отчетах компании, не соответствовали в точности ни статьям фактически произведенных затрат, ни статьям утвержденных смет расходов. При составлении годовых отчетов компания объединила фактические расходы по ряду статей затрат, утвержденных в сметах расходов отдельными строками, в результате чего статьи затрат годового отчета и смет расходов стали несопоставимыми. Как в этих условиях независимые аудиторы сделали свои позитивные выводы?

Таким образом, как ни печально признать, но и «независимый» аудит (один лишь сам по себе) нас в такой ситуации не спасает[37].

При этом еще раз подчеркну, что строго юридически никакое согласование с государством состава возмещаемых недропользователю затрат вообще не предусмотрено.