— То есть, альфа самый сильный и здоровенный? Это Ивар, получается? — с сомнением протянула я.

— Ивар — бета, он командует воинами и вообще отвечает за безопасность. В волчьей стае, кстати, это тоже функции беты, — улыбнувшись, качнул головой он.

— Значит, альфа — это ты? — недоверчиво уточнила, разглядывая его.

— Почему ты так решила? — уточнил он, неопределённо пожав плечами. Я хотела съязвить что-нибудь на тему отсутствующих статей, вроде «ну уж точно не по могучим плечам», но вовремя прикусила язык. Не столько из страха перед гипотетической расплатой за гнев местного командования, сколько из вежливости. Надо всё-таки брать себя в руки и следить за речью: это дома привыкли, что я могу нести всякую чушь, не вкладывая в неё никакого негативного смысла, а вот так на ровном месте обидеть дра… человека было бы по меньшей мере невежливо. Тем более конкретно Кай ко мне в принципе очень по-доброму отнёсся, и с моей стороны ответить на такое чёрной неблагодарностью было бы натуральным свинством.

— У меня сложилось впечатление, что ты имеешь право ему приказывать, — высказала я одно из основных наблюдений, подтолкнувшее меня к мысли, что собеседник мой — не последний в местной системе званий и поощрений.

— Ну… отчасти, да, — поморщился он.

— Отчасти — это как?

— Я выполняю некоторые функции альфы. Фактически эту должность мы делим с Гратом, отцом Раси, очень удачно дополняя недостатки друг друга, — мужчина хмыкнул.

— Это какие? — уточнила я, на этот раз не успев подумать перед тем, как открывать рот. Впрочем, Кай не обиделся, только странно дёрнул плечом и ответил.

— Альфа должен управлять людьми, всеми делами клана, и при этом обязательно должен быть плетущим. Как их иногда называют, ткачом, или, соответственно, кружевницей. Нет, не в том смысле, — улыбнулся он, видимо, прочитав по моей вытянувшейся в недоумении физиономии все мысли. — Наверное, по аналогии с твоими зеркалами это можно было бы назвать «мастером нитей». Раньше плетущих было несколько, и Грат был полноценным альфой, а потом… случилась одна неприятность, и он ослеп. Только потерял не зрение, а способность видеть нити. Эта беда в той или иной мере коснулась всех плетущих, и в итоге только я остался единственным действующим мастером. Так что управлять продолжает Грат, а я числюсь кем-то вроде его помощника. Ну, и заодно помогаю вырастить из Раси полноценную альфу.

— Получается, вас осталось всего двое? — нахмурилась я.

— Более-менее взрослых, — спокойно пояснил он. — Есть ещё несколько потенциальных плетущих, но они пока ещё очень маленькие, и я надеюсь, что научить их всему необходимому сможет уже сама Рассвета.

— А что может мастер нитей? — я даже подалась вперёд от любопытства.

— Долго объяснять, — насмешливо улыбнулся он, и я сообразила, что мне таким образом мелочно мстят за нежелание делиться сведениями о моей собственной магии.

— Ладно, тогда такой вопрос. Для чего вам понадобилось благословение духов в виде драконов и почему мы вообще сейчас находимся в месте, очень похожем на военный лагерь? — мрачно уточнила я. Не хочет про магию разговаривать — пусть отвечает на сугубо практические серьёзные вопросы. Про политику и мироустройство!

Вопрос явно застал собеседника врасплох, так что я могла немного позлорадствовать, любуясь на его удивлённо вытянувшуюся физиономию. Так-то! Я, может, и несерьёзная, и говорю раньше, чем думаю, но зато наблюдательная, и память у меня драконья.

— Строго говоря, это не совсем военный, а, скорее, исследовательский лагерь, — смущённо кашлянув, пояснил Кай. — Причиной проблем с восприятием у плетущих стало мощнейшее магическое возмущение, отголоски которого окончательно успокоились только недавно, и буквально несколько месяцев назад у нас появилось предположение о причинах той магической бури. Вот и пытаемся разобраться. Ладно, я пойду, отдыхай. Попрошу Расю одолжить тебе что-нибудь из одежды, она очень удачно приехала, у нас-то ни у кого точно нет подходящего, — сообщил он, поднимаясь.

— Стой, Кай! — опомнившись, окликнула я. — Это ведь ты меня вылечил, да?

— Да там ерунда была, — отмахнулся он.

— И ничего не… ерунда, — буркнула я уже закрывшемуся пологу палатки: мужчина ушёл от разговора самым надёжным способом. Сокрушённо вздохнув, я опять улеглась в кровати и вперила в потолок неподвижный взгляд, пытаясь заняться очень непривычным делом — логическими рассуждениями.

Правда, ничего толком налогичить я так и не смогла. Разве что сумела предположить, с какими такими «нитями» работает Кай и учит работать свою шебутную подружку. «Ткань реальности» — это не совсем фигуральное выражение. Наш мир действительно как будто соткан из бесконечного множества переплетающихся нитей стихий, эмоций, мыслей, воспоминаний и временных потоков. Некоторые из них, вроде времени, нематериальны, и именно с ними мы взаимодействуем через зеркала. Зеркала врут, и в них всё наоборот: в отражении мысль гораздо весомей существующего в реальности предмета. А здешние мастера нитей, вероятно, работают с другой половиной потоков, материальной. Было бы интересно увидеть это воочию.

Дальше вместо рассуждений в голову полезли воспоминания. Например, вспомнилось, что когда я ещё была ребёнком, у мамы однажды разбилось её большое зеркало, с которым она всегда работала. Причём в тот момент оно было плотно занавешено, и рядом с ним никого не было. И я всё никак не могла припомнить, сколько лет мне было в тот момент и сколько лет прошло с того события. Интересно, уж не то ли самое возмущение, ослепившее плетущих, было тому причиной?

А потом вспомнился Тур. Расслабленно развалившийся в плетёном кресле на веранде, потягивающий сок из бокала, щурящийся на садящееся солнце и с лёгкой улыбкой в уголках губ что-то рассказывающий, сопровождая это обильной жестикуляцией свободной рукой. У него вообще была привычка всегда подкреплять слова жестами, как будто нужные эмоции не удавалось впихнуть в интонации и мимику. Солнце золотило прихотливо торчащие во все стороны вечно взъерошенные вихры, придающие этому солидному умному мужчине вид хулиганистого подростка. Каждая чёрточка его лица, — узкого, резного, с тонким носом, упрямым острым подбородком, резко очерченными скулами и яркими золотистыми глазами, — сейчас всплывала в памяти с болезненной чёткостью, стоило только закрыть глаза. Как и гибкое красиво вылепленное тело; поджарый, пропорционально сложенный, он напоминал собой хлыст. И быстрыми порывистыми движениями, и резкой бескомпромиссностью суждений — в том числе.

Вспомнились ребята. Степенный основательный тускло-золотой Янидар, начальник охраны. Задумчивый и мечтательный, на мой взгляд совершенно не подходящий для этой работы, Иржан; его чешуя была потрясающе красивого цвета, скорее бронзового, чем золотого. Тёмно-золотой язвительный, но болезненно благородный и честный Тумарин. И яркий, причём весь какой-то вопиюще яркий даже в человеческом облике, вспыльчивый и пугающе энергичный Манавур; совсем ещё мальчишка, даже моложе меня.

Вспомнилось, как бились светлые крылья Тура, когда он падал вниз, на голубовато-белый слепяще-яркий лёд, многовековым панцирем сковавший безразличные чёрные скалы. Судорожно, хаотично, как будто не хотели разбиться вместе со всем остальным телом, лишившимся головы; или, может, мне так казалось, а на самом деле их просто рвали острыми холодными когтями восходящие потоки?

Не обращая внимания на текущие по щекам слёзы и уже не испытывая беспокойства от необходимости ступать босыми ногами по холодной земле, я скользнула к выходу. В этот момент мне было глубоко плевать и на все рекомендации Кая, и на всем недовольного Ивара, и на весь этот разнокалиберный зверинец. Сознание один за одним выталкивало на поверхность обрывки воспоминаний о короткой жестокой драке, давшей Стервятнику хорошую поживу; мужчины дорого продавали свои жизни.

Прошёл первый шок от собственного воскрешения, отступила тревога за жизнь, схлынула жгучая волна любопытства и, наконец, пришло осознание всего произошедшего. И способа справиться со всем этим на земле я не видела.